Цугцванг (СИ) - Тес Ария - Страница 64

«Этим членом пару часов назад он вполне мог трахать твою сестру…»

— Ничего не было, — слышу его хриплый голос и поднимаю взгляд, чтобы столкнуться с его полным жара ответом, взятым словно из моей головы.

— Что?

«Притворяешься дурочкой? Класс…» — Макс усмехается и слегка жмет плечами.

— Знаю, почему ты уехала с Лексом.

— Растрепал?

— Это и не нужно было, я не дурак. Между нами давно ничего нет, сегодня не исключение.

Пару раз киваю и снова опускаю взгляд на его эрекцию, которая сразу реагирует на меня «приветственным качком». Раньше меня это веселило, но сейчас третье осложнение встает также внушительно, как и самый достоверный аргумент Макса. Раньше мне нравилось доставлять ему удовольствие, слушать его стоны, владеть им полностью, но сейчас…

«Я не делала ему минет после того, как узнала всю правду, и теперь…я не уверена, что этого хочу…»

— Не надо, — Макс берет меня за руку и слегка сжимает пальцы, чтобы я посмотрела на него, — Не сегодня.

— Скажи честно, ты читаешь мысли?

Я пытаюсь пошутить, конечно, но саму изрядно напрягает тот факт, что он так хорошо осведомлен, и его это смешит.

— Нет, просто у тебя на лице все написано.

Задумываюсь на секунду, в этом то есть смысл и логика — точно! — а он слегка тянет меня на себя, разгоняя все мысли прочь.

— Иди ко мне.

Не могу и не хочу идти против, вместо того аккуратно забираюсь, стараясь не касаться его плеча. Макс улыбается, но потом хватает меня за волосы на затылке и глубоко целует — так мы возвращаем настрой. Тяжело дышим. Казалось страсти не может быть, если она почти потухла, но лишь один поцелуй полностью ее разгоняет на прежний уровень, и я снова его дико хочу. Мне жарко. И мне до боли не терпится, так что когда он направляет себя в меня, я сама подаюсь вперед, лишь бы ощутить каждый его сантиметр.

Выдыхаю, откинув голову, даю телу привыкнуть. Макс не торопит, часто дышит, вонзая подушечки пальцев мне в бедра, но потом, видимо утратив те крохи терпения, который насобирал, притягивает к себе и начинает двигать меня. Он прижимает к себе за ягодицы, покрывает меня поцелуями, сам устанавливает ритм, а если коротко, то даже сейчас доминирует. И это меня не устраивает!

Я резко хватаю его за нижнюю челюсть (и где только научилась, а?) прижимаю к спинке дивана, смотрю пронзительно, серьезно, стойко. Выдерживаю паузу. Наверно я ожидаю чего-то плохого, страшной реакции, но Макс лишь улыбается, а глаза его блестят ярче звезд, отражая огонь из камина, хотя, кажется, и свой собственный. Он все понимает, но для достоверности я слегка мотаю головой, мол, раз сама — значит сама, и он убирает руку, перекладывая ее обратно на бедро. Только после этого я начинаю двигаться, но в своем темпе. Медленном, плавном — мне некуда спешить, и я хочу немного его помучить. Отомстить, так сказать. Сжимаюсь изнутри — Макс закатывает глаза и откидывает голову, издав громкий стон, хмурит брови. Выгибаясь я отвожу бедра назад еще плавнее, потом возвращаюсь еще медленнее — он стонет снова. Еле дышит.

— Черт, я хочу быстрее, — хрипло нарушает тишину, но я лишь усмехаюсь.

— Сегодня будет так, как хочу я.

— Твою…

От еще одного подхода с более быстрым и резким рывком назад, Макс грязно ругается, а от того, что я прибавляю еще одно сжатие мышц, стонет жалобно. Я смеюсь, не могу сдержаться, и тогда он крепко прижимает к себе, наплевав на все ограничения, и выдыхает мне в ключицы.

— Прекрати смеяться, ты сжимаешься, и я сейчас кончу.

— Разве не в этом смысл?

— Ну нет, малыш, только после тебя…или вместе с тобой.

