Хамелеон (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 54

— Товарищ Геркан уже второй месяц как находится на излечении в госпитале. Здесь, в Москве. Насколько мне известно, у него диагностировали частичную потерю памяти, ставшую результатом огнестрельного ранения в голову. Он не помнит ничего о себе прошлом, но прекрасно ориентируется в общих вещах и понятиях. Доктора говорят, что случай отнюдь не уникальный и порой память к подобным пациентам даже возвращается, — похрипев внезапно пересохшим горлом, выдал начальник УММ, разве что не втянув при этом голову в плечи, столь пронзительным взглядом одарил его глава СССР, услышав столь неожиданную новость.

— Вы не докладывали мне о том, что в одного из главных создателей наших танков стреляли, — вроде бы и спокойно, но очень пугающе для собеседника, произнес генсек. И было с чего. Тут ведь смерть того же Калиновского начинала играть совершенно новыми красками, учитывая, что прежде ему докладывали о связях этого Геркана в среде высшего комсостава только и именно с ним. Учитывая же озвученное время пребывания того на излечении, выходило, что и стреляли в него примерно тогда же, когда был найден мертвым заместитель Халепского. А такого рода случайности, зачастую, случайными не являлись.

— Виноват, товарищ Сталин. Просто он уже с начала года не числился ни в одном КБ и не занимался конструкторской деятельностью, готовясь к поступлению в Военную академию механизации и моторизации. Вот и не посчитал необходимым, доводить до вашего сведения информацию подобного рода, — вытянулся «главный по танкам» по струнке смирно.

— Вы забыли добавить, что при этом он не позволял отгружать неисправные танки в войска, — проявил генеральный секретарь куда большее знание судьбы одного комроты, нежели предполагал тянущийся ныне перед ним краском. Хорошо, что Ворошилов в свое время поделился подобной интересной информацией.

— Именно так, — не стал отрицать Иннокентий Андреевич сей факт, кратко кивнув головой в подтверждение данных слов.

— Мне очень не нравится, что кто-то позволяет себе стрелять в наших конструкторов, — продолжение — «без нашего ведома», осталось не озвученным, но в воздухе явно повисло, поскольку оба понимали, в какие времена, в каком трудном обществе, и при каких реалиях, приходится поднимать страну. Тут, зачастую, предавали даже старые соратники, отчего было не до сантиментов и судьбы людей решались одним росчерком пера. Как ни крути, а в СССР вовсю цвели не то что пятые, а десятые, двадцатые и даже тридцатые колонны, желающие пропихнуть наверх своих людей с целью отстаивания собственных интересов. И далеко не всегда таковые удавалось тронуть, даже вскрыв, поскольку их состав мог обладать очень большой властью, и в ЦК, и в РВС[2], и в ЦКК[3], и в наркоматах, и на местах. Что политической. Что военной. Что экономической. Не просто же так именно «держатели» двух основных торговых активов СССР — нефти и зерна с черноморскими портами, забрали себе бо́льшую часть власти в стране, подвинув повсеместно тех же ленинградских и белорусских товарищей, не говоря уже о всех прочих. А те и проглотили, растеряв былые рычаги влияния. В случающихся же время от времени внутренних разборках, порой, страдали простые, не пребывающие в круге посвященных, исполнители. Десятки. Сотни. Тысячи. Никто их даже не считал. Их просто убирали с игрового поля, словно разменные пешки, поскольку то были фигуры противной стороны, которые можно было не жалеть, чтобы освободить место для размещения уже своих. И обсуждаемый краском вполне мог оказаться одной из жертв очередной такой разборки. Но поскольку сам Сталин ничего такого в адрес того же Калиновского покуда не планировал, произошедшее следовало прояснить. Может кто-то без его ведома решил изрядно пошалить, за что подобного шалуна теперь следовало изрядно пожурить. Возможно даже с летальным для последнего исходом, дабы другим неповадно было. — Уже выяснили, кто это сделал?

— Да. Сразу же. В милиции сообщили, что Геркан смог ранить преступника и тот далеко не ушел. Его тело обнаружили там же. Какой-то бывший рабочий ставший инвалидом и скатившийся до криминала. Он там еще кого-то успел убить, по-видимому, с целью ограбления. Но всех подробностей дела я не знаю, товарищ Сталин, — начальник УММ едва сдержался от того, чтобы развести руками. Уж больно неуместно это смотрелось бы на трибуне мавзолея, тем более, что на них уже стали обращать внимание окружающие.

