Пурпурные грозы (СИ) - Мишарина Галина - Страница 29

— У тебя окно выбито, милая. Они знают это и будут лезть через твою комнату.

— Так это ещё не все? — ахнула я. — Сколько же их будет?

— Много, милая. Уж точно несколько десятков.

— Дэр! Моя сорочка порвана!

На бедре и правда красовался вырез, и в него многое можно было разглядеть.

— Спасибо, что сказала, Мэй, — усмехнулся он. — Я в суматохе не обратил внимания. Станешь моей — буду просить тебя носить именно такие сорочки.

Я прикусила губы, давясь взволнованным смехом. Волосы его торчали в стороны, одетая на голое тело жилетка открывала крутые мускулы плеч и сильную шею… Я склонила голову к горячей ямке меж ключиц и неожиданно для себя самой коснулась её губами.

— Ох, Мэй! — пробормотал он, занося меня в свою комнату. — Так щекотно… Никогда раньше не испытывал щекотки.

Он опустил меня на пол возле камина, и склонился поцеловать, но тут в дверь проскочили два шуршакала. Им пришлось быстренько скрыться в коридоре — Дэр швырнул во взломщиков своим ботинком.

— Они разнесут дом, — сказал он. Потом мы поглядели друг на друга — и начали бешено хохотать. Оба были в пудре, растрепанные и оцарапанные. Дэр осмотрел мои пальцы и, не дав опомниться, нежно слизнул кровь.

— Больно?

Вместо ответа я бросилась ему на шею, запрокидывая голову — и нащупала губами его рот. Он не возражал, но и долгой страсти нам не досталось. На пороге спальни возник Смайл, а следом забежали Теса и Талеса — служанки-близняшки.

— Нашли время!.. — воскликнул Младший, увидев нас обнимающимися, и вдруг одна из девушек пронзительно завизжала.

— Юбка, юбка! — кричала она, и я никак не могла понять, что происходит.

Девушка вертелась вокруг своей оси, её сестра носилась по комнате, моля предков о пощаде, а Дэр обессилено прислонился к кроватному столбику. Его сотрясал такой хохот, что слезы лились из глаз.

— Смайл, — наконец выговорил он. — Ну помоги даме, что ли! Ей шуршакалы под платье залезли!

— Что?.. — воскликнул Младший и кинулся было на подмогу, но растерянно поглядел на нас. — Да ты что, Дэр! Как же можно женщине под платье заглядывать?

Дэр рухнул на кровать, хватаясь за живот. Кажется, у него началась истерика. Глядя на него, я и сама не могла удержаться от смеха, хотя, наверное, ничего смешного в этой ситуации не было.

— А-а-а! — голосили сестры. Я понимала, что хохочущий Дэр и растерянно-смущенный Смайл ничего не предпримут, и сама бросилась на подмогу. Оказалось, что под плотным подолом и правда озоровали карлики. Только вместо царапания они щекотали несчастную девушку перышком.

— Ноги, ноги! — передразнивал один.

— Пятки, пятки! — вторил ему другой.

Я принялась дубасить первого тапочкой, и он с пронзительным криком кинулся прочь. Второй успел бросить мне в лицо что-то липкое и холодное, и я, отплевываясь, поползла прочь. Усталая служанка так и осталась сидеть на полу с поднятым подолом, вторая, трясясь, стояла возле камина. В её руке ходуном ходило опасное оружие — кочерга для углей.

— Господин Миратов, — произнесла она. — Они кашей кидаются…

Вот тут-то прорвало и Смайла. У брата был заразительный веселый смех, и вскоре хохотали и близняшки, и я.

— Честное слово, я давно уже так не смеялся, — сказал Дэр. — Простите, — обратился он к девушкам. — Удержаться не получилось.

Служанки робко улыбнулись и кивнули. Думаю, они были не в обиде. Я бы, наверное, тоже не обиделась, понимая, как смешно выгляжу со стороны. Где-то в глубине дома разбилось окно, и мы всё-таки решили выйти в коридор.

— Только держись рядом, — сказал Дэр. С его лица не сходила улыбка.

Но, предки, что творилось за пределами комнаты!.. Шуршакалов была не пара десятков, а пара сотен! Они лазали по стенам, портили прекрасные картины, выдирали плинтусы и отгрызали от ковров красивые золотые уголки. Мне стало жаль прекрасный дом, и появилась бессильная злоба.

— Дэр! — воскликнула я. — Они же всё испортят! Надо что-то делать!

