Проклятая благодать (ЛП) - Коул Тилли - Страница 53

— Фиби.

АК повернулся ко мне лицом. Я не замечала слез на моих щеках, пока он не вытер их. Его рука обхватила мое лицо, а большой палец погладил влажную кожу.

— Несколько дней после этого я старалась прятаться по углам комнаты. Но каждый день брат Джон приходил за мной и снова брал мое тело. Он брал меня до тех пор, пока мне не удалось заглушить боль. Пока его прикосновения и знаки внимания не стали для меня нормой.

Я сглотнула и посмотрела в лицо АК. Оно было наполнено громом, зубы стиснуты. Я провела пальцами по его руке, которая лежала на моем лице и прижала ее к груди, удерживая возле сердца.

— А потом начались тренировки. Старшие Священные Сестры каждый день приходили в наши комнаты. Когда мы начинали, нас было около двадцати человек. Все примерно одинакового возраста и все получили первый сексуальный контакт от брата Джона. Последовали новые уроки. Урок за уроком о том, как держать мужчину на расстоянии вытянутой руки, как ласкать его, пока он не попросит большего. Как взять мужчину в рот и соблазнить движениями своего тела, как заставить его упасть в наши объятия и отдать себя Господу через наши тела. Мы ловили мужчин, и они всегда заглатывали наживку.

— Они учили тебя трахаться?

— Да, — ответила я и возненавидела себя за то, что это была суровая правда. — Сначала в коммуне. Пророк Давид часто приглашал мужчин, которые были важны для нашего дела, в свои многочисленные коммуны, как внутри страны, так и за ее пределами. Я никогда не знала, для чего они нужны — для бизнеса, как нам сказали, — но с десяти лет меня призывали соблазнять их. Многим нравились молодые девушки, особенно когда мы могли обслуживать их в постели с мастерством женщины вдвое старше нас. И я делала все это с удовольствием… В конце концов, я так сильно поверила в то, что делаю, что обрадовалась, когда меня выбрал приезжий мужчина. Еще больше обрадовалась, когда мне исполнилось четырнадцать лет и меня отправили в мир. Только лучшие Священные Сестры были отправлены за ворота. Те, кто преуспел в том, чтобы угождать мужчинам.

По выражению лица АК я поняла, что он не может говорить. Поэтому продолжила.

— Раньше я никогда не выезжала за пределы коммуны. Там было так много зрелищ и звуков, что мне было страшно. Но братья, которые отвозили нас в города, были и нашими охранниками. Они всегда следили за нами.

Я фыркнула, вспомнив сотни баров, которые посещала в детстве, а потом и во взрослом возрасте.

— Мужчины всегда заглатывали наживку. Увидев нас, они тут же пускали слюни. Мы одевались соблазнительно и отводили их в автобус, который отвозил нас в город. Мы доставляли им такое удовольствие, какого они никогда не испытывали, а потом убеждали их вернуться с нами в коммуну. И они почти всегда шли за нами. Особенно когда узнавали, что их там ждет. Больше свободной любви. Больше женщин… маленьких девочек.

— Ублюдочные педофилы, — прорычал АК. — Я рад, что пустил пулю в голову этому гребаному мудаку. И уничтожил десятки других сектантов.

Я замерла и моргнула, глядя на АК, позволяя его словам осесть в голове.

— Ты?..

Наверняка я ошиблась.

— Ты убил пророка Давида? Ты был человеком дьявола, который лишил его жизни?

— Да. — Он притянул меня ближе к себе. — Я, бл*дь, видел, как этот педофил рухнул на землю, когда моя пуля попала ему прямо между глаз.

Мое дыхание участилось от его признания. В коммуне я оплакивала смерть пророка так, словно мое сердце было разорвано на части, но теперь, после всего, что произошло, знание того, что именно он убил пророка, только заставило меня хотеть АК еще больше.

Я подняла его руку и поцеловала пальцы.

— Спасибо, — прошептала я.

Он никогда не поймет уровня моей благодарности. И все же с этим просветлением пришла моя самая большая боль.

Мои сожаления озарились.

АК прижал меня к себе, и слезы покатились по моим щекам. Он запечатлел поцелуй на моем лбу. С ним я чувствовала себя в безопасности.

