Цугцванг (СИ) - Тес Ария - Страница 36

— Как спалось?

Игнорирую.

— Она звонила?!

— Нет.

— Нет?

— О чем мне с ней разговаривать?

— Давай без игр.

— А что? Больше не хочется играть? Например в молчанку.

— Она сделала или нет?! — теряю терпение и делаю маленький шаг ему на встречу.

Еще один, когда он начинает свое излюбленное «растягивание резины». Бесит меня страх, видит это и получает свою порцию удовлетворения, но сегодня я слишком взволнована, чтобы держать мину.

— НУ! Говори! Хватит уже страдать херней! Да или нет?!

— Да.

Сначала я даже не верю в свое счастье. Выдыхаю, пару раз моргаю, хмурюсь, он же изучает мою реакцию, наклонив голову на бок…и мне не нравится, как он меня разглядывает. Слишком как-то…странно.

— Почему ты так пялишься?

— Рад, что ты довольна моей победой, но не понимаю почему ты ей так довольна.

— В смысле?!

— Тебе с этого что?

— Я…не поняла, — внутри толкает страх, а по спине бегут мурашки.

Вдруг понимаю, что в комнате все замолчали и наблюдают за нами, и это мне не нравится вдвойне, особенно, когда я смотрю на Женю и вижу в ее глазах сочувствие.

«Какого хрена?!»

Тем временем Максимилиан плавно поднимается, расправляет плечи, будто ему мало, что он итак занимает почти все пространство своим эго и ублюдской усмешкой…

— Ну и? Долго ждать ответа?

— Она все сделала, и это значит…

— Что мы на шаг ближе к свержению нашего отца. Что это значит для тебя?

До меня доходит медленно, но наповал. Руки начинают трястись, и я сжимаю пальцы, жалобно смотрю на него и еле слышно шепчу.

— Мы договорились…

— Мы с тобой ни о чем не договаривались. Спасибо за содействие, но для тебя это ничего не меняет. Ты остаешься.

Кажется только что слой пыли и грязи отпал с еще одного бронзового зеркала, которое осветило то, что я так наивно не учла: Максимилиан Александровский самый настоящий кошмар, и я что действительно думала, что это будет так просто?

18; Декабрь

У меня как будто выбили пол из под ног на эшафоте. Задыхаюсь, перед глазами бьют черные круги, в ушах звенит, и я открываю рот, как рыба, выброшенная из океана на сушу.

«Так, стоп, не паникуй. Не паникуй! Возьми себя в руки, черт тебя дери! Он переживает за свой «план», но ты можешь убедить его в том, что ты не угроза! Давай! Вспомни, как говорить и просто сделай это, твою мать! Давай!!!»

Опускаю глаза в пол, прикрываю их, глубоко вдыхаю и снова смотрю на Максимилиана, который с интересом разглядывает меня, слегка наклонив голову на бок. Стараюсь не акцентировать на этом внимание, особенно на чувстве, будто я интересный аттракцион для него и вообще всех здесь присутствующих. Плевать. Мне не привыкать, а на кону стоит моя свобода, чтобы так зацикливаться на том, что обо мне подумают эти люди.

— Ты прекрасно знаешь, что я не стану трепаться, — хрипло выдавливаю из себя, на что Максимилиан неожиданно начинает…смеяться?

Не такой реакции я ожидала, это уж точно. Смотрю на него, а наследный принц ржет, точно как местный дурачок. Конечно нет, я от злости так, на самом деле ситуация диаметрально противоположна: он здесь царь и Бог, а я шут, которого вывели на арену повеселить королевское семейство. Это даже не обсуждается, напротив настойчиво подчеркивается поведением наследника. Он лениво и спокойно занимает свое прежнее место, плавно снимает стакан со столика и, чинно закинув нога на ногу в привычной, мужской манере, то есть щиколоткой на колено, приподнимает брови.

— Ну? Тебе нужно особое приглашение, чтобы продолжить, котенок? Я весь во внимании.

Звучит достаточно унизительно, и моя гордость уже готова броситься на него и расцарапать рожу, но мне удаётся удержать порыв и ее под замком. Снова выдыхаю, пару мгновений даю себе на то, чтобы хоть немного успокоить клокочущий ураган внутри, после чего киваю.

