Имперец. Том 1 и Том 2 (СИ) - Кощеев Владимир - Страница 18

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Выдох.

Выдох.

Выдох.

Вдо-о-о-о-ох…

И где-то на десятом вдохе боль как будто отступила. Не пропала, но притупилась, позволяя мне сосредоточиться на других ощущениях. И в тот момент мне показалось, что вместо крови по венам течет не вода, а чистая, кристальная сила. Что в каждой клеточке моего тела спрятан ядерный реактор. Что сердце в груди гоняет столько энергии, сколько не видел Большой взрыв.

Я дышал. И дышал. И дышал. И наслаждался этим ощущением собственной бесконечности. Вся сила мира принадлежала мне в тот момент, и я мог рукой закручивать водовороты, испарять океаны и замораживать воздух.

Не знаю, сколько времени я провел в таком состоянии, перебирая каждую капельку воды в своем теле, когда вдруг боль в голове отпустила.

Я задержал дыхание и целую секунду прислушивался к себе, не веря, что отпустило. Меня морозило и немного потряхивало, и я надеялся, что кто-нибудь сейчас меня выпустит и угостит парацетамолом.

Но когда я открыл глаза, то не смог произнести ни звука, чтобы позвать персонал.

Вся комната была покрыта толстой коркой острого, шипастого, бесконечно красивого льда, созданного магией.

Моей магией.

Императорский Московский Университет, медицинский корпус, Ольга Орлова

Ольгу Кирилловну Орлову за спиной любящие коллеги называли нежно Ольга Мегеровна. Гоняла она своих подчиненных нещадно, не испытывая ни к кому ни жалости, ни сострадания. Ее считали слепым фанатиком работы, бабой с яйцами и вообще женщиной без каких-либо перспектив на личную жизнь. Ну разве что на сорок кошек.

И вряд ли кто-то из этих злословов них мог бы знать, что за толстой непробиваемой шкурой стервы прячется очень добрая женщина, принимающая близко к сердцу каждого из своих подопечных. Мало кому вообще приходило в голову, что оно у нее есть, это сердце. И уж тем более никто не мог вообразить, что оно может болеть.

А Ольга Орлова носилась между палатами, пытаясь держать руку на каждом пульсе первокурсников. Одной рукой она листала планшет с показателями пациентов, другой раздавала подзатыльники или корректировала параметры комнат инициации.

Орлова, к своему великому сожалению, многое повидала за свою сравнительно недолгую практику. Хоть ей и было немного за тридцать, в ее личном деле уже имелся скромный штампик «секретно». Рекрутируя юных бойцов под нужды армии по полям и весям разных континентов, Ольга знала, как выглядит сорвавшаяся с цепи стихия. И даже в самых засушливых районах Африки это было очень страшно. Так что каждый год в самый ответственный день нового курса студентов Ольга Кирилловна получала не меньше адреналина, чем ее подопечные.

Правда, тот непередаваемый опыт развил у женщины интуицию до божественного уровня. Личный магический дар не отзывался так, как чуйка, однозначно указывавшая на проблемных студентов. Сегодня таким студентом должен был стать кто-то из тройки Разумовского.

Но боярич Новиков прошел инициацию без проблем и даже вышел из комнаты на собственных ногах, хотя и порядком побледневший. Показатели Корсаковой выглядели внушающими спокойствие, и Орлова оставила ее на попечение сотрудников. А вот Мирный…

С Мирным обязательно должно было что-то пойти не так. И дело даже не в его запредельном резерве, нет. Дело было в самом парне. Она смотрела в голубые глаза мальчишки, а видела демона, прошедшего самое пекло войны. Как будто парень жил вторую жизнь или у него было расщепление личности.

Но первое невозможно, а второе отрицали все психологические вступительные тесты, так что…

— Ольга Кирилловна, у нас проблема! — раздался в гарнитуре испуганный голос медбрата.

— Где? — сухо спросила Орлова, замерев посреди коридора.

— Палата 51, Мирный.

Женщина развернулась на каблуках и бегом рванула в сторону 51 палаты. И пока бежала, успела вообразить все ужасы сразу. И сваренный заживо труп в комнате, и сгусток чистой магии вместо тела, и кровавые ошметки на стене. Но то, что она увидела, влетев в комнату наблюдения, превзошло самые страшные ее фантазии.

