Рикэм-бо «Стерегущий берег» (СИ) - Кротков Антон Павлович - Страница 8

Седеющий мужчина в тёмном костюме с белой вставкой на стоячем воротнике — баптистский священник скорбно заметил:

— Когда что-то серьёзное назревает в мире и в обществе, вначале что-то случается в природе, которая чутко ощущает движения воздуха. Если мы и дальше не будем обращать внимание на посылаемые нам знаки, то всех нас ждёт расплата за грехи политиков и жадных дельцов.

Игорь не стал слушать передачу до конца. Раскалённый солнечный шар в безоблачном небе приближался к зениту, пора было отправляться на поиски прохлады.

В баре уже не было ни одного свободного места. Новый посетитель заказал колу со льдом и приготовился пить стоя. Но тут из-за столика возле иллюминатора поднялся подвыпивший мужичок и, пошатываясь, направился к выходу. Игорь сел на его место, сделал несколько глотков и задумчиво взглянул в иллюминатор. Рядом какой-то лощёный тип с женственными манерами расписывал двум подружкам свой предстоящий отпуск:

— Мой агент посоветовал мне этот круиз: коралловые острова, тёплое приветливое море. Одним словом, сплошная экзотика! Мир и благодать! Так что если существует рай на земле, то он расположен именно там — между экватором и южным тропиком.

Исмаилов недоумённо покосился на соседа: райское место, о котором он говорил, почти десять лет назад было настоящим адом.

— Доедай быстрее, а то опоздаем! Предполётный инструктаж начинается через восемь минут — торопил приятеля Генри Чаппел. На его простецкой лопоухой физиономии озабоченность и приятное возбуждение слились воедино. Игорь закивал и принялся ещё энергичней поглощать куски омлета. Он глотал их, почти не разжёвывая. В воздухе стоял аромат кофе и жареного мяса, а ему приходилось заставлять себя есть, ибо в бою силы понадобятся…

Игорь Исмаилов попал на флот прямо со студенческой скамьи. Он был пятикурсником, когда случился Перл-Харбор. Правда он считался очень перспективным студентом и ему чуть ли не со второго курса уже прочили карьеру университетского преподавателя. Однако сын русских эмигрантов решил, что кое-чем обязан Америке.

Была и ещё причина, не позволявшая ему оставаться в стороне в такое время — его историческая родина — Россия, которую он правда знал лишь по рассказам родителей, обливалась кровью под ударами германских фашистов, а Япония считала себя союзницей Гитлера.

Одним словом, сдав экзамен за первый семестр, Игорь решил записаться добровольцем в морскую авиацию Соединённых Штатов. Месить грязь в пехоте желания не было. Да и романтика неба звала за собой.

Впрочем, всё оказалось не так просто. Служба в военной авиации, особенно морской, считалась очень опасной, и желающие вступить в этот род войск должны были предоставить письменное разрешение своих родителей. Но если в своём отце Игорь почти не сомневался, то про мать знал, что она слишком любит его, чтобы отпустить на войну. Пришлось подделать родительские подписи. Возможно, в другое время обман бы не прошёл, но теперь Америка очень нуждалась в добровольцах, и в призывных комиссиях на многое смотрели сквозь пальцы. Офицеров-вербовщиков и врачей гораздо больше интересовали результаты интеллектуальных тестов кандидата и состояние его здоровья. Исмаилов же оказался настоящим подарком для военного ведомства: диплом пилота и первые сто часов налёта он приобрёл в университетском аэроклубе (их оплатил отец), так что в какой-то мере парень уже был подготовленным новобранцем.

На авиационной базе в Майями Игоря обучили азам воздушного боя. Инструкторами у курсантов выступали успевшие понюхать пороху ветераны. Интенсивность занятий постоянно возрастала. Каждый день их поднимали до рассвета и с первыми лучами солнца они уже поднимались в воздух. Полёты обычно продолжались до обеда. Затем начинались занятия в классах.

