Вперед в прошлое! (СИ) - Ратманов Денис - Страница 17

— Смысл тренировки — сложнейшие упражнения, которые делаются на пределе возможностей тридцать секунд. Потом тридцать перерыв. Пятнадцать минут удовлетворяют, как час в спортзале. — Я вспомнил модного Титомира и процитировал: — Йоу, посмотри на меня, делай, как я, делай, как я! Первое упражнение простое, показываю.

— Планка. Отжаться. Подняться прыжком — руки вверх. Повтори.

Убедившись, что Илья все делает правильно, я скомандовал начало круговой. Ручки задрожали на десятом отжимании, в то время как в свои сорок шесть я мог так отжаться раз пятьдесят, а то и больше.

— Перерыв, — хрипнул я, упершись руками в бедра.

Ну я и рахит! Илья справился куда лучше.

— Теперь — бег на месте, коленями достать рук. Вперед и быстро!

И тут я сдох к концу. Ничего. Крепиться. Держаться! Вдарим пионерским упорством по немощи! Терпение и труд все перетрут!

— Присесть надо вот так, чтобы коленки не торчали вперед, — поправил я Илью. — И выпрыгнуть максимально высоко — руки вверх! Потом— три подхода по кругу: отжимания, бег, выпрыгивания.

Третий подход мы делали кое-как, пыхтя и роняя пот на асфальт. Справившись, встали на четвереньки, разгибать колени было лень.

— Зверство! — В интонациях Ильи читалось восхищение.

Потом были различные упражнения в упорах, выпрыгивания и выпады «для извращенцев», а вкопанную в землю покрышку мы использовали, чтобы качать пресс и спину на весу. Казалось, прошла вечность, мы взмокли так, что хоть выжимай футболку.

— Хватит! — взмолился Илья.

— Пожалуй, — согласился я, не слыша свой голос, заглушаемый пульсацией крови в висках.

— Что это вы тут делаете?

Я аж вздрогнул — физрук подкрался незаметно.

— Тренируем выносливость, — прохрипел я, пить хотелось так, что, наверное, буду воду хлестать прямо из крана. — Упражнения на рывок. Хороши в боксе и ММА.

Аркадьич шевельнул бровями.

— Где ты этого нахватался?

— Отец научил, — соврал я.

— Что могу сказать, молодцы!

Физрук показал «класс» и удалился. Мы с Ильей на трясущихся ногах потопали домой.

— Физра вообще ерунда, — сделал вывод Илья. — Детские нагрузки. И на футбол я хожу вратарем — тоже детсад. Вот это — тема! Так я еще не убивался.

— Мы минут двадцать работали. А в идеале — сорок секунд напряга на двадцать отдыха, и не менее получаса без остановки. Месяца через три и мы так сможем. Как раз к сентябрю. Блин, я мокрый! Помыться бы.

— Давай ко мне! — предложил Илья. — У меня накопительный бак, и вода постоянно.

— А и пойдем! — с радостью согласился я.

— Предки не запилят?

— Пусть попробуют. Долой тиранию! Свободу угнетаемому классу школьников!

Илья покосился с подозрением и сказал:

— Странно от тебя такое слышать. Тебя ж отец убьет.

— Пусть он Аню с Анжелочкой убивает.

Илья округлил глаза.

— Это кто?

— Любовница и ее дочь, — проворчал я. — Лялины же. Наташка в драных обносках ходит, а эта — модница и принцесса.

— А-а-а.

Некоторое время мы шли молча. Молчание нарушил Илюха:

— А давай быстро все сделаем и вечером поедем на мол? Ставрида пошла! Клюет пачками на голый крючок! — Его глаза заблестели. — Одному как-то не очень рыбачить.

— У меня и снастей-то нет, — вздохнул я.

— Я свою удочку тебе дам. А самодуров у меня море, вчера весь вечер плел.

Правильно замотивированные, мы управились за два часа, а английский доучивали в автобусе — том самом желтом «икарусе» с гармошкой, пыльном и воняющем соляркой. Вечером в город он шел полупустым, зато набивался на обратном пути: возвращались домой рабочие заводов и сотрудники порта. Если улов будет скудным, на обратном пути заскочу к Лялиным.

Удочки были разборные, бамбуковые, уже и забыл, что такие бывают, а катушки дребезжащие, как поломанная шарманка. Без катушек никак: если ставрида стоит на глубине, заброс надо делать метров на пятьдесят.

