Имперец. Том 1 и Том 2 (СИ) - Кощеев Владимир - Страница 51

— Что ж вы меня все посылаете, — вздохнул я в ответ. — У меня осталась последняя пуля, а у тебя не осталось ни чести, ни… — я глянул вниз, намекая на обгаженные штаны. — Ни достоинства. Да и какое достоинство у бретера. Итак?

— Я тебя убью. По-настоящему, — прошипел Дантес.

— Ну, рискни, — усмехнулся я. — Передавай своему хозяину, чтоб держал своих псин на привязи. Ты же знаешь, да, что бешеных собак должны отстреливать?

Может, Жорик бы еще что-то многообещающее добавил, но я приставил дуло револьвера вплотную к его лбу и нажал на курок.

— ПОПАДАНИЕ!

Найду ту падлу, которая решила добраться до меня через девчонку, все кости переломаю.

Полигон Императорского Государственного Университета, Василиса Корсакова

— Васька, твой друг отчаянный, — причитала рядом соседка по комнате, третьекурсница ростом с восьмиклашку. — Дантес — он же самый заядлый дуэлянт университета! И всегда только на пистолетах дерется!

— Револьверах, — высокомерно поправил какой-то парень из толпы.

— Да без разницы, хоть на пищалях! — огрызнулась Светка. — Кранты твоему парню, точно тебе говорю.

Василиса хотела сказать, что парень-то формально вроде бы не ее. Но, судя по происходящему, это ненадолго.

— БОЙ!

Кажется, между этим воплем и завершением дуэли прошла целая вечность. От звука каждого выстрела девушка вздрагивала, словно стреляли по ней. Она стояла, закусив костяшки пальцев, чтобы не кричать, чтобы держаться за реальность через эту боль в руке.

Толпа рядом вопила, улюлюкала, смеялась и восхищалась, а Василиса испытывала на самом деле только одну эмоцию — ужас. Ужас от того, что Александр сейчас один на один с этим подонком, и что по нему стреляет один из лучших дуэлянтов университета.

А когда поединок окончился, и толпа, точно насытившийся зверь, немного отхлынула от центра полигона, девушка, наоборот, рванула вперед. Точно вода меж корней и камней она текла сквозь людей к Александру, чтобы… Сказать? Спросить? Сделать?

И когда совершенно внезапно толпа кончилась, а Василиса вылетела на зеленый газон полигона, то сорвалась на бег. Быстрее, чем на тренировках у Разумовского, на одном выдохе она подлетела к Мирному, о чем-то негромко беседовавшему с Новиковым, и замерла буквально в шаге от парня.

Тот развернулся и посмотрел ей в глаза пробирающим до самого сердца взглядом. Такой высокий. Такой сильный. Такой спокойный. Уверенный в себе. Он, словно древнее античное божество, выточенное из камня, застыл на мгновение, смотря на нее взглядом человека, который повидал жизнь.

А затем одним шагом пересек разделяющее их пространство, обжег ощущением широкой, горячей ладони на ее талии и…

Впился поцелуем в ее губы прямо на глазах у сотен студентов.

Императорский Московский Университет, Александр Мирный

Что мне нравилось в моем повторном студенчестве — это юность, энергия и ощущение, что вся жизнь впереди. Что мне не нравилось в студенчестве — домашние задания.

Особенно по-идиотски это ощущалось, если вспомнить, сколько людей я успел тут отправить на новый круг сансары.

Но вот приходилось вечером отложить все наполеоновские планы на жизнь и, развалившись на кровати, читать скучнейшую книжку по «Теории государства и права». Некоторые абзацы были настолько увлекательными, что я чувствовал, как залипаю: глаза бегали по строчкам, а мысли разбегались, как тараканы после включения света — куда угодно, лишь бы подальше.

Поэтому дробный стук в дверь я посчитал добрый знаком и отличным поводом закончить на сегодня с высшим образованием.

— Друг мой! — воскликнул ворвавшийся в комнату Иван. — Традиции нельзя нарушать! — он плюхнулся на стул за моим рабочим столом. — И у меня предложение, от которого ты не сможешь отказаться!

Я захлопнул книгу и продемонстрировал соседу обложку:

— Знаешь, сейчас я готов даже еще раз пройти инициацию, лишь бы не этот талмуд канцелярита.

