Цугцванг (СИ) - Тес Ария - Страница 17

— Раздевайся, это больница, а не каток.

«Больница?!» — испуганно поднимаю на него взгляд, на что он дергает бровями и улыбается.

— А что ты думала? Не надо было сбегать в общагу к отбросам. Я хочу, чтобы тебя полностью обследовали.

Из-за моего недоумения за пальто я не борюсь, так что оно уже покоится на его согнутой в локте руке, а я снова туплю взгляд.

«Боже…какое унижение…» — «И что значит полностью?!»

Думаю-думаю-думаю, пока вдруг не понимаю, что он на меня пялится. Снова смотрю, слегка хмурюсь, но он фыркает, закатывает глаза и идет мимо, как раз когда створки разъезжаются, будто я стена.

«Похоже я зря переживала…» — опомнившись, касаюсь своей спины, которую немного поддувает легким ветерком, — «Вряд ли я его привлекаю на самом деле. Он скорее издевается, я же не его типаж…»

Меня это немного успокаивает, хотя я изо всех сил и пытаюсь проглотить горечь, которая сейчас у меня на кончике языка. Потому что задевает, твою мать…и это бесит, но я оставляю весь этот спектр чувств в лифте. Мне они не нужны.

Процедур куча. У меня берут кровь из пальца, потом из вены, делают снимки легких, хотя я и не понимаю зачем. Потом наступает пора самого унизительного и ужасного — гинеколог. Мне задают миллион интимных вопросов, на которые я не хочу отвечать, поэтому выхватываю форму и заполняю все сама. Краснея все сильнее и сильнее забираюсь на стул. Я снова смотрю в окно и хочу оказаться где-то в другом месте, пока меня осматривает вполне себе нормальная женщина средних лет. Она очень тактична, но я все равно в диком дискомфорте, потому что в последний раз гинеколог у меня был просто ужасный. Хамовитая, старая селедка с ледяными плавниками, с которых даже огромные перстни поленились снять. В общем ад, а от ее намеков и взглядов, после приема я прорыдала почти два часа на груди у…

«Как мне его называть? Алекс? Максимилиан? Господин хозяин?» — в носу снова колет, и я прикрываю глаза. Не хочу думать о своей драме сейчас, у меня еще вся ночь впереди.

— Ну вот и всё, а вы волновались…

Врач улыбается мне так приветливо и буквально нежно, на что я отвечаю тем же невольно, скорее у меня и выбора не остается. Покидаю кабинет с надеждой, что это все, и это действительно все. Максимилиан ждет меня прямо напротив: спиной прижимается к стене, руки в карманах, сверлит взглядом, как будто я сделала что-то не так. На секунду замираю, но плетусь к нему и даже не сопротивляюсь, когда он молча разворачивает меня в сторону лифта. Я вижу его створки, рукой подать до выхода, но вдруг планы резко меняются. Максимилиан ни с того ни с сего хватает меня за локоть и буквально впихивает в какую-то комнату.

Первая моя реакция очевидна: страх. Я взволновано озираюсь, потом смотрю на него в надежде услышать объяснения.

«Наверно что-то случилось?…» — думается, а память подбрасывает воспоминание, как до этого он шел по парковке и озирался, когда привез меня в свою квартиру впервые. Может не просто так?

Но то, что он говорит дальше, ставит меня в еще больший тупик…

— Ты без провокации не можешь, да?

«Что?!» — хочу переспросить, не успеваю.

Максимилиан грубо хватает меня за щеки и дергает на себя, впиваясь таким же жестким поцелуем. Он толкает меня вглубь комнаты, я невольно отступаю. В этой темноте так странно…как будто всё, что случилось и не случалось вовсе. Как будто это осталось за дверью, а между нами всё, как прежде…Я же отзываюсь. Чувствую, как тело наполняется хорошо знакомой истомой, как внутри скручиваются жгуты нетерпения. Пальцы подрагивают, когда я хватаюсь ими за ворот его пальто. Алекс рычит, приподнимает меня, сажает на что-то вертикальное и твердое, вклинивается между раскрытых бедер. Держит меня крепко, обнимая одной рукой за талию, а второй прижимая за затылок, чтобы я не отстранилась. Но я и не хочу…

Мы целуемся страстно, дико, я издаю тихий стон, который является чем-то вроде спускового крючка. Алекс стаскивает меня на землю, чтобы повернуть к себе спиной и уложить обратно. Я не сопротивляюсь, но держусь крепко, до белых костяшек, тяжело дышу. У меня коленки трясутся от нетерпения, и я закусываю губу, чтобы не заорать, когда он берется за края юбки и медленно ее поднимает. Это так сексуально, что в голове сплошная вата. Я слышу только его хриплое дыхание и свой пульс, а еще внутреннюю, сильную пульсацию, как мигание лампочки. Хочу, чтобы он меня коснулся и побыстрее.

