Граф Рысев 2 (СИ) - "Леха" - Страница 50

Когда мы уезжали, то курсантов только-только начали выпускать из казарм, а виновные всего неделю как были отправлены на четвёртый слой изнанки. При этом пророчество Дроздова сбылось на сто процентов: туповатые исполнители — отправились в полугодовой патруль этого очень непростого уровня, где почти законы джунглей царили. А вот Лёньке не так повезло, он как раз в посёлок каторжников загремел. И именно что в качестве каторжника. Правда, ему всего пять лет дали, но это будет пять лет ада в самом прямом смысле этого слова.

Дед мне пока ничего не говорил, и я не знал, предпринял он что-нибудь, или всё ещё пытается со старыми полковыми товарищами связаться. Ничего, я умею ждать. Живопись не терпит суеты. Порывистости, вдохновения — это да, но не суеты, ни в коем случае.

Всё время, пока дед с Соколовым составляли приличный брачный договор, я только и делал, что занимался собственным даром и бегал к Дроздову на тренировки. Зато, могу с уверенностью сказать, что достиг определённых успехов на обоих поприщах. Мои учителя остались довольны и, надавав мне кучу заданий на каникулы, с чистой совестью отпустили на все четыре стороны. При этом сообщив, что преподаватели тоже люди и им положен отдых.

Я тряхнул головой и вынырнул из своих воспоминаний. Снова переведя взгляд на письмо. Оно было от Чижикова. И это удивительный факт, потому что я его своим другом как бы не считал. Почему он решил мне что-то написать, оставалось для меня загадкой. Пожав плечами, я погрузился в чтение. После того, как закончил читать, долго смотрел в одну точку, а затем перечитал заново. Уж не знаю, почему Чижиков решил, что мне будут интересны новости, которыми он поспешил поделиться. Надо будет спросить у него напрямую, когда встретимся. Похоже, парень чувствовал себя одиноко, лишившись почти всех приятелей. А может быть была другая причина. Это на самом деле не столь уж важно. А важным было содержимое письма. Писал Чижиков следующее:

Когда огласили приговор, Сусликов удовлетворённо кивнул. Правда, он бормотал что-то про то, что сам с удовольствием содрал бы с виновных шкуры. Но и подобным приговором он в общем-то вполне доволен. Лёня отправился на каторгу, и всё бы ничего, но, оказалось, что у Сусликова есть дядюшка. Вполне себе барон и глава небольшого, но довольно обеспеченного клана. К тому же дальний родственник Орлова. И вот он-то с приговором категорически не согласился. Полного пересмотра, конечно, не добился, а вот патрулирование вокруг посёлка Лёнька в качестве дополнительных обязанностей заполучил. Надо ли говорить, что за периметром посёлка и более умелые бойцы не всегда выживают. Всё-таки четвёртый уровень, как-никак. Уже на третий день Ондатров пошел на своё обязательное дежурство, и… Не вернулась вся группа. Их останки нашли утром. И тело Лёни, точнее то, что от него осталось передали родственникам.

На этом письмо заканчивалось. И я пока не знаю, как реагировать на него. С одной стороны, род Рысевых полностью отмщён. А с другой… Не знаю, какое-то разочарование всё равно присутствует.

Перечитав его ещё раз, перевёл взгляд на дверь, которая в этот момент начала открываться.

— Как зовут твоего приятеля, с которым ты хотел насчёт Ондатрова посоветоваться? — спросил я у вошедшего в комнату деда.

— Барон Антон Сусликов, а что? — он с любопытством посмотрел на меня.

В ответ я молча протянул ему письмо Чижикова. Дед взял его и принялся читать. После чего протянул письмо мне.

— Ну что же, так иногда случается. Все мы смертны, — произнёс он, усаживаясь в кресло напротив дивана, с которого я даже не соизволил задницу поднять.

— Какое удивительное совпадение, — я продолжал смотреть на него в упор.

— Женя, что ты хочешь этим сказать? — дед поджал губы.

— Ничего, — я засунул письмо в конверт. — Просто удивляюсь тому, насколько мир тесный и какие удивительные совпадения в нём происходят. И знаешь, моё лёгкое разочарование слегка уменьшилось. Да, я правильно понимаю, Сусликов, который барон, так сильно переживал за племянника, что ты даже не успел с ним переговорить…

— Нет, Женя, не успел, увы, — дед развёл руками.