А ещё были многочасовые изнурительные физические тренировки, направленные главным образом на развитие вестибулярного аппарата и выносливости. Личного времени у парней практически не оставалось. Им постоянно твердили, что в самое ближайшее время они начнут воевать, а потому об отдыхе и развлечениях придется забыть до лучших времён.

Через два месяца из двухсот курсантов для службы на авианосце было отобрано всего пятьдесят. Их направили для повышенной подготовки в школу морской авиации в Пенсаколу. Обучение посадкам на авианосец началось с приземлений на ограниченную площадку на аэродроме, размером примерно 20 метров в ширину и 50 метров в длину, обозначенную полосами белого брезента. Тех, кто допустил более трёх промахов, беспощадно отчисляли. Через восемь дней перешли к полётам на предельно малой высоте и минимальной скорости над палубой настоящего учебного авианосца. Параллельно проходили многочасовые полёты в одиночку над морем, когда у тебя нет никаких наземных ориентиров, и остаётся полагаться на несовершенные навигационные приборы в кабине, да на собственную интуицию.

И лишь после этого справившихся курсантов допустили к главному — их стали учить взлетать и садиться на корабль. Дело это оказалось гораздо сложнее и опаснее, чем можно было себе представить. Длина палубы была недостаточной для того, чтобы самолет успевал нормально погасить скорость после посадки. Поэтому его тормозили с помощью специальных тросов. В этот момент все внутренности лётчика оказывались в районе горла, глаза вылезали из орбит; бывало, что на несколько секунд вообще пропадало зрение…

Но прежде требовалось точно зайти на качающуюся полосу с учётом движения корабля, высоты волн и направления воздушных потоков, и суметь точно в нужной точке зацепить трос авиафинишёра самолётным посадочным крюком. Каждый раз Игорь чувствовал себя сумасшедшим трюкачом, исполняющим запредельный цирковой трюк. Не слишком успокаивало, что на случай, если ты промахнёшься и вылетишь за пределы палубы, ещё остаётся шанс, что самолёт удержит от сваливания в море аварийная сеть.

Вот тут на их курсе начались потери. Двое однокашников Исмаилова разбились, но гораздо больше было списано; многие ушли сами. Игорь и сам в какой-то момент балансировал на грани отчисления. Первая посадка в условиях реального авианосца долго не давалась ему. Дежурный офицер раз за разом давал ему отмашку красным флагом, направляя на следующий круг. И лишь с пятого захода у него получилось…

Однако времени обрести должную психологическую уверенность и овладеть машиной юнцам не оставили. Курсантов готовили в большой спешке, ибо ситуация на фронте складывалась не в пользу Америки.

После уничтожения большей части боевых кораблей Тихоокеанского флота в Перл-Харборе японцы нанесли ещё целый ряд эффектных поражений американцам и их союзникам — англичанам, австралийцам, голландцам и новозеландцам. «Страна восходящего солнца» успешно решала поставленные задачи, стремительно захватив Филлипины, Сингапур, Голландскую Ост-Индию, Остров Уэйк, Новую Британию, Острова Гилберта и Гуам. К маю 1942 года Империя запланировала захватить Австралию и Новую Зеландию, и окончательно выдворить англосаксов из тихоокеанского региона. Великая богатая Америка находилась на грани унизительного поражения.

Императорский флот превосходил своих противников по количеству авианосцев и в качестве лётчиков. Наконец, их самолёты были лучше. У американских лётчиков быстро развился «синдром Зеро» — панический ужас перед непобедимым истребителем самураев. В схватку с манёвренными «Zero» часто вступали устаревшие и неповоротливые истребители «Буффало» (Brewster F2A), о которых сами американские лётчики грустно шутили: «Если наши командиры отправляют пилота в бой на «Буффало», то они с полным основанием могут вычёркивать его из списков части ещё до того, как шасси самолёта оторвутся от взлётной полосы». В кровавых схватках флотская авиация США несла большие потери и постоянно нуждалась в свежих пополнениях.

В этой ситуации командование посчитало, что готовить молодых пилотов по довоенной программе — непозволительная роскошь. Гигантская прожорливая военная машина нуждалась в постоянном притоке всё новых и новых людей.