Кодекс Крови. Книга III (СИ) - Борзых М. - Страница 20

— Так ты клинок стужи не получишь. А без него тебе одна дорога — детей рожать да мужика из похода ждать! Этого хочешь? Всю жизнь под мужиком повизгивать и собственного слова не иметь?

Нарва некогда была лучшей охотницей племени, но в одной из схваток с тварями утратила возможность иметь детей. Когда девятнадцать лет назад ей подбросили кричащий завёрнутый в шкуры сверток, та восприняла всё как жестокую шутку соплеменников. Но наутро созванный совет племени подтвердил, что дитя нездешнее, и постановил убить чужачку. Этому Нарва воспротивилась и хоть понятия не имела, как обходиться с детьми, оставила малышку себе, воспитывая, как умела.

Других близких у Кираны не было, в племени её сторонились. Мужчины желали сделать её своей грелкой, а женщины тихо роптали, видя такое пристальное внимание к чужачке. Слишком уж сильно она выделялась своими тёмными волосами и зелёными глазами на фоне светловолосых и льдистоглазых местных девушек.

Нарва решила проблему по-своему, начав с детства тренировать названую дочь, дабы та смогла избежать навязанной местными обычаями и традициями судьбы.

— Станешь охотницей, возьмёшь клинок стужи на Дикой охоте, — частенько повторяла Нарва, — и никто никогда не посмеет на тебя даже косо взглянуть.

С тех пор прошли годы. Кирана делала успехи, тренировалась и старалась не расстраивать названную мать. Сейчас же слова Нарвы резали её без ножа. Оставалось лишь молча сносить справедливые упрёки названной матери. Времени оставалось всё меньше, а нужная добыча так и не попадалась. Не для того её Нарва тренировала с детства, чтобы теперь Кирана покорилась бабьей доле.

Когда они вернулись с израненной Арвой, старая охотница лишь неодобрительно поцокала языком, вынимая десяток тушек крото-кролей из волокуш. С мясом у них проблем не было. А вот макры уходили на изготовление лекарств и настоек для Кираны. Нарва всё не оставляла идею разбудить магию внутри подопечной, но пока всё было тщетно. Где-то глубоко внутри девушка чувствовала огонь силы, но он был таким далёким, словно находился под толщей океанских вод, скованных многовековыми льдами.

Кирана осторожно подняла на руки раненную волчицу. Та даже не взвизгнула, только уши прижала, слушая грозный голос старой охотницы. Боевая подруга детства терпеливо сносила ненавистное мытьё, нанесение мазей с пылью макров для заживления ран и покорилась даже перевязкам, лишь бы скорее встать на лапы. Оставался лишь месяц до Дикой охоты, а чтобы получить право в ней участвовать, они должны предоставить собственноручно добытый макр из твари не ниже четвёртого уровня. Остальные охотники уже давно справились с заданием, а им всё не везло.

— Ничего, Арва, мы обязательно справимся, — гладила белоснежную шерсть арктической волчицы Кирана, убаюкивая питомицу тихими заунывными напевами, похожими на сказки северного ветра. Как только волчица уснула, пришло время позаботиться и о себе.

Вода паровала, скрывая девушку в самом дальнем углу природной купели внутри пещеры. Мерное журчание убаюкивало после двух суток без сна. Кирана почти погрузилась в дрему, когда услышала тихие шаги и всплеск. Буквально следом раздались звуки жадных поцелуев и шлепков голых тел. Звонкий голос Маливики восторженно стонал, захлёбываясь воздухом:

— Да! Да! Ярв! Ещё! Глубже!

Женским вскрикам вторил низкий мужской рык:

— Моя сучка! Моя! Всё равно тебя покрою, Кирана!

— Какая Кирана? — возмущенно пискнула девушка, — я — Маливика!

— Заткнись, женщина! — рыкнул такой знакомый голос, — тебе слова не давали! Покорись!

Дальше звуки доносились уже приглушённей, словно Маливике действительно заткнули рот.

Кирана скривилась, испытывая самое настоящее отвращение. Именно такая судьба её ждёт, если она не возьмёт клинок стужи. Чья-то сучка? Да она лучше ляжет под какого-нибудь залётного аристо, чем под Ярва. Неслышно подплыв к сношающейся парочке, Кирана максимально медленно стала выходить из парящей купели у них на глазах.

