Сердце на двоих. Истинная друга (СИ) - Жнец Анна - Страница 12

Не хватало еще, чтобы меня приняли за разгульную особу, что продает себя мужчинам за дорогие подарки.

— Конечно, простите, — лукаво улыбнулся торговец и опустил взгляд. — Показать вам ткани?

— Покажите, — кивнул генерал, зачем-то скользнув ладонью по моей спине. — Самые лучшие. Цена значения не имеет.

Следующие полтора часа я с упоением перебирала, трогала и прикладывала к лицу ткани, которые мне подносили. Затем послушно стояла на маленьком стульчике, позволяя снимать с себя мерки. Мой первый рабочий день в должности личной служанки генерала Канагана был чудесен! Никогда я так не веселилась. Это вам не стирать пальцы в кровь, час за часом драя в обжигающе горячей воде грязную посуду.

— Голубой и синий цвет тебе особенно к лицу, Ондина, — заметил волк и повернулся к торговцу: — Я оплачу эти два отреза.

Покидать лавку с женскими нарядами было грустно, словно из сказки я возвращалась в унылую реальность. Хотелось продлить это ощущение праздника, и, к моей великой радости, генерал завернул в соседнюю палатку.

Радость моя, правда, была недолгой. Стоило войти внутрь, и я в шоке и ужасе увидела полки с нижним бельем. Кружевные сорочки, панталоны с рюшами, корсеты, чулки.

О Великие, что за бесстыдник! Неужели он хочет, чтобы я выбирала исподнее для его любовницы? Ну нет.

Смущенная, я замотала головой.

— В чем дело, Ондина?

— Даже не просите. Это неприлично.

Черная бровь изогнулась в ироничном выражении.

— Но почему? Ты же помогла мне с платьями.

— Но это не платья.

— В этом я тем более не разбираюсь. Посмотри, нравится? — Он небрежно дернул за кокетливый рукав ночной рубашки. — А как тебе этот комплект? — Пальцы в черной перчатке коснулись белой, полупрозрачной ткани. — Женское тело, завернутое в эту невесомую тряпочку, должно выглядеть крайне соблазнительно. Все будет просвечиваться. Грудь, соски…

Шумно вздохнув, я поспешила опустить взгляд.

— Ондина. Ты бы хотела себе такую сорочку?

Хотела бы? Да я все в этой лавке себе хотела бы! У меня никогда не было красивого нижнего белья. Гладкое, тонкое, оно и телу, наверное, очень приятно.

— Тут вы без меня, Ваше Превосходительство. Справляйтесь как-нибудь сами.

Тяжело дыша, я кинулась к выходу, но генерал загородил мне дорогу.

— Сверр, — он намотал на палец мою рыжую кудряшку. — Зови меня Сверр.

— Справляйтесь сами, Сверр.

Щеки горели. Обсуждать с мужчиной женское белье… Да еще и в присутствии посторонних: в глубине лавки я заметила силуэт ее владелицы, она с интересом косилась в нашу сторону.

— Ладно, Ондина. Подожди снаружи. Я сам выберу, — голос волка звучал непривычно хрипло.

С облегчением я юркнула на улицу, в шумный коридор между торговыми палатками.

* * *

Арквэн Белегор постучал в толстую металлическую дверь, но ответа не было, и тогда он вошел в комнату. Спальня его друга тонула в вязком свете масляных ламп. Он шел, и на стене, на голой каменной кладке, выросшей на месте оконного проема, вытягивалась его тень.

— Сверр? — позвал Арквэн и услышал шум за другой дверью, тонкой и деревянной: плеск воды, звон железного таза для умывания, тихую мужскую брань.

Принц уже собирался пойти на звук, но тут его внимание привлек сверток на застеленной кровати. В отрез из грубого льна было закручено что-то белое, кружевное. Не в силах противиться любопытству, Арквэн откинул край ткани.

Исподнее.

Пальцы пробежались по рюшам женской сорочки, подцепили белый чулок…

— Что ты здесь делаешь? — Сверр, вернувшийся в спальню, грубо выхватил из его рук находку и запихнул в шкаф.

— Зачем тебе это? — вскинул брови Арквэн.

— Носить буду, — огрызнулся друг и посмотрел волком, так, как никогда не смотрел. Всей кожей принц ощутил исходящие от него волны враждебности.

— Очень смешно.

— Ха-ха.

Они застыли друг напротив друга в звенящем, каком-то агрессивном молчании. Арквэн повел плечом, мечтая избавиться от напряжения между ними, вернуть былую легкость их детской дружбы.

