Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ) - Кисель Елена - Страница 96

Чудесно.

– Хватит, – говорит Арделл. – Хочешь дальше играть – пожалуйста, но вот моё условие: никто не умрёт нынче. Иначе… я начну действовать и говорить напрямик.

– Вижу, мне не вразумить тебя, варг. Помни, что сама выбрала себе участь.

Печать сейчас расплавит ладонь, Печать кричит, что я зря собрался творить магию, но я шепчу одними губами: «Единый, помоги мне…» – и с усилием делаю простейший пасс: поднять воду из канала…

Получается даже слишком хорошо: вода вырывается сквозь решётки ликующим, бурным фонтаном, рассыпается бриллиантовыми искрами в ночи, разбегается по площади и обдаёт и Мастера, и алапардов, и в толпе справа звучат вопли: «Потоп, итить!» И на миг становится даже весело – пусть себе Печать обжигает ладонь! Зато гаснет сияние вокруг мнимого Чуда Энкера. Петэйр стоит ко мне в профиль, и с него сползает личина – напротив Арделл уже стоит бледный худощавый юноша с пепельными кудрявыми волосами.

– С-с-с-стоять, тварь!!

О Единый, я слишком близко к Дому Каналов и к оцеплению.

Пытаюсь нырнуть в толпу и раствориться в ней, но слитное тело толпы не пускает, подаётся вперёд и хрипло верещит: «Держите его, держите!»

Навстречу мне пробивается кто-то с мечом – ясно, люди Тоу. Трое, и не меньше дюжины подбегает от ограды, остаётся драться, а правая рука – онемела от боли.

Прикрываю глаза и швыряю на брусчатку первый артефакт Джемайи, «Полдень». Хрустальный шарик, словно наполненный светом, взлетает – и разрастается в мгновенное солнце.

Шаг навстречу ослеплённым противникам. Левой рукой нащупываю рукоятку кнута Арделл под курткой, тяну на себя, хлыст скортокса с тихим шелестом выскальзывает наружу.

Ныряю под косой воздушный удар первого стражника, пытаюсь захлестнуть его за шею, а вместо этого ловлю за руку. Тяну и разворачиваю в сторону его же товарищей.

– Э-э-э-э, стой!! – пытаются пригнуться те.

Поздно! Стражник ударяет воздухом, сшибает с ног двух или трёх, потом я разматываю кнут и залепляю ему кулаком в челюсть, а может, в глаз, у меня совсем нет времени разбираться.

– Простите, – вдруг этот стражник искренне верил в то, что я тут заговорами занимаюсь.

– Честное слово, я не хотел, – и размахиваюсь кнутом, чтобы достать ещё одного стражника. Но кнут захлестывается за фонарный столб, а Мечник налетает на черное щупальце шеей, не успев остановиться, а может, не увидев его в полутьме. Валится, хватаясь за горло.

– О Единый, извините!

– Сто-о-ой, сукин сын! – орут стражники хором, но и опасаются бить в полную силу – из-за толпы. Так что я успеваю размотать кнут и извиниться ещё дважды (пока посылаю в сторону стражников артефакт на помехи и пока достаю еще одного кнутом поперек лица).

– Ой, я не туда целился!!

Рычат и плюются скверными словами. И грозят мне разным, пока я отпрыгиваю за древнюю оливу. Валю на них ограду оливы. Самое время попробовать опять нырнуть в толпу или пробежаться вдоль ограды особняка мэра…

И тут меня настигает музыка. Веселенькая мелодия – коротенькая, ярмарочная, разудалая – захлестывает лодыжки и неудержимо срывает с места. Никогда-то я не был в танцах хорош…

Наёмники Тоу пляшут ещё хуже. Размахивая руками во все стороны. Совершая отчаянные жесты и не по делу применяя магию. Вырубая при этом своих же.

– Да какого ж чёрта водного?!

– Кто-нибууууудь, грохните законника!

В толпе заходятся хохотом и воплями (тоже с полдюжины людей выплясывает). А мы со стражниками Тоу дружно припрыгиваем в такт мелодии вокруг древней оливы.

– Тербенно! – ору я при этом и пытаюсь кого-нибудь всё-таки парализовать кнутом. – Тербенно, вы идиот!

Музыка отпускает, оставляя дрожь в коленях. Едва ли не над ухом после этого раздаётся законнический клич:

– Никому не двигаться! Не применять магию! Играю без предупреждения!