Он тоже. Я знаю, что он играется, но ему быстро надоедает: на самом деле Алекс слишком нетерпеливый, хотя говорит, что это всё я. Неа, нифига. Он такой же, и он это доказывает, когда буквально сдирает с меня толстые, капроновые колготки и трусики, а потом матерится, когда не может открыть презерватив. Я издаю тихий смешок, уперевшись лбом в стол, который таки смогла идентифицировать.

— Что-то смешное произошло?

— Да. Ты.

— Вот как? — слышу, натягивает, спешит, улыбаюсь сильнее, — И что же смешное ты разглядела на этот раз?

— Говоришь, что я нетерпеливая, хотя сам не лучше.

— Это только с тобой так, котенок.

Он неожиданно и резко входит в меня, вырывая из груди крик, застывает. Алекс берет меня за волосы и поднимает голову, тяжело дышит пару мгновений, которые дает мне на адаптацию, потом шепчет.

— Ты слишком сладкая…

Он укладывает меня обратно на стол, расставив пятерню ровно на середине моей спины.

«Похоже вот что его так завело…» — отмечаю про себя, особенно ярко это понимая, когда он начинает покрывать поцелуями мою кожу в такт своему ритму.

Он медленный, протяжный, проникновенный…Так, чтобы я могла запомнить каждый его сантиметр внутри себя, и я запомню. Не уверена, что когда-нибудь смогу забыть каково это, чувствовать внутри того, кого так сильно любишь…Кусаю его пальцы, когда он закрывает мне рот, вырывая из Алекса стоны. Ему это нравится, и мне нравится. Каждое его движение, нота его запаха и голоса, хрип, стон толкает меня ближе к оргазму. Я его слишком сильно люблю, чтобы сдерживаться…и не сдерживаюсь. Меня накрывает мощной, сильной волной, которая топит, не дает вдохнуть, не дает прийти в себя или хотя бы вспомнить, кто я такая вообще. Он стирает все мысли, смывает их — все, что важно: мне невероятно.

Но как часто бывает с волной, она отходит в море и снова накрывает, возвращая все на свои места. Я осознаю произошедшее не сразу, лишь когда могу успокоить дыхание, лежа на столе под ним. Он — не Алекс, а Максимилиан. Тот, что использовал меня, предал, унизил, угрожал и шантажировал, а кто я тогда?

«Неужели у него действительно получилось превратить меня в ту, на кого они спорили? Неужели «ген шлюхи» действительно существует?…»

Максимилиан медленно встает с меня, упирает руку в стол, выдыхает и покидает мое тело. Я не шевелюсь. Кажется, если сделаю хоть одно движение, то больше не соберусь обратно в кучу: позор, унижение и боль окончательно уничтожат то, что осталось.

— Я уже успел забыть, какая ты отзывчивая, котёнок, — посмеивается, а мне убить себя хочется.

Слёзы срываются с глаз, и я тоже поднимаюсь, неловко натягивая свитер на плечи. Надеюсь, что не заметит, но это я зря — наследный принц рывком поворачивает на себя, брови его тут же падают на глаза, а он, словив еще одну слезу, чеканит.

— Теперь будешь притворяться, что тебе не понравилось? Даже не пытайся, твою мать, потому что ты осталась на моих брюках, дорогая.

Это звучит так грязно, пошло, что я краснею, отвожу взгляд, пытаюсь отойти, за что получаю встряску. Максимилиан буквально трясет меня, как тряпичную куклу, да настолько сильно, что у меня в голове что-то как будто падает. Смотрю на него, и вижу очередную порцию злости, которую он и не думает прятать — приближается наоборот ближе, чтобы я все рассмотрела, а потом цедит сквозь зубы.

— Если ты думаешь, что секс поможет тебе на меня воздействовать, а твои стенания это только укрепят — забудь, твою мать. Я тебя не отпущу.