Курсант: Назад в СССР 10 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 37

Вот и занимался наш Алексей всей бумажной работой по части назначения экспертиз. Криминалистических, медицинских и специальных, таких как химическая (по-умному, называется экспертиза материалов, веществ и изделий), почвоведческая и прочих запаховых исследований. Горохов просто знакомился с документами, одобрял их и визировал размашистой подписью.

— Так вот, — Катков выложил на стол шефа пачку отпечатанных листочков с синими круглыми оттисками печати и подписями на каждой странице. — Веревки на каждом месте преступления, если вы помните, выглядели не совсем новыми. Я бы сказал, грязными. Будто в земле вываляны.

— Ну, и? — Горохов нетерпеливо постучал пальцем по подлокотнику кресла. — Что не так с составом веревок?

— С составом все в порядке, ничего необычного. Но вот наслоения на них мне показались подозрительными. Вот я и накатал постановление о назначении почвоведческой экспертизы.

Горохов отрывисто кашлянул в кулак.

— То есть, вы накатали, Никита Егорович, по моим соображениям, — поправился Катков. — То есть, написали. Так вот. Перед экспертом такой вопрос поставили: «Имеются ли на представленных предметах почвенные наслоения, какова их локализация?». По образцам веревки провели почвоведческую экспертизу, и выяснилось, что на каждом фрагменте имеются частички каолина.

— Это что еще за зверь? — Горохов схватил бумаги и стал листать экспертное заключение.

— Белая глина, — заявил Катков. — Используется для производства керамики, мелования бумаги и…

— А где в Новоульяновске такие производства? — перебил его следователь.

— Да вроде нигде, — пожал плечами Алексей.

— Был керамический завод, давно когда-то, до войны еще, — вспомнил я особенности своего города. — Но его давно нет. На его месте построили гаражи, а земля до сих пор белесая там…

— Отлично, — потирал руки Горохов. — Круг поиска логова Мясника сужается. Молодец, Алексей!

Я подошел к карте города, развешенной на стене.

— Так… Сколько там у нас гаражей? — я ткнул пальцем в северную окраину города. — Немного, кооператив небольшой. Мы там не проверяли еще? — спросил я у Горохова.

— Не добрались, — ответил Федя.

Он, в наказание за свою инициативу с версиями, был у нас ответственный за поисковые мероприятия.

— Значит, так… — Никита Егорович разминал кулаки. — Местных туда не направлять. Сами проверим, гаражей немного, нельзя его спугнуть. Андрей Григорьевич, возьмешь с собой Федора — и прогуляйтесь там, присмотритесь. Только народ не пугайте, корочками не светите.

— Сделаем, — кивнул я. — Поговорим с людьми, оденемся попроще, сольемся с народом, так сказать.

— Вот и правильно, а с обыском туда мы всегда нагрянуть успеем.

— Согласен, — кивнул я. — Если найдем его логово, светить его не будем. Лучше там засаду выставить и подождать.

— Так и сделаем, — хлопнул ладонью по столу Горохов.

Для задуманного мной «маскарада» пришлось нам с Федей шлепать в комиссионку. Не улыбалось мне покупать новые шмотки для «внедрения» в гаражный кооператив, да и все же новье в глаза сразу бросаться будет. Поэтому мы пришли в местный прародитель секонд-хендов, которые в последнее время плодились, как тля на смородине, занимая площади универмагов и тесня кулинарии. В простонародье их называли «комками».

Изначально задумка была хорошая — сдавать в магазин для реализации ненужные вещи за семь процентов комиссии. Но советский ширпотреб, наводнивший «комки» на самом деле мало кого интересовал. Зато комиссионка мигом превратилась в гнездо теневой торговли дефицитным товаром.