А я понял, что больше ничего от него не услышу, как никогда не узнаю всей правды. Посверлив его почти минуту пристальным взглядом, я отвел глаза и бросил письмо на столик, стоящий перед диваном. После этого лег и заложил руки за голову, разглядывая потолок.

— Может быть, когда-нибудь я всё-таки узнаю правду, — проговорил я вполголоса.

— Возможно. Правда — это весьма условное понятие. Не говоря уже о том, что у каждого она своя. — Дед замолчал, но вскоре продолжил. — Я пришёл говорить не о покойном Лёне Ондатрове. Он погиб, мир его праху.

— О чём ты хотел со мной поговорить? — я покосился на него, но положения тела не изменил.

— В этот день, уже на протяжении многих лет, как тебе наверняка известно, я плачу налоги. В том числе и налог на недвижимость. И каково же было моё удивление, когда я увидел, что клану, оказывается, принадлежит ещё одно здание здесь в Ямске. Я нахожусь сейчас в весьма затруднительном положении, Женя. И это затруднение для меня усиливалось с каждой минутой, потому что мне никак не удаётся вспомнить, когда это я приобретал этот дом.

— Какая удивительная история. Весьма загадочная, надо сказать, — пробормотал я. — Ты выяснил, что это за дом?

— Представь себе моё изумление, когда я занялся этим вопросом вплотную, и узнал, что, оказывается, пресловутый дом был подарен моему внуку. И что дарственная была оформлена в тот самый день, когда он вернулся домой, после своего исчезновения. — Дед замолчал. Сейчас он смотрел на меня практически прокурорским взглядом. — Женя, нам нужно вызвать Лебедева? Чтобы убедиться в том, что твоя память, хоть и не вернулась, но больше не исчезает.

— Ты сейчас о чём? — пробормотал я, лихорадочно соображая, что бы такого придумать, что оправдало бы мою «забывчивость».

— Я сейчас о том, что только очередным провалом памяти могу оправдать твоё молчание. Потому что, Женя, в ином случае у меня сразу начинает возникать множество вопросов. — Дед скрестил руки на груди. — Что это за дом, кто тебе его подарил и что ты с ним планируешь сделать. Отвечай! — рявкнул он, и я вздрогнул, неохотно опуская руки и садясь на диване.

— Я правда забыл. Но это не амнезия, простая забывчивость, — мысли метались в голове с бешенной скоростью, но никак не хотели выстраиваться в чёткую шеренгу. В конце концов, плюнув на свои потуги, я решил раскрыть, если не всю правду, то хотя бы большую её часть. Тем более, что мне всё равно без помощи егерей графа не обойтись. Склад сам себя не разгрузить, и складированные твари сами собой не разделаются. Не самому же заниматься этим. Тем более, что я не знаю многих нюансов и запросто могу испортить весьма ценные тушки. — Мне с таким трудом удалось вырваться с изнанки. Я никак не мог поверить, что выжил… Арсений — тот урод, который всё это сделал, помер у меня на руках. Его Фыра порвала. Да, похищение и отправку меня на верную смерть, организовал всё тот же покойный Ондатров. Это так, к слову, — добавил я.

— Ты не говорил, — протянул дед. Видимо сейчас он уже начал слегка сожалеть, что Лёнька так легко отделался.

— Вокруг нас почти всё время шатался Медведев или кто-нибудь из его людей. И говорить про Ондатрова кому-то из них я не собирался. — Задумавшись, я тряхнул головой, и лишь через минуту продолжил. — Разумеется, я обшарил дом. В сейфе нашлась незаполненная дарственная со всеми печатями, в том числе и магическими. Раз уж не моей собственностью сделали дом, а клановой. Вот, в общем-то, и всё.

— Действительно всё? — дед недоверчиво посмотрел на меня. — Ты ничего не хочешь мне добавить?

— Нет, — я вздохнул. — Мне был нужен кто-то, кто присмотрел бы за домом. А у Арсения как раз бесхозный помощник нашёлся в одной из комнат. Я привёл его к клятве и велел привести дом в порядок. Вот теперь точно всё. Точнее, всё, что касалось непосредственно дома.

— Я так и подумал, что есть что-то ещё, — задумчиво проговорил дед. — Осталось только выяснить все подробности.