Сердце на двоих. Истинная друга (СИ) - Жнец Анна - Страница 40

Неделю назад я сказала Сверру, что люблю обоих своих избранников. Это было не совсем ложью. Я знала, что со временем свет взаимного чувства озарит мою душу, ибо нельзя не проникнуться этим слепым, безграничным обожанием в мужских глазах. Невозможно остаться холодной, купаясь в чужом тепле. Настанет день, и Красная Ворона тоже полюбит. Впервые в жизни.

— Пойдем, — я устроила руку на локте Арквэна и мягко подтолкнула его в сторону нашей общей спальни. — Пусть побудет один, все обдумает, свыкнется с мыслью, что мы теперь втроем.

— Считаешь, он смирится? — принц то и дело оглядывался через плечо на дверь. — Может, все-таки заставить его поесть?

— И как? Связать руки, силой разжать челюсти и кормить с ложечки?

— Вода там у него хотя бы есть?

Я улыбнулась, растроганная этой дружеской заботой.

Пока Сверр горевал, я переселилась в покои своего второго истинного. Каждую ночь мы спали вместе, на одной кровати, сплетаясь в уютный клубок нежности, но близость наша была невинной. Преступить черту мы собирались втроем — и я, и Арквэн считали, что так будет правильнее. Все, что мы себе позволяли, — поцелуи. Ласковые и томные, осторожные и неторопливые.

За окнами сгустились сумерки. Мы с Арквэном в ночной одежде устроились на постели лицом к лицу и замерли, разглядывая друг друга.

Светлые ресницы принца дрожали. Румянец стремительно окрашивал скулы. Арквэн смотрел на меня, и его сердце ускоряло ритм, а под тканью мягких штанов наливался бугор.

Маясь от желания, мой эльф ждал, что я первой подамся ему навстречу.

Мы лежали на боку. Воздух между нами густел и накалялся от огня, бурлящего в наших венах. Зрачки Арквэна черными озерами затопили радужку, и в их бездонной глубине я видела свое лицо, будто отражение в темной глади воды. Снова и снова алчный взгляд принца соскальзывал на мои губы. Наконец Арквэн не выдержал.

— Поцелуй меня, — тихо попросил он и, как всегда, напрягся, опасаясь отказа.

— Ты меня поцелуй, — улыбнулась я.

Секунду эльф колебался, а затем порывисто обхватил широкими ладонями мою голову и со стоном припал к губам.

Целуя меня, он дрожал от страсти. Он трясся всем телом, сходя с ума от желания. Я слышала, как бешено грохочет его сердце. Животом чувствовала твердую выпуклость у него в паху.

Решившись, я развязала тесемки на его штанах, запустила руку под ткань и провела кольцом пальцев по крепкой, пульсирующей плоти. Всего одно движение, но Арквэн дернулся, захлебнувшись стоном.

Его поцелуи стали еще более жадными, объятия — судорожными. Я аккуратно ласкала Арквэна между ног, и от удовольствия он почти рыдал. Его член был горячим и твердым, кожа — бархатистой и нежной, головка сочилась влагой на мои пальцы. Я чувствовала эти густые, ароматные соки. В воздухе разливался пряный, терпкий запах наслаждения.

— Пожалуйста, — шептал Арквэн мне в рот. Он все быстрее и быстрее качал бедрами. Все яростнее и исступленнее вбивался в мой кулак.

В первый раз это не могло продлиться долго. И не продлилось. Чем голоднее мужчина, тем быстрее он насытится. В какой-то момент мой любовник шумно втянул ноздрями воздух и затих, напрягшись всем телом. Я же скользнула к его груди и кончиком языка пощекотала сосок.

Еще один рваный вздох, и штаны Арквэна промокли насквозь.

Глава 22

Этой ночью впервые за последнюю неделю Сверр нормально выспался и утром, разлепив глаза, почувствовал голод. Пустой желудок сводило болезненными спазмами. Сколько времени он не ел? Как долго сидел в этой затхлой комнате с зашторенными окнами?

Сегодня он будто очнулся, вынырнул из глубокого сна и огляделся по сторонам. Увиденное заставило поморщиться. Кругом грязь, кровать превратилась в ком липких тряпок, на полу мятая одежда и осколки стекла. А запах! Как можно находиться в такой вони?

Сверр поднял руку и понюхал свою подмышку.

В купальню! Срочно!

Но сначала надо что-то перекусить.

