"Фантастика 2023-129". Компиляция. Книши 1-20 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 88

Вяземский с выражением крайнего недоумения на лице активировал вирт-панел визора, через мгновение растянувшейся на большей части стены кабинета. Помещение сразу же наполнили характерные звуки, будоражащие кровь и заставляющие сердце сжиматься от надвигающей опасности — стрекочущая стрельба из автоматического оружия, гулкое уханье магических подавителей, взрывы спецсредств, кричащие звуки воющей сирены автомобилей полиции многочисленных спасательных служб.

— Ты совсем ополоумел? Ничего же еще не готово! — едва не срываясь на крик, недовольно пророкотал князь, не отрываясь следя за неровным, прыгающим изображением с репортерской камеры.

Все было затянуто густой плотной дымкой, через которую с трудом пробивались проблесковые маячки спецмашин. То тут то там из дыма появлялись внушительные фигуры спецназа имперской безопасности, пугающие одним видом своих матово черных доспехов и монстрообразных винтовок немалого калибра. Из-за их спин выглядывали словно пришибленные полицейские, затянутые в бронежилеты высшего класса и размахивавшие несерьезными пистолетиками. Чувствовалось, что происходящее в столице было очень и очень серьезно.

Жадно следивший за разворачивающимся на визоре действием, Вяземский хотел было возмутиться высказанными подозрениями, но не успел. Камера репортера ушла с крупного плана и поймала в свой объектив всем знакомую фигуру главы службы имперской безопасности. Этот крепкий мужчина с орлиным профилем в неизменном черном костюме в данный момент пристегивал крепления бронежилета, что, вообще, не лезло ни в какие рамки. Ламберт, отслуживший почти десять лет в одном из отрядов спец назначения имперской безопасности по ликвидации врагов государства, имел славу откровенно «отмороженного» человека, часто и демонстративно пренебрегавшего личной безопасностью. Его редко видели с оружием. Про бронежилет, вообще, разговора не было. Значит, действительно, случилось что-то сверх ординарное, если даже сам Ламберт решил облачиться в средства защиты.

— …Напоминаем для тех, кто только что к нам присоединился, последние новости…, - неожиданно громко зазвучал встревоженный голос репортера, тоже появившегося в объективе камеры. — Сегодня в 16 часа 23 минуты на пульт дежурного службы реагирования поступил тревожный вызов. Сработала система предупреждения о чрезвычайной ситуации в столичном специзоляторе на Ордынке. Попытки дозвониться до изолятора ничегоне дали. Когда же тревожная группа полиции выехала на место, то оказалась в эпицентре самого настоящего сражения…

Словно в подтверждение этих слов, вдруг что-то хлопнуло с оглушающим звуков. Репортер от неожиданности тут же низко пригнулся. Была бы его воля, он бы еще и на земле растянулся от греха подальше. А стоявшие вокруг него пара сотрудников полиции не стали тушеваться и моментально оказались на земле. Репортера тут же кто-то ухватил за шкирку и потащил в сторону так быстро, что тот и пикнуть не успел.

Вновь что-то взорвалось. Следом раздалась автоматная очередь, затем еще одна. Несколько человек стреляли едва не на разрыв ствола.

— …Вы слышите это? Слышите? Камеру наведи! На изолятор! Камеру, говорю, на изолятор наведи! — кричал репортер своему оператору. — По сведениям полиции на изолятор было совершено нападение группы вооруженных бандитов. Пока не известен состав, вооружение и цели нападавших. Пока никаких комментариев не поступало… Пока ясно лишь то, что это самое дерзкое и масштабное по своим масштабам преступления за последнее десятилетие.

Оператор взял крупным планом фасад мощного здания специзолятора, возвышавшегося над окружающей его улицей здоровенным темным блоком. Широкая лестница и часть опорных столбов нависшего длинного козырька оказались повреждены. Валялись куски бетона, вывороченные декоративные панели фасада. С окон второго и третьего этажа тянулись к земле огромные языки льда, заставлявшие с ужасом представлять силу бушевавшего здесь мага. Ведь некоторые куски льда достигали трех — четырех метров в обхвате.

