Я сделаю это для тебя (СИ) - Кальк Салма - Страница 26

Мы вышли на третьем этаже, мне было предложено жить там вместе с моими дамами — четыре комнаты, значит. Так, а где будет жить Анри?

Оказалось, ему предложили некие покои на втором этаже. Он усмехнулся и сказал, что никогда не мечтал занять покои своего отца, но уж как вышло. Улыбнулся мне и сказал, что пришлёт за мной. Значит, нужно идти и соответствовать.

Я задрала нос повыше и шагнула за слугой в какую-то комнату. Что, как в музее. Обои шёлковые, кровать со столбиками, портьеры бархатные с кистями. На полу ковёр. Двери куда-то ведут, я посмотрела — гардеробная, умывальная, и ещё две спальни. Одну отдам Дуне, вторую пусть мои девы делят, как хотят.

Я переглянулась с Марьюшкой.

— Мари, как ты думаешь, моё придворное платье сгодится? — смеюсь, сбрасываю плащ.

Это в Поворотнице моё красное платье было образцом красоты и стиля, а здесь, наверное, какая-нибудь военно-революционная мода?

— Разберёмся, госпожа Женевьев! — воодушевилась Марьюшка. — Меланья, не стой столбом, снимай плащ, сейчас обустроимся.

Дверь хлопнула, кто-то вбежал в комнату.

— Госпожа Женевьев, это правда, да? Мари! О господи, Мари! Вы вернулись, счастье-то какое!

Женщина моих лет была одета дорого и добротно, без роскоши. Очень хорошая ткань платья — тёмно-синяя, насыщенного цвета. Молочного оттенка кружево — у горла, на манжетах сорочки и на чепце. Волосы убраны, но видны корни — тёмные и немного седые.

— Аннет, дорогая, ты здесь! Чудесно! — бросилась к ней обниматься Мари.

Ох ты, это же вторая камеристка Женевьев.

— Госпожа Женевьев, — Аннет с торжествующей улыбкой склонилась передо мной, но я подумала — и обняла её. И похоже, это было верно, потому что она расплакалась.

— Говорили, вы там сгинули совсем. Сначала ещё были новости, что вроде вы добрались туда, и живы, а потом — нет, вовсе нет, — говорила она.

— Знаешь, сначала было неплохо, но очень уж холодно, но мы привыкли. А потом они с его высочеством пропали в тамошней горе на год и ещё половину, а потом вернулись, три дня назад вернулись! И его высочество тут же связался с сыном, услышал, что у вас тут безобразие творится, и тут же велел — госпоже Женевьев идти за него замуж, и всем возвращаться, — выдала Мари краткую версию моей жизни в последние месяцы.

Аннет улыбнулась торжествующе.

— Вот! Слава тебе, господи, есть правда в мире! Вы добились, госпожа Женевьев! Вы самая лучшая, иначе и быть не может! Правильно, всё правильно! — и добавила с почтительным поклоном:

— Ваше высочество, не угодно ли вам переоблачиться к обеду?

— Да, Аннет, я буду рада, — кивнула я. — Госпоже Евдокии тоже нужно переодеться, она отменный целитель. И Меланью нам тоже нужно приодеть, она со мной, хорошая девочка-маг.

— Так госпожа Женевьев теперь тоже маг! — сообщила Мари. — Умеет и свет, и воду, и целительство! Она ж чуть не отдала богу душу, как мы приехали-то в ссылку, и если бы не его высочество — то и отдала бы! А потом лежала в беспамятстве, и долго никого не узнавала. А потом оказалось, что она — маг!

Аннет взглянула на меня как-то остро и пристально. Но ничего не сказала.

— Аннет, а ты как? Ты здесь? — спросила я.

— Я замужем за господином Фелисьеном, — сообщила она.

О как. Ближние люди короля и Женевьев поженились.

— А я — за местным большим человеком, — застенчиво улыбнулась Мари. — Видела бы ты, какие шубы нам с госпожой Женевьев он привёз!

— Так, дамы, давайте одеваться, что ли? — сказала я. — Новостями обменяемся в процессе, хорошо?

— Да, госпожа Женевьев! Я сейчас кликну, чтобы согрели воды. Купальня в подвале, туда далеко идти, и там вечно кто-то моется. Принцесса должна совершать омовение у себя!

И дальше я успевала только головой вертеть.

