Российские спецслужбы. От Рюрика до Екатерины Второй - Телицын Вадим Леонидович - Страница 57

Екатерина прекрасно была знакома с российской историей и не могла позволить себе допустить тех проколов, которых допустил Петр на Украине, не прислушавшись к сообщениям спецслужб о готовящемся предательстве гетмана Мазепы. Она, в отличие от Петра Великого, сделала шаг первой, обеспечив безопасность своему режиму и на Украине.

«В 1765 году были введены еще два крупных новшества. Первое из них — открытие Вольного экономического общества. Оно должно было помочь помещикам рационально организовать хозяйство, приспособить его к рыночным отношениям. (А кто его возглавил, кто входил? Возглавил его А. В. Олсуфьев — человек из ведомства политического сыска, а входили в экономическое общество — язык не поворачивается назвать его вольным — бывшие гвардейские офицеры, дипломаты и другие, те, кто удачно вышел в отставку.)

Другое новшество было связано с объявлением Вольным экономическим обществом конкурса на лучший ответ на вопрос: „Что полезнее для общества — чтоб крестьянин имел в собственности землю или токмо движимое имение, и сколь далеко его права на то или другое имение простираться должны?". В течение двух лет Экономическое общество получило 162 конкурсные работы, в том числе 129 прислали немцы, 21 — французы, 7 — русские. Конкурсные работы прислали Вольтер и Мармонтель, Граслен и Эйлер. Они подвергли резкой критике крепостничество, считали его противоречащим природе и человеческому разуму, писали о неминуемом упадке общества, в котором господствует рабство, об угрозе выступлений народа, доведенного до отчаяния, о паразитизме дворянства». (О, эти работы давали богатую пищу для анализа ситуации, сложившейся в стране, а также настроений, отражающих состояние того или иного социального среза. И сегодня, когда читаешь даже отдельные фрагменты этих проектов, кажется, что просвещенней русского человека быть не может. А если сложить все предложения, то, в результате, можно запросто превратить Россию в самое процветающее государство. В то же время проекты Вольтера, Мармонтеля, Граслена и Эйлера остались известны только самой императрице, да еще нескольким лицам. Дипломатическое ведомство, ссылаясь на Тайную канцелярию не советовало распространять их из-за очень смелых мыслей.)

Считается, что «просвещенный абсолютизм — политика, порожденная временем разложения феодальной системы и вызреванием в ее недрах капиталистических отношений, нацеленная на устранение мирными средствами устаревших феодальных порядков. Просвещенный абсолютизм отличался от обычного деспотизма декларированием соблюдения законов, одинаковых для всех подданных. Теоретические основы просвещенного абсолютизма были разработаны выдающимися деятелями французского просвещения Монтескье, Вольтером, Д’Аламбером, Дидро и др. Эти просветители умеренного крыла призывали к эволюционной, без потрясений, смене общественно-экономических отношений, что устраивало монархов Европы и способствовало возникновению союза королей и философов, способного, как полагали короли, предотвратить угрозу их тронам. Идеи просвещения разделяли прусский король Фридрих II, шведский король Густав III, австрийский император Иосиф II и др. […]». В конце 1766 года императрица «приступила к осуществлению важнейшей акции своего царствования — созыву комиссии для составления нового Уложения. Уложенная комиссия, созванная Екатериной, отличалась от предшествующих, по крайней мере, тремя особенностями: более широким представительством — право избирать депутатов, было предоставлено дворянам (по одному депутату от уезда), горожанам (по одному депутату от города), государственным и экономическим крестьянам (по одному депутату от провинции при трехступенчатых выборах: погост — уезд — провинция), оседлым «инородцам» (тоже по одному депутату). Кроме того, каждое центральное учреждение посылало в Комиссию по одному своему представителю. Таким образом, права избирать депутатов были лишены крепостные крестьяне, составлявшие большинство населения страны, а также духовенство. В итоге в Уложенную комиссию было избрано около 450 депутатов, из коих 33 % составляли выборные от дворянства. 36 % — выборные от горожан, около 20 % — выборные от сельского населения, 5 % — правительственные чиновники. Если учесть, что чиновники являлись дворянами, а некоторые города и государственные крестьяне избирали депутатами дворян, то удельный вес дворянства в Уложенной комиссии, составлявшего 0,6 % населения страны, значительно повысится. Депутатам предоставлялись существенные льготы и привилегии: помимо жалованья, выдававшегося сверх получаемого на службе, депутаты до конца дней своих освобождались от смертной казни, пыток и телесных наказаний; имения депутатов не подлежали конфискации sa исключением случаев, когда надлежало расплатиться за долги; решение суда относительно депутатов не приводилось в исполнение без благословения императрицы; за оскорбление депутата взыскивался двойной штраф; депутатам выдавался особый знак с девизом: „Блаженство каждого и всех"»[349].

Отследить за порядком избрания депутатов могли только те, кто следил за правопорядком. И они справились с этой непростой задачей. Но необходимо было следить и за самими депутатами, поскольку последние, разомлевшие от хлынувших на них прав, обязанностей и всяческих благ, запросто нарушали закон.

Продолжим:

«Вторая особенность екатерининской комиссии состояла в новшестве, неведомом предшествовавшим комиссиям: императрица составила «Наказ» с изложением своих взглядов на задачи Уложенной комиссии, которыми должны руководствоваться депутаты. Основной текст «Наказа» включал двадцать глав, поделенных на 520 статей, из которых 245 восходят к «Духу законов» Монтескье, 106 — к книге итальянского ученого-юриста Ч. Беккариа «О преступлениях и наказаниях».

Императрица была глубоко убеждена, что размеры территории России обусловили для нее единственно приемлемую форму правления в виде абсолютной монархии: „Государь есть самодержавный, ибо никакая другая, как только соединенная в его особе власть не может действовать сходно с пространством столь великого государства… Всякое другое правление не только было бы для России вредно, но и вконец разорительно". (Применительно к спецслужбам, это означало, что именно государь определяет те законы, которые необходимы им для функционирования. Согласно формулировке «просвещенный абсолютизм», только за самодержцем оставалось право выбора правил, только он мог отнести или отвергнуть последние, исходя из «просвещения, как правило, собственного». Отсюда просвещение легко трансформировалось в монархию, и на место «просвещенного абсолютизма» на сцене появлялся абсолютизм монархический.)

Но заслуживают положительной оценки статьи, предохранявшие общество от деспотизма, произвола монарха. Учреждениям дано право обращать внимание государя на то, «что такой-то указ противен Уложению, что он вреден, темен, что нельзя по оному исполнять». Прогрессивное значение имели статьи, определившие экономическую политику правительства, включавшую заботу о строительстве новых городов, развитии торговли и промышленности и особенно земледелия как важнейшей отрасли хозяйства.

«Наказ» предусматривал реформу судоустройства и судопроизводства. Автор руководствовался принципом: «Гораздо лучше предупреждать преступления, нежели наказывать». «Наказ» протестовал против норм Уложения 1649 года, предусматривавшего одинаковое наказание за умысел и действие: «Слова не вменяются никогда в преступление, разве оные приуготовляют или последуют действию беззаконному». Запрещались пытки в качестве способа судебного доказательства, содержание под стражей подозреваемого, вина которого не доказана. «Наказ» провозглашал веротерпимость — «ибо гонения человеческие умы раздражали». (К сожалению, все эти прекрасные начинания остались на бумаге и не были применены в деятельности политического сыска. В противном случае сыск можно было распускать. Именно так: распускать; правда — только в России.)

Самым уязвимым местом «Наказа» современные исследователи считают «решение им крестьянского вопроса».