Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич - Страница 15

- Ничего плохого, ваше сиятельство. – Склонился в поклоне Кройтц. – Юноша из очень достойного рода, отличился, несмотря на юный возраст, в войне с Пруссией, принят при дворе кронпринца, сам Густав и королева-мать настроены к нему доброжелательно. О нем также хорошо отзывается и мой предшественник, а ныне воспитатель кронпринца Шеффер.

- Ну что ж, я рад. Пусть послужит. Нам нужны будут такие верные и опытные офицеры. В первую очередь самой Швеции и ее будущему королю Густаву III. Закончим нашу беседу – произнес герцог, поднимаясь. - Я привык перепоручать другим выполнение всякой работы, которую мне делать самому не обязательно. Никогда не следует доводить себя до того, чтобы оказаться погребенным под бумагами и бумажной работой. Вместо этого следует нанимать людей, способных выполнять такие дела. Министру надобно вращаться в обществе и улавливать малейшие перемены в политических настроениях своего времени. Сидящий же взаперти в своем кабинете остается в полном неведении. Посему, мне надо отправляться на очередной бал, что дает король в честь своей фаворитки мадам Дю Барри. Господи, и где он отыскал эту шлюху? Со дна какого притона? Ладно, была маркиза де Помпадур, она обладала хоть каким-то умом, но эта… Бедная Франция!

Кройтц был не единственным, кому приходилось выслушивать откровения Шуазеля по адресу фаворитки короля, и в этом была ошибка герцога. Враги Шуазеля старались донести большинство его высказываний о происхождении Дю Барри до нее самой. Взбешенная любовница раз за разом закатывала Людовику XV скандалы, требуя отправить министра в отставку, пока, наконец, своего не добилась. Уставший от истерик, Людовик нехотя подпишет указ. Но Шуазель успеет добиться многого. Он сделает связь Парижа и Вены теснее. Брак будущего короля Луи XVI и габсбургской принцессы Марии-Антуанетты будет делом его рук. И конституционный переворот в Швеции, который совершит вступивший на престол Густав III, это тоже заслуга хитрой политики Шуазеля.

В самом радостном настроении Курт Стединк готовился к отъезду. Здесь его более ничего не держало. Мимолетная любовная связь с некой молодой дамой по фамилии Карте, что привлекла внимание Курта на одном из балов, осталась лишь связью. Увлечение прошло быстро. А в более серьезные любовные интриги Курт вступать опасался, хотя многие знатные и замужние дамы бросали на молодого офицера многозначительные взгляды и даже приглашали на тайные свидания, но ему удавалось открутиться под всевозможными предлогами занятости при губернаторе провинции Евлеборг, куда был назначен его покровитель Спарре. Благодаря своему обаянию и великолепным манерам Стединк умудрился не вызвать ничей гнев, а лишь легкое разочарование от неудавшейся попытки завлечь молодого офицера в любовные сети. Нравы высшего света Швеции были, конечно, далеки от французских, но старались и в этом им соответствовать.

Даже Спарре предостерег молодого Стединка:

- Наши дамы любят хвастаться друг перед другом своими победами, смотри, будь осторожен, не наживи себе врагов среди них. У тебя сейчас одна забота – карьера. Потом, когда всего добьешься, тогда и они будут для тебя развлечением. А пока что, развлечение для них это ты!

Молодой барон следовал указаниям своего покровителя безукоризненно. И первая его связь с замужней дамой будет уже во Франции. А там на это смотрели, как на нечто само собой разумевшееся.

Накануне отъезда Стединк сидел у открытого окна своей комнаты и бесцельно разглядывал Кунгстредгорден, предаваясь мечтаниям о своей будущей ратной службе во Франции.

- Господин фон Стединк - вдруг услышал он голос снизу. Это был тот самый камергер кронцпринца, что первый раз встретил его во дворце. – Его высочество соблаговолит пригласить вас на прогулку. Извольте спуститься вниз.

Курт опрометью выскочил из дома и тут же встретился с Густавом. Наследник престола прогуливался в сопровождении нескольких дам и молодых людей по площади.

- Ваше высочество. – Стединк склонился перед кронпринцем.

- Мой друг, - Густав выглядел опечаленным, - я слышал, что в скорости, ты покидаешь нас? С кем же я останусь?

- Ваше высочество, простите великодушно, я отправляюсь туда, куда зовет меня долг и удача. Набравшись опыта военной службы в таком прославленном полку, как шведский королевский, я смогу вернуться и быть более полезным вам, нежели теперь.