В соседней комнате стояла фарфоровая ванна, её вмиг наполнили, я очень быстро оказалась в ней, следом за мной — Дуня, Меланья, и Мари тоже, и потом они быстро одевались сами и одевали меня. Да, пока в то самое платье, а потом, сказали, добудем. Пока же добыли что-то для Дуни и Меланьи, и на том спасибо. Вообще в столице, конечно, революционеры и их женщины не носят никаких париков, и панталон до подколенок не носят тоже, только длинные штаны, это у них такой отличительный знак. Да-да, санкюлоты, понимаю. Но приличные люди одеваются, как привыкли. И поэтому моё платье с париком как раз в тему и к месту, оказывается.

— И в вашем доме в столице тоже всё сохранилось, он стоит, мне рассказывали, — говорила Аннет. — Заклятье уж больно хорошее. Его не раз хотели разграбить и разрушить, но не смогли.

— Дай бог здоровья господину Орейю, — сказала Мари.

— Да нет его в живых, — отмахнулась Аннет. — И тем более хорошо заклял, что после его смерти всё сохранилось. — Тут сейчас, знаешь ли, магом быть очень опасно, и дворянином, и служить королевской семье и первым вельможам. Поймают — не пожалеют.

— Вы поэтому тут? — спросила Мари.

— И поэтому тоже, — кивнула Аннет.

В дверь застучали.

— Её высочество ожидают у его высочества!

Вот и славно, меня как раз одели, и Меланью, и Мари переоделась. Я оглядела своё воинство и кивнула — пойдёмте, мол.

И мы отправились на второй этаж.

Мы вошли в небольшую комнату, и Анри поднялся навстречу нам из-за стола. Он снова был одет, как принц, и необыкновенно серьёзен, без каких-либо усмешек в усы.

— Я считаю, вам необходимо послушать, что рассказывает мой сын, — сказал он. — Располагайтесь. Рогатьен, скажи там, чтобы подали вина, что ли.

Меня приветствовали представители здешней стороны — Максимилиан и ещё один мужчина, лет сорока, бледный, очень светловолосый, чем-то напомнивший мне Северина. Этот последний, кстати, был тут же, его приодели — очевидно, сын принца должен выглядеть подобающим образом. Серый шёлк, кружева и ленты, изящная вышивка. И он с большим почтением смотрел на бледнолицего вельможу. Тот же на мгновение глянул на меня — глаза у него оказались синие, ледяные, и стало мне очень и очень не по себе.

А наши подтянулись все — Жак Трюшон, Асканио, первым делом нашедший глазами Дуню, а Рогатьен стоял за креслом Анри. Все они приветствовали меня, Рогатьен отодвинул кресло, я воссела и взглядом проследила, чтобы усадили моих дам. Правда, Мари и Аннет отступили к стенке — видимо, так было правильно. И принялись перешёптываться. Уж наверное, им было, чем обменяться и о чём поговорить.

— О чём же мне следует знать? — спросила я, глядя на Максимилиана. — Наверное, о том, что с маркизом дю Трамбле?

— Максимилиан, повтори для Эжени, — вздохнул Анри.

— Увы, ваше высочество, маркиза нет в живых. Гвардия принца Франсуа, к которой он принадлежал, пострадала в первую очередь, они защищали дворец от разъярённой толпы, — сказал тот и наклонил почтительно голову. — Маркиз был арестован и казнён.

Я вздохнула и уставилась на свою юбку. Не успела. Что, если бы я не помогала своему сыну и вернулась из горы сразу же, сын Женевьев остался бы в живых?

— Кажется, остался младенец, — Максимилиан смотрел так, будто я сейчас в обморок упаду.

Но Женевьев в обмороки не падала. И я не собираюсь.

— Кажется? — нахмурилась я.

— Семья дю Трамбле не покидала столицы. Маркиз с супругой жили в доме графа Валиса, его тестя. Если ничего более не случилось, то сейчас там вдовая графиня. Наверное, она присматривает за младенцем.

— А… моя невестка? — нахмурилась я.

— Скончалась в родах.

— Младенца необходимо вывезти в безопасное место, — отрезала я. — Анри, вы… сможете открыть портал в столицу?

Я не поняла, почему нахмурились мужчины.

— Столица в руках бунтовщиков, Эжени, — сказал Анри. — Там… небезопасно.

— В подземелье тоже было небезопасно, — отмахнулась я.

— У вас нет власти над этими людьми, — покачал Анри головой. — А у них есть важное преимущество.

— Какое же? Заложники? — не поверила я.