— Что же. Вы не узнали, так я узнаю, — лишь кивнул в ответ головой главный человек в Советском Союзе и, как ни в чем не бывало, продолжил помахивать рукой проходящим внизу мужчинам и женщинам.

[1] Комкор — сокращенное обозначение должности командира корпуса в РККА.

[2] РВС — Реввоенсовет.

[3] ЦКК — Центральная контрольная комиссия. Высший контрольный орган ВКП(б)

Ретроспектива. 30 августа 1933 года.

Если бы не столь заметная примета, как отсутствие кисти на правой руке, Александр никогда не смог бы заранее отыскать творца своего будущего спасения, ставшего особо актуальным после того, как он узнал о смерти Калиновского. Еще когда на его разум обрушился новый поток информации, комроты четко осознал, что необходимо срочно соскакивать с идущего в пропасть поезда под названием «фракция Тухачевского». А ведь как замечательно все выглядело еще в апреле месяце, когда во время совместного ужина в ресторане ему, где намеками, а где и прямым текстом, предложили «всепрощение» за «переход душой и телом» в эту самую фракцию. Тогда совсем иными красками заиграло желание Константина Брониславовича запихать его на командный факультет ВАММ имени Сталина, вместо инженерного или хотя бы эксплуатационного. Просто они взращивали и продвигали своих людей для последующего занятия теми командных должностей в наиболее боеспособных частях РККА, чтобы в час «Ч» эти самые части оказались на нужной стороне. Именно подобные мысли метались в голове Геркана, находящегося в изрядно нервном состоянии, когда он, изображая обычного грибника, устремился вслед за молодым человеком и по совместительству уже начавшим свой преступный путь серийным убийцей.

Откуда и почему он узнал, что в выходной день 30 августа 1933 года в Пундоловском лесном массиве близ бывшего Охтинского порохового завода случится массовое убийство, было для него такой же загадкой, как и некогда использованные знания о выигрышном лотерейном билете. Они просто оказались выбиты в его сознании, словно петроглифы на скалах. Потому-то он прекрасно представлял себе, как должен был выглядеть преступник. Вот именно это, а также осознание необходимости соскочить с крючка, заставило его рискнуть своей жизнью здесь и сейчас, дабы оградить ее от излишних опасностей в будущем.

Осторожно следуя по лесу за мелькающей метрах в пятидесяти впереди мужской фигурой, Геркан удерживал левой рукой перед собой одолженную для похода за грибами корзину, тогда как правая была скрыта в ней, с уже подготовленным к стрельбе табельным револьвером. Очень уж удачно он не сменил Наган на новенький ТТ, поскольку отслеживаемый им Александр Лабуткин совершал убийства из точно такого же оружия. Стало быть, с целью инсценировки своего тяжелого ранения, виделось возможным применить собственный ствол и не мучиться насчет возможного оставления следов на чужом револьвере. Дело оставалось за малым — дождаться нужного момента, подстрелить свершившего свое грязное дело убийцу, чьим почерком как раз являлся выстрел своим жертвам в голову, и после постараться не убить себя, дабы впоследствии выглядеть потерпевшим, которому неимоверно повезло сохранить свою жизнь.

Кто-нибудь мог упрекнуть его в бездействии по отношению к преступнику, что в этот день собирался лишить жизни трех человек. Но таким добрым самаритянам он мог сказать одно — «Идите вы куда подальше». Уже почти как месяц он знал ход истории на целых пять лет вперед и понимал, каких огромных человеческих жертв будет стоить Советскому Союзу борьба за лидерство между сформировавшихся в высших эшелонах власти группировок. Сотни тысяч окажутся в расстрельных списках, ставшись теми самыми щепками, что летят во все стороны при рубке дров! Миллионы лишатся свободы. Ему же выпала возможность заранее вмешаться в это дело и слегка подкорректировать курс будущих репрессий. Понятно ведь было, что одной из целей ряда творцов этих самых репрессий являлось вызывание народного гнева и вполне допустимого последующего восстания, в том числе и армии, против окропившего себя столь большой кровью правительства. Ему было понятно, во всяком случае. Потому по нынешним временам его знания являлись ничуть не меньшей силой, чем целая механизированная армия. А то и вовсе большей! В связи с этим всем из двух зол следовало выбирать меньшее. И в данном конкретном случае, ему требовалось принести в жертву жизни трех ни в чем не повинных людей, чтобы впоследствии спасти не только свою, но и сотни тысяч иных.