Группа крови на рукаве. Том IV (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 19

Левин развесил мои вещи, закрыл балкон.

— Не знаю, но догадываюсь. Как там Красный? Жив?

— Плохо ему. Яйца болят, горло саднит. Но просил не вызывать скорую. Это же сразу в сводки попадает. Особенно, когда иностранца забирают. Сейчас налью ему Метаксы. Мне из Греции бутылочку привезли — прямо лечебная амброзия.

— Ага, одно лечим, другое калечим.

— Слушай, ты ему специально зарядил по шарам?

— Ага. Пусть почувствует разницу между карате-балетом и обычной дракой. Резко поумнеет, вот увидишь.

— Ладно, посмотрим — Луи тяжело вздохнул — Завтра к бабке не ходи на Лубянку или в ЦК дернут, объяснительную писать. Тут половина гостей стучат. Имей, кстати, в виду.

— Да я и сам отпишусь по тебе — хохотнул я, хлопнул рукой по плечу Левина — Да не бледней ты так, Виталя, пошутил я. Слышал анекдот? В тюремной камере сидельцы спрашивают друг друга — за что сидишь? Первый говорит — рассказал политический анекдот. А ты? Второй. Я слушал политический анекдот. Спрашивают третьего — а ты? Тот — за лень! Вся камера в непонятках, просят пояснить. «Да был на вечеринке. Один рассказал политический анекдот. Иду домой и думаю: сейчас, что ли донести или завтра утром? Ладно, думаю, завтра утром успеется. Ночью забрали!»

Левин не засмеялся. Даже не улыбнулся. Видать и вправду сидел он на киче и постукивал. Как говорится, не рассказывай в доме повешенного о веревке.

— Ладно, пойдем, курнем шмали. Будет хоть о чем в отчетах писать кураторам

Тут Виталя хотя был криво улыбнулся — Я тебя предупредил!

Без кислого лица Ефремовой-Юхновский веселье пошло поживее. Ко мне выстроилась очередь с просьбой приспустить рукав халата — народ разглядывал Арни, просили телефончик кольщика. Отделывался шуткой о секретной экспериментальной лаборатории. Интересно, когда у Шварца начнется карьера в Голливуде — вспомнят ли об этой татухе? Вполне могут появится вопросы. Все-таки на пол лица Терминатор очень похож на актера. Но сейчас, он кажется, известен пока только небольшому количеству бодибилдеров.

Пришел бледный Пол. Волосы торчком, веко дергается. Помялся в сторонке, потом все-таки подошел, поблагодарил за спасение. Посыпались вопросы, что за прием я использовал для откачки журналиста.

— Честно сказать, не помню название — на занятиях по военной медицине показывали — отбаярился я

— Вы не против, если я напишу о нем в газете? — в разговор влезла Китти. К этому моменту мы уже с Полом распивали мировую.

— Конечно, не против. Напишите, что это подарок советских медиков.

— Как называется метод? — в Китти проснулся окончательно журналист, она достала из сумочки блокнот

— Пусть будет, красный метод — я подмигнул Полу. Тот потер грудь, засмеялся. Вот же лось! Получил по яйцам, поперхнулся жвачкой, занырнул в бассейн и хоть бы что. Прямо бери его в Гром.

Мы еще выпили, я посмотрел на часы. Надо звонить жене, предупреждать. Китти тем временем зарисовала способ захвата задыхающегося, показала мне. Потом попросила продемонстрировать на ней. Я отказался. Гости начали пробовать друг на друге и тут, наконец, подали шашлык. Виталий вынес еще несколько бутылок вина, в основном грузинского. Была еще водка и шампанское. Хлопнули пробки, брызги полетели в толпу.

За поеданием шашлыка кто-то из американцев спросил, почему предложение о приеме алкоголя в России сопровождается пощелкиванием пальцем по горлу. К моему удивлению Луи знал и ответ и рассказал целую историю.

Самое высокое историческое здание Петербурга — Петропавловский собор с его шпилем — было очень трудно ремонтировать. Для подъема мастеров на высоту сто с лишним метров приходилось возводить дорогостоящие леса.