- Нет, мой Курт, - кронпринц даже отставил назад левую ногу, а правую руку поднял вверх, согнув в локте, отведя кисть в сторону театральным жестом, - причина моей грусти не в том, что ты уезжаешь, это правильное решение, я одобряю его, а в том, что я не могу, пока не могу – добавил несколько изменившимся голосом – удержать тебя, предоставив какую-либо должность в своей службе. Но времена изменятся, и мой добрый друг, ты вернешься ко мне. И еще, - кронпринц поменял ногу и руку, приняв такую же позу, - Я хочу, чтобы ты помнил – моя дружба будет следовать повсюду за тобой. Возвращайся, мой друг, в более счастливые времена и рассчитывай на меня во всем, чем я могу тебе быть полезен. – Рука принца опустилась для поцелуя, и Стединк приник к ней.

Густав сам растрогался от своих слов и взволнованный вернулся к сопровождающим его придворным. Стединк застыл на месте, и несколько слезинок скатились из его глаз. Прощальным жестом кронпринц разрешил ему оставаться дома.

Глава 9. Наука воинская.

Науке воинской обучать без торопливости.

А.В. Суворов

Шестой десяток разменял Алексей Иванович Веселовский. После раны страшной при взятии Кольберга в 1761 году, уж и не чаял, что в живых останется. Ан нет, здоровье природное, взяло верх. Выкарабкался. Правда, к строевой службе был не пригоден. Комиссия медицинская сперва объявила:

- Для излечения отпущен в дом на два года!

А затем и вовсе был отставлен 1 ноября 1764 года «за долговременную и беспорочную службу, за старостью, дряхлостью, за имеющимися болезнями», и пожалован в полковники. Миновали Веселовского все бури российские, связанные со смертью Елизаветы, кратким царствованием Петра Федоровича и воцарением его супруги, ныне здравствующей императрицы Екатерины Алексеевны. Так и жил он бобылем в своей Хийтоле. Хотели было его в крепость Кексгольмскую определить в обер-коменданты, да после смерти матушки в 1765 году, приболел опять сильно, раны старые открылись, потому и получил отставку полную.

Все эти годы долгие жил Алексей Иванович без семьи. Как отправил пятнадцать лет назад семью в Швецию, так и не виделись с тех пор. Эва жила в Уллаберге безвылазно, за матушкой своей ухаживала. Сильно заболела София Мейергельм, после смерти мужа. Сперва он болел, а после она. Майора-то схоронили еще в начале войны Семилетней. Вот и прижились они все в Уллаберге. Правда, писала Эва довольно часто, обстоятельно рассказывая, как у них идут дела, как растет Машенька, но Алексей чувствовал, что удаляются они от него, а море, отделяющее их друг от друга, становиться все шире и шире. Одна радость – Петенька, сынок приемный, что привез тогда из Семеновки. Рос мальчонка, в юношу превращался. Статью не обижен, лицом ясен и пригож. А смышленый…

Алексей Иванович школу в Хийтоле открыл. Для детей крестьянских. Грамоте обучал, арифметике. Историю российскую рассказывал. Вспоминал, как его самого отец Василий покойный учил. Терпением, а не розгами. Хотя, кой-кому и доставалось. Не всем учение-то в охоту было. Ну а кому и розги не помогали, отпускал их Веселовский:

- Не каждому дано. – Про себя думал. – Идите с Богом! Кое-какую грамоту уразумели и то хорошо.

А вот Петенька радовал старика. И в науках преуспевал и в деле ратном. А как же без этого! Хоть и слаб был Алексей Иванович, но передать искусство воинское силенок хватало. И выездку конную освоил Петр, аллюры разные, перестроения, хоть сам-то Алексей Иванович в седло давно уж не садился. Учил-то по правилам: сперва на бревне деревянном посадку кавалерийскую отрабатывали, затем на мерине смирном, а после, съездили в Тиурулу, к Сиверсам, присмотрели славного жеребчика молоденького, поторговались для приличия, хозяева из уважения к заслугам полковника цену скинули, да и разошлись, друг другом довольные. Сиверс-то, Яков Ефимович, сам ныне в губернаторах состоял, это он и сватал Веселовского в обер-коменданты Кексгольма, да потом пожалел ветерана израненного, помог и с отставкой полной и с патентом полковничьим. А еще и Петьке дворянство выправил. А фамилия та осталась, что еще с Сафоновым они выписали – Веселов. Губернатор знал Алексея Ивановича по войне Семилетней, по осаде Кольберга. Вместе участвовали.