Капли воды стекали по её натренированной, но женственной фигуре без единого грамма жира. От прохладного воздуха соски тут же затвердели потемневшими розовыми горошинами. Татуировки на лице и теле змеились, скрывая полученные на охоте шрамы. Кирана намеренно облизала губы, глядя в глаза Ярву. Тот сильными толчками покрывал местную первую красавицу племени, не в силах оторвать взгляда от своего наваждения. Когда зрачки его стали расширяться в преддверии удовольствия, Кирана сжала ладонями грудь и произнесла тихо:

— Наслаждайся! Твоя судьба видеть меня, а иметь всех остальных!

Она вышла из озера и, не оборачиваясь, пошла на выход.

— Ты всё равно станешь моей! — донеслось ей в спину, — чужачка без магии никогда не возьмёт клинок стужи!

— Это мы ещё посмотрим! — шепнула в темноту охотница, слова которой тут же сорвал с губ северный колючий ветер, унося в небесную высь в чертоги богов.

Работы по восстановлению поместья выполнили на совесть. Нужно отдать должное архитекторам и строителям, они даже глазом не моргнули, когда завершали строительство после родовой войны. Мало ли у кого что случается, главное, особняк не пострадал, а то, что куски тел наёмников и людей из гвардии Крысина продолжали находить в самых неожиданных местах, так это досадное неудобство.

Поставив подпись на актах, я был свободен как ветер. Вот только вопрос с сокровищницей так и не был решён. Я отправился в дедов кабинет. Больше всего его убранство мне напоминало не помпезный аристократический стиль, а строгий минимализм. Сочетание металла, камня и дерева. Магические светильники на макрах, тонкий ковёр на полу, скрадывающий шаги, и обширная, но безликая библиотека. Аккуратность во всём и отсутствие личных вещей.

Что-то мне подсказывало, что Крысин воткнул свой нос в каждую щель этого кабинета, а потому искать что-либо здесь бесполезно.

М-да, дедушка, пообщаться бы с тобой по душам, но, увы, я не маг смерти, чтобы вынуть твою душу из посмертия.

Стоило об этом подумать, как голову проткнуло болью, словно раскалённой спицей. В памяти мелькали обрывки образов с незнакомыми рунами, матрицей фокуса силы и схемой абсолютно незнакомого мне ритуала.

Боль отпустила также резко, как и накрыла до этого. Я ошарашенно взирал на собственные подрагивающие руки.

Охренеть! Теперь я, кажется, смогу пообщаться со старым бароном лично. Вот только откуда пришли эти знания? Уж не алтарь ли по-дружески подсказал?

Я, откровенно говоря, знал сотни способов отправить людей на тот свет, но ни одного, чтобы вернуть их обратно. Тем более через два года после смерти. Сильно сомневаюсь, что даже маги смерти смогли бы отыскать душу через такой срок и заставить её сотрудничать, а для погибшего рода это не было чем-то сверхъестественным.

Когда-то давно, находясь на последнем из ярусов Башни Крови, я допускал, что некоторые школы магии в развитом состоянии способны изобретать и приспосабливать для собственных нужд заклинания и техники из других школ. Те же менталы и менталисты могли при должной сноровке сработать как псионики, внушив нужные мысли и эмоции. Иллюзионисты и маги сна тоже вполне могли использовать схожий инструментарий. Стихийники и вовсе имели схожие контуры техник, приспособленных под особенности своей стихии.

Но, чтобы пообщаться с духом покойного через два года? Во мне проснулся исследовательский азарт. Даже если ничего не получится, то проверить теорию я просто обязан. Если до этого я считал местный мир несколько ограниченным в развитии всего десятью уровнями силы, в отличие от своего, где та же школа магии крови включала пятнадцать обозримых уровней и остров, то сейчас задумался над искусственностью данных ограничений.

На такие мысли натолкнули откровения императора про поклонение нескольким богам, возможности двоедушников и утраченные знания, сокрытые в алтаре. Ещё Агафья говорила, что магов крови здесь не жаловали, вон, предка Михаила сразу же приставили к службе, как только смог проявить себя. Быть на виду у императора — это всегда находиться под колпаком. Не удивлюсь, если за их развитием пристально следили, не зря же дед нанимал частных учителей Михаилу, да и Агафью поработил с этой же целью.