Путь огня (СИ) - Боброва Екатерина Александровна - Страница 42

Харт переглянулся с ошалело смотрящими на это безобразие братьями и подключил силу. Несшийся в сторону проезжей дороги баран со всего размаха наткнулся на невидимую стену, отлетел с обиженным блеянием, и был схвачен рослым байкером с рыжей бородой.

– У меня один есть! – гордо заорал он, таща животное за собой.

– У меня два! – донеслось с другой части двора.

– Ха! Три не хотите? – кто-то шел на рекорд.

В суете никто не обратил внимания на тихо улизнувший со двора грузовик…

Изловленная собачонка, которую едва не затоптали, была лично вручена Ларсом засмущавшейся хозяйке. Укушенную руку он при этом, не желая смущать еще больше, прятал за спину.

Пойманных животных передавали под присмотр женщинам.

Так что, когда Юля в белоснежном платье выплыла из подъезда, порядок был более-менее восстановлен. Перед подъездом между машин выстроились соседи, высочества, байкеры и… бараны.

Бабушки активно фотографировались на их фоне, строя планы по покорению инета. Кайлес достал из лимузина связку воздушных шаров, раздал всем желающим. Картинке словно этого и не хватало, чтобы стать полностью праздничной: розовые с белым шары, черные куртки байкеров, цветные комбинезоны детей, белые костюмы высочеств и между ними, как собаки на привязи, подуставшие бараны в розовых лентах. И даже солнце полюбопытствовало, выглянув сквозь облака.

– Ура! – закричали хором при виде жениха и невесты, в небо дружно взмыло облако из воздушных шаров.

– Горько! – взревел один из байкеров.

– Горько! – поддержали остальные. Харт слегка оглох, но чувствовал себя абсолютно счастливым. Проводил умиротворенным взглядом Кайлеса, раздававшего конфеты детям, в который раз удивился своей доброте – кузена следовало прибить за шуточки. Давно. Но сегодня он побудет добрым. И милым. Восхитился собственным великодушием и отправился помогать Лиестру наливать бабушкам шампанского.

– И что мы с ними будем делать? – громко и не без ехидства поинтересовалась невеста, когда стих поток поздравлений. Смотрела она при этом почему-то на Харта. Тот даже ощутил себя оскорбленным.

– Юль, а давай мы всех с собой возьмем, – заканючил Шестой.

Харт отрицательно покачал головой – поставка иномирной живности строго под запретом. Если только в жаренном виде. Юля поймала его предупреждающий взгляд и что-то зашептала на ухо Альгару.

– Гм, если вы не против, я готов приобрести парочку, – вперед шагнул мужчина в дорогом костюме. Харт припомнил, как горячо матерился этот тип, пытаясь прорваться на машине сквозь бараний заслон, и на его же счету было два заловленных барана.

Пояснил:

– Мы сейчас строим дома для многодетных в пригороде. Там будут рады такому подарку.

– А забирайте всех, – махнула рукой Юля.

– Я тогда и в монастырь завезу, – обрадовался мужчина и тут же достал мобильный, принявшись кому-то звонить.

Юля согласилась с искренней благодарностью. У нее уже шла голова кругом и от активного тамады – ну откуда высочеству из другого мира знать, какие любимые песни у будущей супруги – и от гостей, стилиста, а тут еще и бараны, которые, впрочем, смогли на время перехватить инициативу у тамады.

– Семнадцать возьму, – вернулся мужчина в костюме, – больше в кузов не поместится.

– А трех мы тогда с собой прихватим, пусть летом на даче поживут, – обрадовался один из байкеров, – щаз друга с газелью вызову. Эх, – он обернулся, оглядел барашков, вздохнул: – Сам бы забрал. Своим ходом. В Индии так возят, лично видел. Но шлема лишнего нет, а без шлема я принципиально никого не вожу, даже живность… Черт с ними, газель безопаснее будет.

Лимузин плавно вывернул со двора, направляясь на набережную во дворец бракосочетания. Следом тронулись машины гостей, арендованный микроавтобус, а по бокам – почетным эскортом рычали байки.

К Юлиному удивлению, на церемонии никто не умер, не пропал, слона не притащил и даже клоунов не было. Немного портили момент встрепанные после бараньих забегов высочества, помятые букеты – кто-то решил покормить животинок, да не вернувшие еще природную форму после шока глаза родственников.