Артисты, журналисты и прочие знаменитые спортсмены, выезжающие часто за границу, спешили затариться за бугром редкими «Грюндиками», «Шарпами» и рыжими сапогами на высоком каблуке. Все это вскоре сдавалось в комиссионку. Реализация таких импортных колготок и курток замшевых шла отнюдь не по госценам, как полагалось по закону. Продавцы накидывали сверху приличный куш и толкали импортный костюм-тройку, например, за тысячу рублей, а то и больше. И то, свободно такой товар не возьмешь. Только из-под прилавка, и нужно иметь связи с этим самым продавцом или мотивировать его хорошей «премией». Заграничная техника не залеживалась даже под прилавком, разлеталась как пирожки с повидлом. В итоге, некоторые комки из статуса «дешево и сердито» превратились в аналог элитных и закрытых магазинов вроде «Березки». И отоваривался там народ отнюдь не среднего достатка. Попытка скрестить капиталистического ужа с планово-распределительным ежом привела к появлению на свет новой, неведомой, но живучей зверюшки под названием «Комиссионка». Отдельной когортой там стояла продажа авто. Гражданин, срубивший хороший левак и накопивший на машину, не мог просто так прийти и купить авто у государства. И даже не потому, что кто-то проверил бы его доходы. Просто машины распределяли по месту трудоустройства, и очередь для этого отстоять не один год нужно. Но всегда находились те, кому машина не нужна, и те — кому здесь и сейчас. Последние готовы были переплачивать за черные «Волги», например, вдвое дороже. Новые машины тут же проводили через комиссионку, и новый счастливый владелец в большой кепке уезжал на «ласточке» в сторону Кавказских гор.

Но в нашем Новоульяновске «Комок» был попроще. Провинция не могла похвастаться своими «богатыми и знаменитыми», часто выезжающими за бугор. Вещи в местном магазине были просты и невзрачны, как плакаты на стене поликлиники. Хотя их состояние было, как минимум, на твердую четверку. Работники магазина, надо отдать им должное, не принимали всякий хлам, и в комиссионке можно было сносно одеться.

За небольшие деньги мы прибарахлились просторными рубахами в широкую пролетарскую клетку и брюками из шерсти. Даже кепки тканевые нацепили. Туфли оставили свои, изваляв их предусмотрительно в земле, чтобы скрыть их излишне щегольский антураж.

Теперь мы напоминали «своих в доску» — обычные работяги. Морды молодые, но пассатижные, в выходной субботний день жаджущие маленьких мужских радостей: пива, воблы и ковыряний в старом карбюраторе.

За пивом, конечно, сгоняли в киоск, пришлось отстоять дюжую очередь. С крепким алкоголем в магазинах Новоульяновска уже начинались проблемы, а вот с пивом пока, благодаря процветающему местному пивзаводу и лояльности властей к напитку «чуть крепче кефира», напряга пока не было.

Взяли пару трехлитрушек на розлив, ссохшихся окуней. Других не было, но чем звонче окушёк, тем вкуснее, хотя чистить, его дубового и колючего, тот еще квест. Оставалось только проработать «легенду» для вторжения в гаражное братство, но на этот случай у меня уже была заготовочка.

Без легенды в этот джентльменский клуб я бы соваться поосекся.

В эти времена гаражный кооператив слыл некой закрытой территорией, где каждый друг дружке руку жмет или в морду бьет. А на чужаков здесь смотрели косо, и сразу их вычисляли. Под своих закосить всё равно не получится, значит, будем пришлыми.

Известно, что в каждом уважающем себя гаражном кооперативе есть дядя Коля (Петя или другой Вася) — мастер золотые руки, который тарантасы починяет не только за денежку, но и за дефицитный товар. Нетрудовые доходы мастер умело скрывает, обрастая нужными связями с начальниками разных структур и мастей, которым зачастую правит «Волги» за спасибо (на перспективу, так сказать) или за возможность отовариться в магазине из-под прилавка.

Подходящую для моей задумки машину мы взяли в милиции, у Булкина. Была у него, так сказать, конспиративная, замаскированная под такси. Как и положено, цвета спелого лимона с зеленым «глазом» на лобовом стекле и встроенным счетчиком вместо радиоприемника. Ход нетривиальный — все-таки бывших конторских не бывает, но оно нам и на руку.

На мою радость, машина оказалась не первой свежести, имелись глубокие царапины. Особенно одна бросалась в глаза, на левом переднем крыле. Вот ее-то и будем починять.

Наконец, после всех приготовлений, мы доехали до нужного гаражного кооператива. Сегодня здесь было оживленно, дело было не к вечеру, и делать было есть чего. Толя пел, Борис молчал, Николай ногой качал.