В центре комнаты, окруженный стихией Воды одновременно в трех агрегатных состояниях, сидел Александр Мирный. Парень не орал, не корчился, не бился в ремнях, как это обычно делают студенты, испытывающие адскую боль. Он просто сидел. Сидел, откинувшись на спинку кресла, и единственное, что могло бы выдать его напряжение, были сжатые в кулаки пальцы.

Но не это оказалось самым страшным и самым странным.

Магия плескалась в комнате, прогибая под себя стены, так и норовя вывернуть опорные конструкции, а блокираторы…

Блокираторы просто не справлялись.

Императорский Московский Университет, медицинский корпус, Александр Мирный

Из динамиков доносился сильный женский голос.

— Александр, вы меня слышите?

— Александр, вы меня слышите?

— Александр…

Я с трудом разлепил пересохшие губы, чтобы произнести:

— Я. Вас. Слышу.

Кажется, моего ответа никто не ожидал, потому что возникла пауза. Пока на том конце провода Орлова, а это была она, размышляла, что же она от меня хочет, я вдохнул полной грудью и осторожно покрутил головой. Честно говоря, внутренне ожидал, что сейчас черепушку разорвет на британский флаг, но, как ни странно, боли не было.

Поскольку медики все еще продолжали молчать, я начал разминать мышцы рук, насколько это позволяли ремни. Спустя пару секунд, правда, они лопнули, видимо, не выдержав стихийного насилия. Ну а освободить ноги уж совсем ничего не стоило.

И вот только когда я встал и сделал несколько упражнений, разгоняя кровь в закостеневшем теле, динамики ожили:

—…не работает⁈ Кому воткнуть паяльник в жопу, чтобы заработало⁈ — орала Орлова.

— Я, кстати, вас слышу, — произнес я.

На том конце провода снова помолчали.

— А так? — неуверенно спросила Орлова.

— И так тоже.

— Ладно… — выдохнула женщина. — Как вы себя чувствуете?

— Ну… — я повел одним плечом, другим, выкинул левый кулак вперед, боксируя с воздухом. — бывало и хуже, прямо скажем. Но от парацетамола я бы не отказался.

Судя по молчанию, уважаемые медики на том конце провода подбирали челюсть с пола. Но Орлова быстро взяла себя в руки.

— Александр, не уверена, что сейчас вы сможете корректно управлять стихией без базовых навыков. И это создает некоторые трудности с, хм, открытием двери. Мы сейчас вызовем соответствующие службы, и они вскроют проем.

— Ладно, — не стал спорить я, прохаживаясь по комнате и тыкая пальцем в шпили льда, ощетинившиеся четко в центр помещения.

Динамики зашипели и умолкли. Чтобы через пару секунд снова зашипеть:

—…твою мать! — выругалась Орлова и, судя по грохоту каблуков, куда-то подорвалась.

— Что там? — лениво спросил мужской голос.

— Шестая палата, — отозвался другой оператор.

— Аристократ?

— Не, простолюдинка… Из Разумовских.

Сопоставить одно с другим было не сложно, а потому я как можно более невинным тоном поинтересовался:

— А что с ней?

— Твою мать! — выругались оба оператора.

Судя по грохоту, один от неожиданности даже уронил чашку. Ну или стакан. По ту сторону динамика помолчали, а потом один из них все же соизволил ответить:

— Вас это не касается. Ситуация штатная, Ольга Кирилловна контролирует лично.

Я почувствовал легкое раздражение. Понятно, что выгляжу я как восемнадцатилетний пацан, но не как полный же дебил. Если начальство срывается с матюгами, ситуация явно нештатная.

Снова окинул взглядом комнату, чувствуя, что, если вот прямо сейчас меня не начнут выковыривать из этого железного кубика, я сам проделаю выходную дверь. И не факт, что в том же месте, где она была запроектирована.

Решив, что трех минут более чем достаточно для слесарей, чтобы найти болгарку и начать скрестись в дверь моей комнаты, я начал нарезать круги по палате, стараясь снизить уровень злости, а заодно согреться. Температура в комнате была такая, что я рисковал обзавестись шумовым музыкальным инструментом. Так что я прыгал, приседал, боксировал с воздухом.