— Их были сотни, — призналась я и почувствовала, как меня захлестнула глубокая волна стыда.

АК был неподвижен, словно статуя.

— Я обслуживала так много мужчин, что даже не знаю точного числа. Иногда по собственному желанию, а иногда и силой.

Я втянула в себя воздух.

— Но если это было силой, то только потому, что терпела неудачу как Священная Сестра.

— Что? Что, черт возьми, это значит?

— Если соблазнение не было выполнено должным образом, или мой шепот Божьих писаний не был достаточно убедительным, иногда мужчины были недобрыми и лишали нас воли. Они брали нашу плоть за нашу неудачу.

— Они насиловали тебя? — прорычал он.

— Иногда такое случалось, — сказала я, вспоминая, как в первый раз мужчина приставил к моему горлу нож и избил, а после вошел в меня… в каждое мое отверстие.

Я вспомнила Мейстера и то, что он был одним из этих мужчин.

— Мейстер не любил, когда его соблазняли, он любил брать. Ему доставляло удовольствие извлекать боль из моего тела. Но чем меньше я протестовала и чем больше позволяла ему делать со мной, тем больше росло его собственническое отношение ко мне. Я видела, как он день за днем становился зависимым от меня, и мне было страшно. Но Иуда приказал мне быть рядом с Мейстером столько, сколько он пожелает.

Я закрыла глаза. Остальная часть этой истории была размыта, как теперь я знала, из-за наркотиков.

— Он никогда не оставлял меня. — Мои пальцы погладили лицо АК. — Пока ты не пришел и не забрал меня из его подчинения.

— Ты никогда к нему не вернешься, — твердо сказал он, и я почувствовала, как мое сердце разрывается от этого обещания.

Новые слезы хлынули по моим щекам. Я не могла поверить, что этот мужчина сражается за меня.

— Не знаю… Не знаю, как жить в этом мире, АК… Я не умею быть никем иным, кроме как… шлюхой. — Я невесело рассмеялась. — Люди во внешнем мире говорили о нас. «Божьи шлюхи» — так они нас называли. Пророк Давид и Иуда называли нас «Шлюхами Давида». Мейстер хотел, чтобы я перестала ею быть. Я должна была стать только его.

Я крепко зажмурилась и почувствовала, как соль моих слез обжигает губы.

— В этом мире шлюх не почитают, а наказывают. Какой мужчина захочет, чтобы такая женщина была любовью всей его жизни? Женщина, которая брала мужчин всеми возможными способами? Кто трахал так много мужчин, что не может вспомнить ни одного лица среди толпы?

Я покачала головой, давясь словами.

— Кому нужна женщина, которая потеряла невинность в десять лет, а до этого ее часто трогали?

А потом я почувствовала, как оно поднимается во мне. Мое самое тайное признание, моя глубочайшая боль. Я попыталась сдержаться. Я так долго пыталась удержать внутри себя мое самое большое сожаление. Но больше не могла. АК был безопасной гаванью. И я наконец-то могла избавиться от этой вины.

Я должна была наконец выпустить мою самую глубокую боль на свободу.

— Какой мужчина захочет женщину, которая была беременна в двенадцать лет?

Когда слова слетели с моих губ, я почувствовала, как АК напрягся, сидя подо мной. Его дыхание остановилось, и рука перестала гладить меня по спине.

— Фиби… — наконец тихо произнес он.

Я покачала головой, пытаясь не дать шлюзам того времени открыться в моем сознании, но я не могла сопротивляться. Поэтому позволила своей истории — своим грехам, своей неудаче — выплеснуться наружу…

Я посмотрела в зеркало и провела рукой по животу. Он стал таким большим, что брат Джон отстранил меня от Священного Сестринского долга и приказал отдохнуть. Моя спина болела, и с этого самого утра волны ослепительной боли сжимали мой живот, заставляя кричать. Марта сказала мне, что это нормально. Ей было поручено остаться со мной. Она тоже была беременна, но родила несколько недель назад. С тех пор она только и делала, что плакала. Ее наказали за эти слезы, высекли плетьми, рассекая ее плоть, но она не могла перестать плакать.

Потому что они забрали ее мальчика. И не позволят ей увидеть его.