В 1830 году буря повредила ангела на шпиле, чуть не оторвав ему крыло. Царю Николаю I жалко было тратить десять тысяч рублей только на возведение лесов и он пообещал щедро отблагодарить того, кто справится без них. Ситуацию спас 27-летний ярославский кровельщик Пётр Телушкин, который пообещал добраться до ангела без лишних конструкций. Он ничего не требовал за работу, попросив лишь обеспечить его всеми необходимыми для ремонта материалами. В середине октября верхолаз быстро добрался внутри шпиля по стропилам до верхнего слухового люка. Оставалось преодолеть еще около 30 метров.

— Постой ка! — остановил я рассказ Левина — Откуда ты знаешь такие подробности?

— Я же журналист — обиделся Луи — Писал статью для журнала Трезвость и здоровье!

— А раз так… Ну и что там дальше?

—.Для подъема необходимо было опоясать шпиль веревкой. Этот Пётр обвязался шнуром и вылез из окна, цепляясь кончиками пальцев за вертикальные швы. Перенося весь свой вес на одну руку и раскачиваясь над бездной, он второй рукой хватался за следующий шов — Левин добавил в голос драматизма — Такая акробатика повторялась несколько раз, пока Телушкин не обогнул весь шпиль, волоча за собой веревку. От напряжения у него из-под ногтей выступила кровь, но дело было сделано.

— Да ладно, вранье! Про кровь откуда стало известно?

— Ладно, это я придумал. Слушайте дальше.

На следующий день Телушкин начал восхождение и к вечеру достиг верхушки шпиля. Теперь путь к фигуре ангела преградило казавшееся непреодолимым препятствие: шпиль заканчивался большим яблоком диаметром метра три. Телушкин сделал петли для ног, ослабил страховочную веревку и повис почти горизонтально земле, опираясь на поверхность шпиля лишь ступнями. Из такого положения он начал бросать вверх веревку, стараясь обвить её вокруг крепления ангела. Не с первого раза, но ему удалось сделать это. Дальнейший подъем был делом техники.

Телушкин превратился в петербургскую знаменитость. Художник Григорий Чернецов даже изобразил его на полотне «Парад на Марсовом поле в 1831 году» неподалёку от Пушкина, Крылова и Жуковского. Николай I наградил верхолаза пятью тысячами рублей, медалью «За усердие» и, хотя Пётр отказывался, ссылаясь на собственную трезвость, особой грамотой, подателю которой в любом кабаке должны были наливать спиртное за счет казны.

— Ну все, пропал человек

— Так и произошло — кивнул Левин — Кровельщик начал пить. Грамоту Пётр потерял, тогда ему вручили кубок с соответствующей гравировкой. Герой посеял и этот кубок, но, по легенде, попросил вытатуировать себе под правой скулой клеймо, подтверждающее привилегию. Требуя бесплатную выпивку, он лихо щелкал в кабаках себя по шее. Это и породило знаменитый жест, означающий желание выпить.

Китти не поленилась записать и это: — Думаю американским читателям понравится и эта история.

Я покачал головой. Ну вот, иностранные писаки еще раз пройдутся по русскому пьянству. Тут за воротами бибикнула машина, а потом еще для верности сыграла сирена.

— Черт, это скорая приехала! — Левин начал выбираться из толпы

— Дай им чирик и отпусти домой — я посмотрел на Пола. Тот был уже розовенький, в госпитализации не было нужды. Если американца просто осмотрят — это попадет в бумаги скорой, а там уже и дальше.

Перекусив шашлыком, я засобирался домой. Эта пьянка может продолжаться еще долго, многочисленные знакомые Левина все прибывали и прибывали, кто-то уже полез нетрезвый в бассейн. Опять возобновились танцы под всякие «буги-вуги».

Пока переодевался на втором этаже в свое, полусухое, быстро посмотрел комнаты Левина на предмет прослушки. Все-таки надо использовать знания, полученные на учебе в ПГУ. По кругу, особое внимание осветительным приборам, телефону. И какой сюрприз. Аж два жучка. В лампе и трубке телефона. Никакой выдумки у контрразведки. Зато теперь они знают про травку Китти. Будет на чем прихватить американочку. Совсем берега потеряли…

Я спустился во двор — уйду по-английски, не прощаясь. У ворот меня поймал Пол Рэд.

— Эй, Ник, погоди минутку

Журналист не выглядел агрессивным. Скорее задумчивым.

— Ну что тебе?

— Я слышал по своим каналом, что при ООН будет создан отряд специального назначения.

— Уже успели шифровку из Лэнгли кинуть?