Черт, я на морской рыбалке лет двадцать не был! Мной овладел азарт предвкушения, и к набережной мы рванули наперегонки, забыв об усталости.

Вырулили на просторную площадь возле морвокзала, где народ продавал с пола всякую всячину, и ринулись к молу. Я не выдержал, остановился, разглядывая любимый город: все те же сизые горы, вся та же бетонная набережная и вечно рокочущий порт, куда заходят огромные сухогрузы и танкеры. А вот крейсера, который стал символом города, еще нет, да я и не застал его, уехал учиться. Только сейчас понял, как же тосковал по этому месту, как же мне его не хватало!

— Ты чего? — Илюха потянул меня за рукав.

Я помотал головой. Ощущение было, будто сквозь меня прорастает прошлое, меняет ощущения, краски делает ярче. Аж сердце зачастило.

— Побежали, — сказал я, и мы рванули дальше, поглядывая на людей с удочками и пакетами, идущими с мола.

Мол, хоть и был под километр в длину, залепили рыбаки, причем рыба ловилась даже у тех, кто стоял ближе к набережной, но нам казалось, что чем дальше стать, тем она будет жирнее.

— Ты глянь, полные подвесы! — восторженно бормотал Илюха. — А-а-а, давай скорее! Вот это клев, а-а-а!

— Давай тут, — я кивнул на пустое пространство на моле, мы залезли на возвышенность, Илюха протянул мне самодур, пока собирал удочки.

— Зацени!

На подвесе было семь крючков, к каждому крепилось белое перо и пара красных бисеринок. Получалась маленькая рыбка.

— Офигеть. Это ты сам делал⁈ — восхитился я, рассматривая шедевр. — Научи, сенсей!

— Ага, — с гордостью кивнул Илья, — сам, мама научила, она у нас еще тот рыбак! Это крутые подвесы, на них клюет, даже когда ни у кого не ловится. Только не утопи! Не давай грузику опуститься на дно, там он может зацепиться за камни.

Грузики были самодельные, примерно по двадцать-тридцать граммов.

Собрав удочки и прицепив подвесы, Илюха сказал:

— Учись, пока я живой!

Отвел удочку за спину, сделал мах. Тр-р-р — начала раскручиваться катушка. Груз упал в воду метрах в тридцати от берега. Ставриду я ловить умел, повторил его движения и сделал заброс чуть правее. Илья дернул удочку и как заревет:

— Есть! Уже есть! Прикинь, с первого заброса! — Он начал сматывать катушку. — О-о-о, полная!

У меня леска прекратила разматываться. Значит, либо груз на дне, либо на крючки села рыба. Я повел удилищем в сторону, ощутил, как затрепыхалась добыча.

— Е-е-е! И у меня!

Подводя рыбу к берегу, Илья прокомментировал:

— Ты гля, какие кабаны! Кабановы, ха-ха-ха! Тунцы.

— Или бублик, — остудил его пыл я.

Бубликом мы называли рыбу, которая закрутилась в леске кольцом. За счет сопротивления казалось, что на крючке трактор.

Ставрида шла крупная, с ладонь, такое бывало нечасто. Илья вытащил три рыбешки, я — четыре. Положил в ведро и поспешил снова сделать заброс. И опять вытащил четыре рыбки.

Так мы развлекались часа два, наполнили ведро и большой пакет, рыба все не иссякала, азарт не давал остановиться, хотя ветер пронизывал до костей и околевшие руки не слушались.

Когда наконец нашли в себе силы остановиться, поняли, что надергали килограммов десять. Нет, скорее даже больше.

— Мы еще предыдущий улов не съели. — Илья почесал голову.

— Давай продадим? Сколько она стоит?

— Ну, рублей триста-четыреста на рынке. А так…

— Давай пустим по двести. Должны разобрать, у детей всегда хорошо берут, жалеют.

Илья покосился с недоверием, поджал губы.

— Где тут движняковый магазин? — продолжал раскручивать бизнес-план я. — Или давай на остановку пойдем, там народ точно будет.

— А не прогонят?

— Прогонят — уйдем. Айда!

Я тащил пакет, Илья — ведро и не верил в успех авантюры. А мне было интересно освоить профессию торгаша. Ельцин разрешил торговать всем и везде, почему бы этим не воспользоваться?

— Ты просто рядом стой с удочками, я сам все сделаю, — успокоил я Илью.

На остановке толпился народ. Я поставил на землю ведро и проорал:

— Кому рыбку? Рыбка свеженькая, только крякала!