Мне так тепло на душе сразу. Я смотрю в его настоящие глаза, тону в них, но не боюсь, а улыбаюсь в ответ. На душе так тепло, как будто я дома, и я понимаю, что больше всего моему телу нужна не разрядка, которую оно так просит, а он. Мое тело хочет именно его и как можно больше и чаще, а сердце стократно вторит…

18; Декабрь

Если честно, я теряюсь в пространстве и времени. Мы положили начало чему-то дикому и необузданному, растворились в друг друге, и я почти уверена, что дело в доме и воспоминаниях, что он хранит и будет хранить всегда. Как и раньше все, что мы делаем — это любим друга друга, а остальное неважно.

Сейчас мы делаем это на пушистом ковре перед камином, как во всех пошлых, взрослых фильмах — плевать. Он с боку, обнимает меня одной рукой, вонзив пальцы в грудь, которую сжимает с силой. Второй, больной, он все равно до боли стискивает талию и плевать, что она у него больная. Сейчас точно. Он входит в меня медленно, плавно, хрипло дышит, целуя и кусая плечи, а я прикусываю его пальцы. Меня все устраивает. Абсолютно. Потому что хорошо мне тоже абсолютно…

Но всему приходит конец, по-другому и не бывает. Лежа все там же на мягком ковре у камина, я смотрю на огонь, мерно глажу его волосы на руке, и молчу. Вокруг нас тишина, но за этими стенами взрываются петарды, и как бы мы не хотели спрятаться — это нереально. Макс не спит, наверно тоже понимает, что больше не осталось времени, а разговор, который дозревал, уже нельзя игнорировать. Наверно, нам обоим страшно в какой-то степени: он боится сказать не то, что я хочу услышать, я боюсь услышать не то, что хочу, чтобы он сказал. Это замкнутый круг, но остаться тут навсегда, как бы классно не звучало, не вариант — его нужно разорвать. Все слишком далеко зашло…

— Как вы познакомились с Лилианой? — задаю вопрос тихо, не поворачиваюсь, но слышу и ощущаю, как он сверлит взглядом.

«Кажется, я зашла не с того конца…»

— Злишься, что спросила?

— Не знаю.

Зато честно. В глазах собираются слезы, я ведь снова чувствую себя глупо и какой-то заменой основному блюду, продуктов для которого просто не оказалось в наличии.

«Теперь придется довольствоваться тем, что есть…»

— В парке. Тогда я думал, что это случайность.

— Расскажешь или мне надо задавать вопросы каждый раз?

Снова молчит, а потом и вовсе вытаскивает из под меня руку и садится. Я поворачиваюсь на спину, прикрывая грудь пушистым пледом, наблюдаю за тем, как он зажигает сигарету, а сама теряюсь.

«Может и вовсе не стоило?! Жила бы себе прекрасно в розовом замке своих грез, нет, правду ей подавай!» — «А как иначе то? Разве можно вечно закрывать глаза на слона в комнате?…»

Склонна согласиться со вторым утверждением. Нет, нельзя. Особенно, когда слониху зовут Лилиана, и она твоя сестра. Возможно и он это понимает, потому что вместе с сигаретным дымом, Макс тихо начинает рассказывать.

— Матвей с детства очень любил рисовать, это ему досталось от отца.

— Серьезно?! — невольно перебиваю, расширив глаза, в ответ получаю смешок и пару кивков.

— Серьезно. Отец в юности мечтал стать художником, но, сама понимаешь, в СССР это не считалось профессией, тем более при таком деде, как наш. У него была единственная дорога…

— …Армия.

— Да, — как-то зло, почти огрызнулся он, потом снова вздохнул и сделал еще одну тугую затяжку, — Матвей очень часто болел и не учился в закрытой школе, как мы, а учился на дому, поэтому любил выезжать с Митей в парк им. Горького. Там много красивых мест, он большой и все такое.

— Митя?

— Димка. Ты его, кажется, так называла?

Тут мне ударяет в голову то злосчастное воспоминание, когда Димка предупредил меня об опасности и, по самому дерьмовому стечению обстоятельств, прямо перед главной занозой в заднице.

«Спорю на что угодно, он слышал…»

Медленно сажусь, проглотив вязкий комок слюны, хмурю брови и тихо уточняю, хотя и не за чем особо: слишком уж драматичную паузу выдерживает наследник королевской семьи.

— Что с ним?

— С кем, моя прелесть?

— Не называй меня так.

— Тогда не беси! — цедит сквозь зубы, резко обернувшись и буквально окатив волной своего негодования и злости.