Это несерьёзно (СИ) - Вечная Ольга - Страница 61

Покурив, он отдает мундштук и подходит. В медленном танце мы движемся плавно, чуть лениво. Атмосфера становится ярче, воздух насыщеннее.

Когда через полчаса садимся в машину, Демьян спрашивает равнодушно:

— Ко мне или камень-ножницы-бумага?

Я прыскаю. С вызовом поднимаю кулак, Демьян делает то же самое. Три раза качаем руками и показываем. У него — камень, у меня — бумага.

Значит, ночуем у меня.

— Да блин! — ругается Демьян, нажимая на кнопку «двигатель-старт». — Ты всегда выигрываешь, читерша.

— Потому что ты всегда показываешь камень. — Расторопно пристегиваюсь.

Зимой мы жили вместе и вроде как привыкли, да так, что теперь, вернувшись домой, ночуем то в его квартире, то в моей. Скитаемся. Слишком много вещей, за раз не перетащишь, а переезжать — процесс сложный и длительный.

Едем ко мне. Поднимаемся в лифте. На лестничной площадке спешим, мои пальцы дрожат и путаются, пока ищу нужный ключ, пытаюсь попасть в замочную скважину.

— Возьму тебя быстро, — раздается за спиной.

— Демьян, Дёма… — шепчу я сбивчиво, немало смущенная откровенностью. — Потерпи еще.

Едва заваливаемся в квартиру и закрываем дверь, Демьян подталкивает лицом к стене и задирает платье. Мое дыхание становится шумным, когда он стягивает колготки, стринги. А затем, присев, жадно мнет, целует и кусает ягодицы. Захватывает зубами, оставляет влажный след. Своей торопливостью он транслирует обожание и восхищение — я ощущаю себя богиней, мне настолько хорошо, что закрываю глаза и не сдерживаю стонов.

Демьян тянет бедра на себя. Когда слушаюсь, он прижимается губами к промежности, ведет языком. Меня пронзает током. Как бы сильно ни выгибалась, как бы ни старалась отстраниться, моя поза слишком откровенная, а его лицо в бесстыже-пикантной позиции — между ягодицами. Трясет. Смелость и наглость, которые я излучала в клубе, лопаются, как мыльные пузыри в наглых руках фокусника. Закусываю губу и дрожу, обалдевая от интимности, стыда и ощущений. Вмиг превращаюсь в скромницу, сгорающую от шока и наслаждения, вот так ему отдаваясь.

Поласкав вдоволь, Демьян выпрямляется. На то, чтобы расстегнуть ширинку, у него угодит несколько секунд. Дальше неминуемо следует вторжение. Из-за разницы в росте мне больно, он высокий и большой, приходится привстать на цыпочки и поднять ногу повыше. Вот так хорошо. Можно. Через пару толчков «терпимо» превращается в «идеально», и я замираю, предвкушая пик. Ощущения прокатываются по нервным клеткам, жгут. Демьян упирается ладонью в стену у моего лица, голодно берет меня сзади. Долго, быстро, требовательно, пока его тело не расслабляется. Мы быстро раздеваемся, падаем в кровать и отдаемся процессу.

Около трех часов ночи я пеку оладьи в кухне, Демьян сидит за столом и скромно жует кусочек черного хлеба, что остался с завтрака. Больше продуктов в доме не обнаружилось.

На его плече никотиновый пластырь, с которым, тьфу-тьфу-тьфу, процесс идет легче. В этом плане Баженов молодец — задался целью бросить курить и не сдается, хотя ему физически плохо.

— Кристин, может, тебе охранника нанять? — внезапно меняет тему.

— Что? Да нет, ерунда. Ничего страшного не произошло, я умею постоять за себя. Я, наверное, перестаралась, но этот парень столько гадостей о тебе наговорил. Как подвинет тебя, размажет и так далее. Мне хотелось отомстить.

От плиты исходит жар, я переворачиваю оладьи.

— Тот парень — лох, он мало меня волнует, но мне показалось, ты была напугана. Нехорошее предчувствие у меня.

Наш камень преткновения — его предчувствия. Иногда Демьян будит меня ночью, когда ему кажется, что я перестала дышать. Я обнимаю его, целую и успокаиваю, сама же в такие моменты ощущаю горечь — он сравнивает меня с ней. Ася Гришина умерла одиннадцать лет назад, но по-прежнему имеет на него влияние, посещает его сны. Я просто лопаюсь от ревности, когда целую его, представляя, что эти сильные руки нуждались в том, чтобы обнимать ее. К другим женщинам такой ревности и близко нет. Они живые, он в любой день может уйти к любой из них, но ему не надо.

