Последний всадник Апокалипсиса. Том 3 (СИ) - Поздняков Владимир Георгиевич - Страница 48

Хоть Ингерам и предлагал просто поговорить, чем действовал на нервы будущему, или, лучше сказать, бывшему противнику, это всё было лишь очередным испытанием, которое он предоставил Нилу. Рыцарь истребления прекрасно понимал, что Нил хочет лишь кровопролития. Знал, что драться придется в любом случае. Потому он и нагружал душу противника, дабы ослабить его духовный контроль. Так он дарил себе надежду, что душа врага сможет дать сбой в любой момент. Однако эффективность этого сейчас была весьма низкой.

Вероятнее всего Нил питал душу именно этой ненавистью, которую Гауст лишь увеличивал, делая врага сильнее. Хотя этот вариант также устраивал обоих. Как никак, а Роули был искренне обижен на Гауста, о чем все здесь, опять-таки не считая подчиненного Роули, прекрасно знали. И эту обиду, которая резала его души многие годы, как считал полночный охотник, могла утолить лишь кровь врага. Кровь обидчика, посмевшего задеть самое ценное для Нила, а именно… Закон. Хотя, если быть честным, то скорее был задет не закон, а самое обычное эго полночного охотника. Его гордость была растоптана. И этого он забыть не мог, как-бы сильно не отрицал её значимость для себя.

И в ответ на слова противника Роули грозно нахмурился, выражая все свои негативные эмоции. Его лицо словно накрыла тень, полная злобы и ненависти. В этот же момент всё его тело, двигаясь по всем венам и артериям, наполнила плотная бледно-красная духовная энергия, которая также воспылала и в его глазах. И вместе с этим он смертоносно сказал:

— Что ты вообще несешь, Ингерам? По-твоему, твои мерзкие деяния, может исправить какой-то разговор? Ты думаешь, что если скажешь пару слов, то я сразу обо всем забуду и прощу тебя?

На лице Ингерама родилось удивление. Его брови приподнялись, а рот приоткрылся. Его лицо словно мгновенно задало сразу десятки вопросов, на которые ему было не суждено получить полноценные ответы. И не потому что их не было… Просто Нил никогда бы не признал реальной истины. Однако, всё же желая узнать хоть что-то, Ингерам спросил:

— Какие это я такие ужасные деяния совершил? Или… — он говорил с весьма необычной интонацией, словно отчитывая собеседника в насмешливой манере. — Ты это о том, как я спас детей от твоего бесчеловечного нападения? Или… О том, как мои извинения за то, что я сделал абсолютно верно, сохранили мир между нашими государствами? О чем из этого ты сейчас мне говоришь, Нил?

Нил Роули злобно стиснул зубы, начав скрипеть ими удивительно громко. Его ладони сжались в кулаки, на которых тут же вздулись вены, полные ярости, злобы и ненависти. Бледно-красная духовная энергия вокруг него, которая была видимой несмотря на вторую стадию пробуждения его души, стала в несколько раз плотнее, снова начав искажать абстрактное пространство, образуя за спиной воина огромного рогатого монстра. Существо из духовной энергии, абстрактно преобразованной в серые кости, напоминавшее Великого монстра, который однажды чуть не уничтожил весь Улаблейт, начало тянуть свои руки к Ингераму, будто желая схватить и разорвать его на части. Нил же в этот момент с ненавистью сказал:

— Ублюдок… — его взгляд был направлен прямо в душу беловолосого воина, которого он с каждой секундой ненавидел всё больше.

«Я убью тебя!»

***

Улаблейт. Около двадцати лет назад.

***

Маленький мальчик с пугающе широко раскрывшимися глазами, на лице которого были шок, боль, печаль, страх и желание умереть находился в странной и абсолютно пустой комнате, чем-то напоминавшей клетку разрушенной и заброшенной тюрьмы. В ней был лишь яркий красный камень, заменявший собой лампочку, пропитанный духовной энергией. Он расположился на потолке, источая яркий красный свет, который на искажая полностью черный фон буквально вызывал в мальчике безумие и желание покончить с собой.