Вальс Мендельсона, молодые, торжественные лица гостей. Первой всплакнула Юлина мама, следом подтянулась ее сестра, потом бабушка. Высочества переглянулись. Кайлес потянулся за платком:

– Такую красотку, – всхлип, – отдаем. В чужие руки-то. Из родной семьи.

– Кровиночка наша, – зарыдал женский голос. Кажется, это была тетя Надя.

Шмыганье за спиной приобрело массовый характер. Регистратор от удивления сбилась, посмотрела укоризненно за спину молодым, но Юля попросила:

– Не обращайте внимания. Он у нас художник. Чувствительный очень.

– Я этому художнику, – дернул щекой Фильярг, – его художества точно куда-нибудь засуну.

– Ю-ля-я, – зарыдал в полный голос Шестой, – не отдам в чужие руки.

На лицо регистратора было больно смотреть.

Так все. Юля сунула цветы Фильяргу, круто развернулась на каблуках.

– Сейчас удалим всех плакальщиц, – обвела грозным взглядом притихших гостей, – причем до конца свадьбы, – намекнула Кайлесу.

Тот быстренько скомкал платок, сунул в карман и бодро спросил:

– Уже можно кричать «Горько»?

– Нет еще, – ответила за Юлю регистратор и тихо обронила: – Терпения вам с такими родственниками.

Потом была фотосессия: его высочество Четвертый с женой и гостями в интерьерах старинного особняка. А после всех забрал кораблик с рестораном. Кайлес разошелся – не остановить: тамада, ди-джей, пара модных певцов. Для Шестого специально пригласили клоунов. И пятиэтажный торт. И салют над Невой. И белые голуби. И танцы до упада. Все как положено на свадьбе-мечте.

– Знаешь, – задумчиво проговорил Фильярг, когда они остались одни в номере люкс пятизвездочного отеля, – мне кажется, праздник был больше всего нужен кузену.

Юля хихикнула и подтвердила:

– Да, я тоже это заметила. Но он заслужил, – вступилась за Кайлеса. Прижалась, нежно улыбаясь. Как хорошо быть рядом с тем, кого любишь!

Последний месяц осени. Академия

– Ты точно туда пойдешь? – в десятый раз спросил Аль. Шиль со злостью поддел камень. Задышал чаще, стараясь не сбить дыхание – они были на пробежке. Луньярд с Франтехом бежали шагах в пятнадцати позади.

Шиль повернул к Алю покрасневшее от досады лицо.

– А что остается? Сидеть и ждать? И сколько? Пока меня не выгонят из академии, признав ущербным?

Аль вздохнул. Шиль оставался единственным из первого курса, кто не обрел пламя, и очень переживал из-за этого. Даже медлительный Франтех смог взять под контроль стихию, правда, не до конца. Из-за чего их комната уже три раза меняла мебель, а куратор в шутку присвоил звание самой воспламеняющейся четверки на курсе. В шутку. Потому как из четверых Аль был самым сильным, Франтех самым непредсказуемым, Луньярд самым спокойным, ну а Шиль… Шиль был самим собой: неугомонным и несдающимся.

– Ты сам рассказывал, что леди ассаре помог обрести пламя калкалос и костер. Костер я уже пробовал, – признался Шиль, – калкалос пару месяцев не появлялся, леди ассара ждет ребенка, остается источник.

– Но первокурсникам запрещено к нему приближаться, – возразил Аль.

Первое в жизни курсантов испытание огнем проводилось на третьем курсе. Первому и второму под страхом строжайшего наказания запрещено было находиться рядом с источником.

Шиль упрямо поджал губы. Отвернулся. Проговорил зло в сторону:

– Я тебя и не приглашаю. Пойду один.

Упрямец! Аль тоже начал злиться. Ускорился, выплескивая негатив в движении.

– Ты не единственный в истории академии с такой проблемой. Не думал о том, что у тебя вовсе не огонь главная стихия? Может, ты водник? Или воздушник? Или даже менталист?

Шиль тоже наддал, не собираясь отставать. Понесся рядом, выплевывая с шумным выдохом по негодующему слову на каждом шаге:

– Мой. Прадед. Был. Огненным. Магом. Мой. Дед. Мой. Отец. Братья. Я. Не. Буду. Никем. Иным. Понял?