— …Вот об этом я и говорю, — с злостью заговорил Вяземский. — Какое-то отребье воюет в самом центре нашей столицы! Когда такое было? Шваль подняла голову, потому что увидела слабость власти.

Ромодановский повернулся к собеседнику. Сомнения в причастности боярина к этому нападению, что возникли у него несколько минут назад, почти исчезли. Слишком уж топорно, нарочито громко развивались события. Вяземский, конечно, напоминает носорога своей неразборчивостью и упертостью, но даже для него происходящее было перебором. Боярин отважился на нечто подобное лишь бы в самом крайнем случае. Здесь было что-то другое, что пока было скрыто от князя.

— …Я разберусь со всем этом. Наведу железный порядок, чтобы никто и вякнуть не смел. Вот, где они у меня все будут! — хозяин кабинета сцепил пальцы в кулак и с силой тряханул им. — Пора прекратить весь этот бардак. А император… Императору пора на покой, раз он перестал справляться. Как говориться: император ушел, до здравствует импер…

Не дав ему договорить, гость встал с места. Встреча завершилась, стороны договорились, и оставаться здесь больше не имело мысли. Слишком уж странные события начали разворачиваться в столице. Степень их непредсказуемости зашкаливала. Все прежние прогнозы аналитиков оказывались совершенно никуда не годными. Казалось, снова и снова возникал какой-то непредвиденный фактор, который своими непоследовательными действиями смешивал все карты и прогнозы. Князя Ромодановского все это крайне тревожило и заставляло поспешить назад, в свое имение, где можно было подумать над всем этом в совсем другой обстановке.

Он обозначил кивок-поклон и, не дожидаясь ответа, покинул кабинет, оставляя его хозяина в хорошем расположении духа. Честно говоря, все основания для последнего у Вяземского был «на лицо». Ему все удалось договориться с князем Ромодановским, заключив негласный союз и заручившись его поддержкой в намечавшемся перевороте. В привесок к такому союзнику боярин получал очень и очень многое. Во-первых, за Ромодановским стояла внушительная часть «старых» бояр, долгое время придерживавшихся строго нейтралитета в любых сварах и конфликтах. Это, на минутку, патриархи самых богатейших семейств, отпрыски которых служили в государственном аппарате, полиции, армии и, конечно, в системе имперской безопасности. Даже если все эти люди в открытую не поддержат переворот, то, скорее всего, не станут ему активно противодействовать. Во-вторых, авторитет князя мог подействовать и на Дворянское собрание, вольница которого могла и прислушаться к аргументам Вяземского. В конечном итоге, силового варианта можно будет и избежать. Имперское собрание в исключительных случаях могло «указать на дверь» императору и оспорить это решение было крайне сложно. Словом, как тут не радоваться? Все складывалось, как нельзя лучше. Каждый новые день все ближе и ближе приближал его к императорскому трону. Словно сама судьба желала исполнения его заветного желания.

— Судьба указывает мне путь… Это хорошо, очень хорошо, — улыбался Вяземский, разваливаясь в своем любимом кресле. — Это сама судьба избрала меня… Избранный…

Он «попробовал» это слово на вкус. Произнес его несколько раз: то громко, то тихо, то совсем шепотом. Ему нравилось его звучание. Избранный! А почему, собственно, и нет? Ведь он всю свою долгую жизнь шел именно к этому. Все его действия, желания и чаяния были подчинены этой цели. Он верил, что обязательно взойдет на трон. Даже в самые тяжелые времена эта уверенность была в нем непоколебима, крепка. И вот цель стала настолько близка, что до нее уже можно было дотронуться рукой.

— Избранный… это хорошо.

В мечтах боярин уже восседал на старинном троне, помнивших еще государей-воителей незапамятных времен. Вяземский железной рукой наводил порядок внутри страны, наказывая внутренних врагов и «ставя в стойло» народную вольницу. Проходил мечом и огнем вдоль внешних границ, принося туда мир и могильный покой. Враги боялись его, недруги пресмыкались. В его руках была такая власть, что кружилась голова.