— Нет, не нужно. Тебе известно, как я отношусь к твоему папаше…

— Властелину мира с отвисшими яйцами? — злобно раздуваю ноздри, что только сильнее веселит принца.

Да и не только его. Все его дети улыбаются, я это точно знаю, пусть и вижу только Алексея, который сидит чуть дальше Максимилиана на подлокотнике кресла. Он отворачивается к окну, правда от меня не уходит улыбка, которая вот-вот станет громким, раскатистым смехом.

«Они надо мной издеваются…» — пробегает в голове неприятный итог всему увиденному, а следующая скабрезность Максимилиана только его укрепляет.

— А можно узнать…откуда такие познания?

— Прости?!

— Про его яйца.

«Он что специально?! Я же ему сейчас морду разобью!» — сжимаю кулаки со всей силы, и пока я еле дышу, Максимилиан плавно проходится по мне взглядом.

— Даже не вздумай…

— Я его ненавижу, — выпаливаю, отсекая ухмылки, подколы и унижения, чтобы сосредоточиться на главном — своей цели, — Мне нет дела до того, что с ним будет и как закончится его сранная жизнь — делайте, что хотите! Даже если вы решите по очереди трахнуть его, а потом выпустить всю кровь и купаться в ней под звуки каких-нибудь итальянских молитв — плевать! Если устроите оргию после этого в тесном кругу вашей конченной, ублюдской семейки — насрать и на это! Мне абсолютно по хер, даже если вы в итоге перегрызете глотки друг дружке внутри вашей собачьей своры!

Перегнула. Знаю. Чувствую, как воздух потяжелел и зарядился, как улыбки померкли. В глазах Максимилиана отражение общего настроения — злости и обещаний скорейшей расправы. И я знаю, что надо было заткнуться раньше, а лучше выбирать выражения в принципе, но стоп-кран дал капитальный сбой, и остановить свой словесный понос просто не представлялось возможным. Я тяжело дышу, все это понимаю, и смотрю точно ему в глаза, пока Максимилиан молчит. Это плохо. Что-то в голове щелкает, и мне вдруг ясно совершенно точно, что я снова угодила в какой-то капкан, который не смогла разглядеть. Он понимает, что я это только что осознала, поэтому давит свою мерзкую усмешку с новыми силами, так сказать. А я хочу его убить. Такая злость внутри, и всё это кажется таким сюром, что я берусь за голову и шепчу.

— Это какой-то сюр…

— Разве?

— Ты знаешь, что я против него! Я не собираюсь вас сдавать, это не в моих интересах!

— И где гарантии?

— Ты что совсем придурок что ли?!

— Ну ты, видимо, в этом убеждена, раз рассчитываешь уйти, после такого горячего монолога.

— При чем…

— На кону стоит слишком многое! — Максимилиан резко вскакивает и повышает голос так, что, кажется, даже стекла в окнах дрожат, — Ты думаешь, что я поставлю под угрозу свою семью из-за какой-то малолетки?!

— Я уже сказала…!

— Я все слышал! Где гарантии, что как только ты выйдешь из этого дома, не побежишь к нему и не сдашь нас, а?! Судя по всему, ты ненавидишь не только его…

— Я только что тебе их предоставила! — ору в ответ, бесстрашно глядя точно в его глаза, — Мне до вас дела нет, это ваши разборки! Лиля сделает все, что ты скажешь, она твоя! Получай и распишись, а меня отпусти!

— У меня нет гарантий, что твоя сестра снова не пойдет на попятную…

— Да она сделает все, что ты хочешь! У нее нет выбора!

— Как и у тебя. Ты остаешься, я так сказал, а значит…

— Ты не имеешь никакого права! Я не твоя собственность и не твоя вещь, чтобы ты решал, куда меня поставить!

— Правильно, котенок, ты…

— Пошел ты! — со всей силы пихаю его в грудь, но потом сразу же подлетаю и сурово смотрю точно в эту наглую морду, — Ты лжец и надменный ублюдок!

— Ты сама придумала сделку, которой не было, а теперь обвиняешь меня? Самой не смешно?

— Зачем я тебе?!

— Я уже сказал!

— Это херня! Ты врешь!

— И зачем тогда по-твоему ты можешь быть мне нужна?!

— Я НЕ ЗНАЮ! — ору до боли в связках, сжимая кулаки, тяжело дышу.