Снизу послышались звуки борьбы и голос отца. Различить слова было трудно, но парочку ругательств я узнала.

— Где ваши кошки? — отозвался Магици.

— Их закрывают внизу, в чулане.

— Эх! — досадливо сказал он. — Нам бы ещё добраться туда.

Шуршакалы, до этого занимавшиеся погромом, разом посмотрели в нашу сторону. Переглянулись, кивнули друг другу — и пошли в атаку.

— Ой-ёй, — сказал Смайл, и нам пришлось забежать обратно в комнату.

— Почему твоя гроза не вмешается? — спросила я, когда в дверь перестали тарабанить десятки кулачков — Они разве не угроза?

Дэр отрицательно мотнул головой.

— Только для имущества.

— А эти раны? — и Смайл показал несколько укусов.

— Пустяковые.

— Не понимаю, — сказала я. — Тогда отец всего лишь кричал на меня — и Цахтал предпочел вмешаться.

— Не всего лишь. Твой отец был в ярости. От шуршакалов не исходит ни злоба, ни гнев, ни ненависть. Однако кошек всё-таки лучше выпустить. Скорее всего, этого будет достаточно, чтобы прогнать карликов.

И он шагнул к своим вещам. Вот уж чего я не ожидала, так это увидеть меч. Привыкшая к антикварному оружию, мирно дремлющему на стенах, я ощутила холодную угрозу действующего клинка.

Он был в полтора локтя длиной, ослепительно-светлый, будто вобравший в себя искринки всех небесных светил. И на рукояти не было глаза Цахтала или каких-либо других украшений, только затейливое перекрестье, представлявшее собой сплетенные ветви.

— Смайл, умеешь с кинжалом обращаться?

Брат уверенно кивнул, и Дэр подал ему свой.

— Оружия они не любят. Кочерга — хороший выбор, — хмыкнул он. — А ты, милая, возьми-ка нож для писем.

— А я? — спросила вторая девушка.

— Держись поближе к лорду Миратову, — ответил Дэр. — Двигаемся плотно и быстро.

Я подхватила сорочку, готовясь следовать за ним.

— Да, милая, — склонился он ко мне. — Хорошая первая ночь под дружеским кровом.

Когда мы с боем взяли кухню, нас оставалось двое. Младший и близняшки были вынуждены прийти на подмогу Среднему, которого обложили в гостинице десятка три шуршакалов.

Помимо собачьей каши, озорники швырялись овощами, а это было куда опасней, учитывая, какая в этом году созрела картошка. Дэр закрывал меня от овощных снарядов, и вскоре на нем уже красовалось несколько синяков. Досталось и мне — морковью по лбу. Хитрый шуршакал спрятался на верхней полке и выбрал подходящий для атаки момент.

— Которая? — спросил Дэр.

— Эта, — сказала я и распахнула спасительную дверь.

Коробус — самый крупный и сильный кот, запросто убивающий крысу, вышел первым. Он был полосатым и пушистым, и зимой мог спать прямо в сугробе. Следом показалась его супруга — Киса. Столь незатейливое имя она получила от отца, который в принципе не любил давать животным имена. Стремительно выбежали два подростка — Шум и Гам, дети вышеупомянутых крысоловов. И последней показалась старушка Репа — толстая кремовая кошка, пригретая давным-давно из жалости. У неё не было никаких особых способностей.

Шуршакалы, сидевшие на столе, насторожились. Напрягся и Коробус. Я знала это выражение его глаз и обрадовалась кошачьей кровожадности, хотя в детстве ужасно не любила, когда он приносил на порог мышей — живых и мертвых. Он происходил из лесных котов и в свои десять лет выглядел бодрым и здоровым. Киса тоже была куплена у хороших заводчиков — для того, чтобы можно было получать породистое потомство. В отличие от супруга, она ловила исключительно птиц, причем не только мелких вроде синиц, но и крупных дроздов или сорок. Ловкая, стремительная, она была ещё и ласкушей, поэтому я тайком от отца забирала её к себе в постель. Дэр не зря говорил, что кошки хранят дом от нечисти — Киса спасала меня от детских кошмаров.

Всё семейство замерло, ожидая приказа главного кошака. Я открыла было рот усомниться в правильности наших действий, но стремительно прыгнувший Коробус уже свалил со стола ближнего шуршакала. Тот вопил тонким голосом и пытался отбиться, но не смог — острые клыки вонзились ему в шею.