Он осмотрелся в поисках еды, но ничего не нашел, затем вспомнил, что вчера в его комнату стучалась служанка и, кажется, оставила в коридоре поднос с ужином. При этой мысли рези в животе усилились. Сверр потянулся, разминая затекшие мышцы, — и в позвоночнике хрустнуло. Вот что бывает, когда целую неделю проводишь без движения. Колени ныли, тело под потной рубахой чесалось, а волосы неприлично отросли и лезли в глаза. Кряхтя, как старик, Сверр брезгливо откинул в сторону влажную тряпку, которая служила ему одеялом, и спустил ноги на пол. Тотчас в босые ступни впились какие-то крошки.

Ну и срач он развел! Волчья берлога, а не спальня военачальника.

На полу за дверью и правда обнаружился поднос со снедью. Возможно, за ночь часть еды протухла, но Сверр не стал принюхиваться и с жадностью набросился на вчерашний ужин. Куски холодной оленины были покрыты белым застывшим жиром. Сверр ел мясо руками — глотал, практически не жуя. Утолив голод, он подошел к стене, из которой торчала веревка для вызова прислуги.

Многие комнаты знати оснащались такими приспособлениями. Веревка тянулась в пустом пространстве между стенами до кухни. На другом ее конце был колокольчик. Дернешь — зазвенит.

Сверр дернул. Спустя некоторое время раздался шорох шагов по коридору, а следом — стук в дверь.

— Воду мне натаскайте, — приказал волк, перебирая одежду в шкафу. — И пришлите сюда кого-нибудь, чтобы убраться.

Была как минимум одна веская причина, чтобы при встрече со своей истинной выглядеть хорошо. Одна ушастая причина.

Тяжелый вздох вырвался из груди Сверра. Он не знал, готов ли выйти наружу и лицом к лицу столкнуться с новой, неприятной реальностью.

Что, если Ондина и Арквэн начнут при нем целоваться?

Как он должен на такое реагировать? Смотреть на это безобразие молча? Развернуться и сбежать? Каковы теперь правила игры?

Над поверхностью мыльной воды поднимался пар. Сверр до красноты скреб себя мочалкой из пеньковых веревок и кривился от мыслей, приходящих в голову.

Интересно, пока он сидел здесь, чувствуя себя живым трупом, эти двое успели переспать? Арквэн трогал его женщину? Видел ее без одежды?

Сверр со злостью ударил кулаком по воде, подняв волну брызг.

Бороду он решил оставить. Из вредности. Ондине нравились гладкие щеки, но одна пара гладких щек у нее уже была, а Сверра пусть принимает таким, какой он есть. Небритым оборотнем. Не только же ему с чем-то мириться.

А он согласен мириться?

Глядя в зеркало, генерал задумчиво застегивал пуговицы рубашки.

— Узнай, где сейчас Красная ворона, — бросил он служанке, собирающей в совок осколки разбитой вазы.

— Они с Его Высочеством завтракают в малой гостиной. Я недавно накрывала для них стол.

Рука Сверра дернулась. Черный кругляшок оторванной пуговицы мелькнул в воздухе и затерялся в высоком ворсе ковра. Проклятье! Придется искать новую рубашку.

— Сина, принеси мне из купальни ароматической воды.

Волк опустил взгляд на свои пальцы. Они тряслись.

* * *

Когда он появился в малой гостиной, разговор за столом мгновенно оборвался, и в воздухе повисла напряженная тишина. С каменной спиной Сверр вошел в комнату и опустился на стул рядом со своей избранницей. Две пары глаз уставились на него в потрясенном молчании.

— Фрукты? — с трудом выдавил из себя Арквэн.

«В зад их себе засунь», — мысленно огрызнулся Сверр, но вслух сказал:

— Спасибо, не голоден.

Он и правда уже позавтракал. Вчерашней холодной олениной.

— Ну и чего притихли? Ведь так мило болтали. Ондина даже смеялась. Испортил своей хмурой рожей вам все веселье?

Под нарочитой грубостью Сверр прятал глубокое чувство уязвимости. Сидел как на иголках и больше всего на свете боялся ощутить себя третьим лишним, никому не нужным.

Что, если ему уже нашли замену?

— Мы очень рады тебе, Сверр, — рука Ондины опустилась на его пальцы, судорожно скомкавшие салфетку, и от этого прикосновения задрожало в груди.

Ондина. Его любимая. Он так соскучился. Хотел сжать ее в объятиях, но не знал, как себя вести. У него словно почву из-под ног выбили.