— Мы были в людном месте. Но я тебя услышала и обещаю, что буду осторожной. Эй, ну ты чего опять хмурая туча?

Демьян барабанит пальцами по столу.

— А если найму, ты не будешь против?

Пожимаю плечами:

— Мне бы не хотелось. Ты в порядке?

— Да, вполне.

Смахнув оладьи на тарелку, я подхожу ближе. Демьян поднимает голову и смотрит снизу вверх. Обхватываю нежно лицо, вглядываюсь в любимые черты. Обожаю, просто обожаю его.

— Всё в порядке. Иногда я думаю, что могу тебя потерять, и психую, — произносит он. — Забей. Я держу себя в руках.

Забираюсь на колени, целую его в висок с десяток раз, пока не начинает улыбаться.

Неужели совсем нельзя выяснить, что случилось с той девушкой, которая так внезапно погибла? Понимаю, страницу перелистнули, данные стерли, ее родственники переехали и на контакт идти отказались категорически. Но должен же быть способ выяснить! Демьян попросил не лезть, но что если самой провести мини-расследование? Возможно, я смогу разговорить тех людей, которые не стали сотрудничать с Баженовыми. Не верю, что он мог причинить Асе вред. Просто в голове такое не укладывается.

После перекуса мы забираемся под одеяло. Я отчего-то знаю, что Демьян будет спать плохо. Когда у него такой взгляд, это неминуемо. Засыпаю первой, а просыпаюсь последней около девяти, когда Баженов уже уехал в спортзал, откуда отправится прямиком в офис NST.

Отвечаю на его «доброе утро» в чате, привожу себя в порядок, варю кофе и просматриваю новости.

О, нас с Демьяном, оказывается, сфотографировали вчера в клубе и выложили на официальную страницу в соцсети. Он черной тенью возвышается надо мной, а я смело прижимаю палец к его губам. Ниже подпись: «Талантливая художница Кристина Осина-Росс и ее новый парень-программист посетили вечеринку в ”Осени”».

Смеюсь вслух! Во дают: «ее новый парень-программист». Демьян, конечно, максимально избегает публичности, хотя кажется, будто в Азии его лучше знают, нежели в родном городе. Благодаря Баженову госспутники бороздят космические просторы, но для всех он просто парень-программист.

Фотография получилась классной и набрала несколько десятков тысяч лайков. Мы так увлеченно смотрим друг на друга, что кажется, будто кадр не случайный, а постановочный. Скачиваю себе на память.

На банковскую карту падает рубль и следом — милое сообщение: «Смени фамилию, шлюха. Хватит меня позорить!»

Спасибо, Марк, сменю. Обязательно. Просто некогда было возиться с загранником.

Я планирую заскочить в издательство, а потом за продуктами: вечером жду маму в гости. Мы с ней, Демьяном и Радой Максимовной пойдем ужинать, но домашнюю еду никто не отменял, а у меня в холодильнике молоко и яйца. Даже остатки хлеба Баженов с голодухи срубил.

Собравшись, выхожу на улицу, но не успеваю и шагу сделать, как ко мне подходит незнакомый мужчина лет пятидесяти с внушительным конвоем. Представляется майором полиции и настойчиво предлагает пройти с ним. Потому что дело не требует отлагательств.

Кольцо вокруг смыкается, деться некуда.

Я нервно оглядываюсь по сторонам и с горечью осознаю, что Баженов физически не успел бы нанять охрану. Слишком мало времени прошло после вчерашнего разговора. Силюсь беспечно улыбнуться, достаю телефон и ставлю перед фактом:

— Сперва звонок сделаю.

Иногда я такая наивная! Как вообще могла предположить, что мое задержание — дело рук Кирилла Нестерова, парня, над которым мы с Демьяном прошлой ночью невежливо поглумились в ночном клубе?

Списываю на надежду. Душа просила простенького, приземленного конфликта, в котором была бы задета чья-то гордость и в котором можно было бы без труда разобраться, да еще и эго потешить.

Увы, реальность оказалась троекратно серьезнее. Меня допрашивали четыре часа, да так, будто я какая-то убийца-преступница! Требовали рассказать о Демьяне Баженове и NST. А еще — о поездке в Азию, о наших отношениях, о каких-то людях, которых я знаю или не знаю. О детстве Демьяна, его родителях и друзьях. Пытались ему какие-то абсурдные диагнозы ставить.