Именно так и жил маленький Нил Роули, рожденный и воспитанный в особом приюте Улаблейта, который в будущем был закрыт и уничтожен, ведь нарушал все правила и законы своего же государства. Государства, в особом приюте которого всех воспитывали как самых настоящих безумных и хладнокровных защитников закона.

И, живя в том самом приюте, юноша каждый день… Нет. Каждый час слышал одни и те же слова, которые звучали примерно одинаково. Именно этими мыслями мальчишку с израненной душой пичкали с самого рождения, активно, но методично разрушая его разум, воспитывая будущего воина, которого прозвали Человек-закон.

И словами этими были:

«Законы Улаблейта есть единственная истина! Нет ничего иного, кроме наших законов!» — он постоянно слышал это, уже начиная верить в это, как в единственную существующую истину.

«Ты обязан их соблюдать! Ты обязан жить по ним! Ты обязан их защищать!»

«Ты должен стать другим!» — он и вправду пытался меняться, каждый раз, когда на него ругались старшие. До своего пробуждения он был весьма покладистым ребенком.

«Ты!.. Ты есть закон!» — именно эти мысли маленький мальчик, не слышавший ничего больше, активно впитывал долгие годы. Он пропитывался ими, и вправду, постепенно становясь другим, совершенно другим.

Можно сказать, к десятому году своей сложной жизни, а может и того раньше, к году восьмому, мальчик, душа которого менялась, и вправду начал превращаться в того, кем он был во времена своей работы полночным охотником, а также в мгновения своей будущей смерти. Всё-таки меняться бы он уже точно не стал.

А в свои двенадцать юноша увидел, как к нему вновь пришли несколько ученых из особого приюта Улаблейта. Нил был уверен, что ему вновь будут рассказывать о законах Улаблейта, которые он и так знал досконально.

Однако в этот день всё было совершенно иначе.

Маленького, тогда ещё совсем беспомощного мальчика, которого кормили раз в день, чтобы держать его организм в постоянном стрессе, также, как и душу, схватили три мужчины. После они силой закрыли рот, дабы он не кричал, вытащили из его клетки, которую тот называл комнатой, и потащили в неизвестное ему место.

***

Спустя некоторое время… Пораженный мальчик, на глазах которого было множество слез, оказался в самой крупной комнате приюта, посреди которой были две огромные установки, заполненные особой жидкостью. В одной из них была крупная кость, которая явно принадлежала огромному монстру. Это была кость руки того самого ледяного гиганта, Великого монстра, который чуть не уничтожил Улаблейт. Вторая канистра же была пуста. Но, увидев её, Нил, благодаря высокому для ребенка интеллекту, сразу понял, что это место было подготовлено специально для него.

«Неужели…» — он размышлял прямо через страх, боль и слезы.

«Неужели они оставят меня там?! Но…» — его глаза обратились к канистре с костью.

«Зачем там эта огромная кость?»

И мысли шокированного мальчика, который был уверен, что сейчас окажется в странной канистре, сразу же оправдались, лишь два ученых в белых халатах сказали:

— Прекрасно.

— Да! Теперь мы, наконец-то, сможем использовать силу ужасного монстра, который чуть не уничтожил наше государство!

— Верно! Мы сделаем всё, чтобы сохранить в Улаблейте великий порядок.

Хоть их голоса, мысли и действия были во истину ужасны, все здесь и вправду были истинными патриотами своего государства. И хоть они были безумцами, они были готовы на всё, чтобы возвысить свою страну. И именно из-за этого желания они долгие годы меняли, буквально издевались над слабыми сиротами, превращая их в машины для выполнения законов. Они использовали для этого все методы воздействия. Как физические, так и психологические. Иногда даже духовные. И ничего не могло их остановить.

Сразу после этих слов ученые затолкали маленького мальчика в огромную канистру, полную странной жидкости, непонятной плотности. Это оказалось не так уж и сложно. Всё-таки он несколько лет ослабляли мальчика, не позволяя ему даже нормально питаться.