— У тебя появилась женщина?

— Тебя это удивляет?

— Ты только вернулся.

Сверр глубоко вздохнул и рукой в перчатке потер гладко выбритые щеки. Под самым подбородком Арквэн заметил свежую царапину. Сколько он помнил своего друга, тот носил щетину или короткую бороду.

— И кто она? Та, ради которой ты так старательно прихорашиваешься? — с улыбкой, добрым, чуть насмешливым тоном спросил принц.

— Никого нет.

— Ну-ну, — он кивнул в сторону шкафа, куда Сверр затолкал сверток с женским бельем.

Его генерал закатил глаза.

— Чую запах ароматической воды, — улыбался Арквэн, подтрунивая над другом. — Что это? Дубовая кора? Луговые травы?

— Твое больное воображение, — насупился Сверр.

— И фамильный перстень надел.

— А что нельзя было?

Арквэн со смехом вскинул ладони вверх, как бы говоря: «Всё, сдаюсь, храни свои тайны», и тут же стал серьезным.

— Ты ведь собирался искать истинную? Раньше. До войны. Говорил, что у мужчин вашей расы одна любовь на всю жизнь. Даже хотел покинуть Энвед и вернуться на родину.

Генерал Канаган опустил взгляд и стиснул зубы так, что по бокам челюсти вздулись желваки.

— Посмотри на меня, — шепнул он глухо. — Мне бы не рехнуться от всего этого. Голову свою привести в порядок. И с этим как-нибудь разобрать. — Он взмахнул рукой в черной кожаной перчатке.

— Разберемся. Я думаю, — Арквэн запнулся, — думаю, что надо показать тебя сину Идраилю.

— Целителю?

В синих глазах плескался скепсис.

— Не просто целителю, а лучшему в Энведе. Может, это какая-то зараза. Что-то наподобие каменной хвори.

— Ты сам-то в это веришь? — с горечью хмыкнул друг.

Арквэн отвел глаза.

Когда за принцем закрылась дверь, Сверр немного постоял у порога, покачиваясь на каблуках туфель, затем вернулся в купальню. На тумбе рядом с железным тазом лежало острое лезвие со следами засохшей крови. Генерал неосознанно коснулся пореза под подбородком. По-хорошему надо было позвать цирюльника, но после плена Сверр вряд ли подпустил бы к себе мужика с ножом. С некоторых пор он чувствовал себя неуютно в присутствии посторонних, за исключением разве что…

В спальне Сверр открыл шкаф и вытащил наружу сверток из льна. Оборки женской сорочки казались сшитыми из крыльев стрекоз. К ним даже прикасаться было страшно — такими хрупкими они выглядели. Воображение разыгралось, нарисовало Ондину, облаченную в его подарок: пышные груди вздымаются при дыхании, под тонкой тканью угадываются розовые пятна сосков.

С пересохшим горлом Сверр прокрался в спальню служанки и, сгорая от предвкушения, разложил на ее узкой девичьей постели свои дары. Сверху на белое кружево опустилось ожерелье из сапфиров, идеально подходящее к светлой коже и огненным волосам Ондины. Сверр надеялся уже сегодня увидеть ее в этом украшении. Только в нем и белых чулках.

* * *

Выполнив поручение генерала, а оно было не таким уж и сложным — всего лишь отнести его испачканный камзол прачкам, я вернулась в свою комнату. Открыла дверь и ошарашенно замерла на пороге. Спальня моя не впечатляла размерами и с того места, где я стояла, просматривалась целиком. Взгляд упал на кровать, зацепившись за вещи, которых прежде в комнате не было.

Медленно, пока не зная, что и думать, я подошла к постели и коснулась белого шелка. Панталоны. Широкие, зауженные к низу, длиной где-то до колена и с кружевными оборками по краям. Помимо них, на кровати поверх одеяла аккуратно лежали белые чулки и нижняя сорочка с рукавами-фонариками. Эту сорочку из полупрозрачной ткани я узнала сразу. Именно ее я видела в лавке с женским исподнем, куда привел меня генерал, чтобы выбрать интимный наряд для своей любовницы.

Но что вещи, купленные для чужой избранницы, делали в моей комнате?

Я подняла с постели и поднесла к свету лампы ожерелье из серебра и каких-то синих камней. Или это было не серебро, а белое золото? Я не разбиралась в драгоценных металлах. С опаской, боясь сломать дорогую вещь, я опустила украшение на прикроватную тумбу и решила больше к нему не прикасаться от греха подальше. Испорчу — за всю жизнь не расплачусь.