— Это ты еще настоящие договоры в своей жизни ни разу не видел! — хохотнул парень. — Вот где засыпаешь на первом абзаце.

В ответ я лишь неопределенно хмыкнул и спросил:

— Итак?

— Итак… — Новиков жестом фокусника извлек из складок одежды две бумажки, с моего места напоминающие билеты на какое-то увеселительное мероприятие типа цирка или музея. — Знаешь, что это?

— Не имею ни малейшего представления, — честно ответил я, принимая вертикальное положение.

— Это билеты в одно из самых закрытых мест в Москве! — с таким восторгом произнес Иван, что я грешным делом подумал про какой-нибудь супер-элитный бордель с ролевыми играми.

— Что-то мне боязно спрашивать, куда билетики, — честно признался я, не спеша разделять воодушевление боярича.

— Кальянная!

— Что? — не понял я.

Я почти ничего не знал о ночной жизни города и как-то не рассчитывал, что кальянная — это такая редкость, что в них проходят по билетам. Но Иван понял мой вопрос по-своему.

— Кальянные — это такие… типа закрытые бары в восточном стиле, — принялся пояснять мне боярич, — но помимо всего прочего там еще и подают такие курительные штуки, кальяны. Это такая колба с…

— Да, я понял, — не выдержал я и перебил парня. — Я знаю, как выглядят кальяны.

— Да, я тоже раньше видел только в иллюстрациях про Шахерезаду. А теперь можно попробовать! Идем?

Честно сказать, в прошлой жизни я смолил, как паровоз, и, соответственно, кашлял как узник рудников. В этой жизни на хорошие сигареты денег еще ни разу не было, а снова курить пыль индийских дорог не особенно-то и хотелось.

Но кальян все-таки не «Прима», тем более, если заведения «закрытые». «Закрытые» значит для благородных, а если для благородных, значит, паленой продукции быть не должно по идее.

— Идем, — согласился я, с легкой душой бросая книгу на стол.

Ну «идем» было сильно сказано, в кальянную пришлось ехать. Располагалась она в районе Старого Арбата. То есть просто Арбата, который здесь тоже был пешеходным и парадно-выставочным для выгула туристов, сохранив, однако трамвайные пути по центру улицы, по которым пару раз в день ходили декоративные трамвайчики с экскурсиями.

Стены Цоя, правда, не было, но общее настроение улицы сохранилось. Уличные артисты, дорогие магазины, крошечные заведения общепита с конскими ценниками, а еще прорва интеллигенции, проживающей на самом Арбате или рядом с ним.

Сама кальянная располагалась в одном из прилегающих к Арбату переулков. Типичный для центра этой Москвы домик в три этажа, принадлежащий какому-то частному лицу, сдававшему всю площадь внаем. Я ожидал, что вывески не будет, но нет, она имелась. Такая строгая, суровая, из латуни со шрифтом под арабскую вязь, как будто тут работал нотариус, а не размещалось заведение увеселительного типа.

Поскольку вокруг Арбата улицы с односторонним движением были как-то странно организованы, а таксист по традиции немного заплутал, нам пришлось чуть-чуть прогуляться. Время было позднее, горели фонари, шумела Москва и, если честно, настроение было приподнятым и хотелось, если не пьяной драки, то какого-нибудь веселого движа. Шедший рядом Иван усиленно крутил головой, пытаясь одним махом в вечерних сумерках рассмотреть все: и дома, и фонари, и знаки на дороге, и вообще. В принципе, я уже был морально готов, что вечер наш окончится если не в проститутошной, то хотя бы в полицейском участке, в прошлый-то раз мы программу минимум не выполнили.

Подходя к кальянной, я ожидал увидеть тут пробку из люто дорогих автомобилей, но все было вполне себе прилично. Машины подъезжали с довольно большим интервалом, высаживали по паре-тройке гостей и сразу же растворялись в городе. Случайных людей почти не было, лишь пара компаний плелась в разных концах улицы, и вряд ли это были посетители кальянной.

Пешеходами, видимо, сюда только мы с Иваном пришли, потому что охрана на входе не поверила в подлинность наших приглашений. Они смотрели их на свет, сквозь свет, скребли ногтем, нюхали.