Теперь я понял, почему Мелони его зовёт Занудой. Я употребил бы даже менее нежное выражение: с какой стати он подошёл так близко?! Неужели все, кто соприкасается с Арделл, превращаются в невыносимых, непредсказуемых смертников?!

– Уйдите, – выдыхаю с трудом. – Отойдите, они же сейчас…

– Можете считать себя арестованным, господин Олкест! А что до поведения местной стражи…

Тербенно замолкает, будто в горло ему загнали истину. Выступившая из-за туч луна обильно поливает его лицо лунными белилами.

На нас наведено не меньше дюжины ладоней с разными Печатями. Два арбалета Стрелков. И клинки Мечников посвёркивают.

– Напоминаю, что я действую с разрешения господина Тоу, – хрипло пытается Тербенно. Отходит на шаг назад, чтобы выиграть время хоть для одной мелодии.

– Теперь-то вы нам верите? – бормочу себе под нос. У меня в кармане ещё один артефакт, на сон, и если бросить его под ноги тем, которые стоят к Тербенно ближе…

Законник не отвечает. Он медленно поднимает дудочку к губам – пядь, еще пядь…

– Что вы собрались делать, господа? Хотите напасть на законника при исполнении? Опустите оружие!

Стражники переглядываются, дышат вразнобой. Кое-кто немного опускает ладонь. Кажется, я невзначай вырубил их командира, потому что кто-то из задних рядов спрашивает:

– Так что с ними делать-то?

– Вязать, – отвечает кто-то, почёсываясь. – Тоу разберётся.

Дальше всё происходит одновременно. Тербенно прыжком отскакивает в сторону и подносит дудочку к губам. С неба валится внезапный шелест крыльев, и один из наёмников Тоу выдаёт удивленное, короткое: «Птичка».

Стая диковинных птиц пикирует с неба, поблёскивают их крылья и клювы в лунном свете, и в воздухе раскрывается что-то невесомое, полупрозрачное, распускает нити, а может, щупальца…

Об этом артефакте Джемайя меня предупреждал («Крайний случай, мой друг! Щебетуньи будут там, над головами»). Потому я падаю, прикрываю голову руками и откатываюсь как можно дальше, прямо под ноги толпе, даже кого-то сшибаю: тело валится поперёк меня…

– Какие вы прыткие, – ласково говорит голос Джемайи. – Я там… артефакты всё слушаю, а тут – кутерьма! Пока добрался, годы-то уж не те. Эй, друг, где ты?

– Извините, – бормочу, выбираясь из пожилого, грузного горожанина. Тот не отвечает: спит. Как и ещё с десяток вокруг нас, и все стражники из оцепления: щупальца «Медузы» отключают при касании.

Толпа бурлит и гудит, пока я подхожу к Джемайе: он стоит у ограды той самой оливы. Улыбается и кивает мне, и глаза у него серебрятся почти так же ярко, как Лик Мастера в небесах.

– А где твой друг, который законник?

Тербенно вытянулся на площади во весь рост чуть дальше. Всё-таки попал под воздействие артефакта.

– Спит. Может, это и к лучшему.

– Не истребить, нет. Подчинить.

Звонкий мальчишеский голос прокатывается по площади, и я вспоминаю… как странно – кажется, мы были лишь в нескольких десятков шагов, а из-за всей этой беготни я забыл…

Варгиня в надвинутом на лице капюшоне. Мастер: пепельные кудри растрепались, серебрится плащ, искрится озорная улыбка…

В руках – хрустальная фигурка, внутри которой рдеет капля крови.

Артефакт контроля над бестиями. Старый Мастер качает головой в ответ на мой незаданный вопрос.

– Стой, мальчик. Я не смогу, и ты не сможешь ничего. Они должны сами…

– Они – Кто – они? Она – и алапарды?

У памятника Чуду Энкера замерли разоблачённый Петэйр – и одинокая фигурка напротив него.

– Она – и тот, кто с ней. С кем они вместе.

ГРИЗЕЛЬДА АРДЕЛЛ

Он отбросил со лба мокрые пряди. Презрительно фыркнул в сторону онемевшей толпы. И уставился на неё с укоризной – мальчишка-Мастер, который казался изваянием из серебра… или лунного света.

Пепел промокших кудрей, острота чёрного взгляда. Угловатость фигуры и лицо почти ещё ребёнка, сколько ему… шестнадцать? Семнадцать?

Высокомерная складка у губ.

– И нельзя было без этого? Вы же всё испортили со своими подручными. Разочаровали народ. Оставили его без веры. Без Защитника. Всё только усложнили.