Наследник огня и пепла. Том III (СИ) - Добрый Владислав - Страница 32

В тенях по углам, куда не доставал свет падающий через дыру в крыше, сновали фигуры, кто-то разносил еду, кто-то посверкивал оружием. Но главные, это те, сплошь седые, что зябко кутались в овечьи шкуры, сидя на каменных скамьях. Видимо, это и есть Старейшины. Многие из них оказались старухами. Присутствие женщин меня удивило, а опыт Магна вообще подсказал, что присутствие женщин в «Совете старейшин» — верный признак, что это нечто декоративное, не имеющее реальной силы.

— Ты назвался Магном Итвисом. Кто может подтвердить твои слова? — проскрипела старуха из сумрака. С золотыми дукатами, вплетёнными в волосы, со следами былой красоты. Она косилась на меня с неприязнью, пренебрежительно отведя лицо в сторону. Наверное, эта привычка у неё осталась с молодости — так красавицы смотрят на мужчин, пока сами не обожгутся о любовь. Похоже, этой «повезло», и она так и не обожглась. Отсюда и злая желчь, которой пропиталась она вся. Недовольно сморщенное лицо, опущенные уголки губ, да даже её голос…

— Я!.. — выступил позади меня один из тех, кто сторожил вход в дом старейшин. Я приметил его издалека — в кольчуге, с нормальным щитом, а не как тут было принято, с маленьким, едва закрывающием кулак и локоть. И в шлеме. Звякнув кольчугой, мой внезапный свидетель продолжил. — Я был в Караэне, и видел этого человека, что ехал верхом на белом коне, во главе армии. И все вокруг указывали на него, и говорили, что это Магн Итвис. Это же может подтвердить…

Пока горец за моей спиной называл имена, я отметил его своеобразную вежливость. Он ни словом не упомянул то, что заставило меня ездить по Караэну во главе армии, ни слова о смерти моего отца и заключении брата. Значит, если кто-то об этом вспомнит, это будет оскорблением.

— И что же ты хотел сказать нам, Магн, сын Магна? — зычным голосом сказал один из стариков, который встал со своего места, и подошёл ближе ко мне.

— Вот уже очень много времени наши народы живут рядом. И в то же время, врозь. Я хочу это исправить. Я хочу заключить союз с людьми гор, и протянуть руку дружбы. Ведь мы соседи…

— О, Караэн вдруг решил заметить нас, какая радость! — ехидно выкрикнула та самая старуха с дукатами в волосах, которая «поприветствовала» меня первой.

— Ты говоришь от всего Караэна, или только от самого себя? — уточнил старик.

— Пока, лишь от себя. Но мои слова легко могут стать словами всего Караэна…

Поднялся шум. Старейшины замахали на меня руками и разом загомонили, я мог разобрать только отдельные слова. Но и по общему тону было понятно — они больше не хотели меня слушать. Не дожидаясь, пока меня прогонят, я крикнул:

— Я предлагаю вам Будущее!.. Нет ничего, что может быть важнее будущего! Разве не так? Скажите мне, какой отец не пожертвует собой ради своих детей? Я… Послушайте же меня! Перестаньте оглядываться на прошлые обиды, и посмотрите вперёд!.. Что, если Совет Караэна признает Совет старейшин равными себе?.. Вы получите права…

— Права?.. Ты говоришь о правах, мальчик? — заорал другой старик, вскочив с места. От других он отличался тем, что рядом с ним стоял толстый парень с небольшим сундучком в руках. Ну как, толстый… по местным меркам. Так, слегка щёки наел. Старик оглянулся на других стариков и крикнул: — Показать?.. Показать ему?

И, под одобрительные возгласы, он и его сопровождающий приблизились ко мне, и бережно открыли сундучок, в котором, на аккуратной подушечке, лежал полуистлевший пергамент.

— Знаешь, что это?.. Это Имперская грамота, дающая нашим предкам право на перевал Большой Забер! Там печать самого Императора! На право собирать налоги на поддержание его проходимым! И что же, мальчик с золотыми волосами?.. Где этот перевал? Кто им владеет? Кто угодно, только не мы!..

Со всех сторон раздались поддерживающие крики, и началось перечисление старых обид. В том числе и земли, когда-то отнятые у них. Разумеется, все подряд исконные. Среди исконных земель горцев оказалось и Орлиное Гнездо, и много чего ещё… Меня порадовало, что у них тут высокий возрастной ценз — старики уже не могли орать слишком долго и громко. Мне оказалось достаточным подождать пару минут, и они начали выдыхаться.

— А кто в этом виноват⁈.. — дождавшись затишья, и слегка повысив голос, сказал я. — Кто делал те ошибки, что привели вас сюда? Так может, хватит идти по дороге ведущей в пропасть, и начните строить лучший мир! Я предлагаю вам новый союз и надежду на будущее! А вы цепляетесь за старые обиды и жаждете войны!..

К сожалению, я их не убедил. Тут и там стали раздаваться требования, чтобы меня вывели. Неожиданно, меня сзади мягко тронули за рукав. Это оказалось Эглантайн. Она привстала на цыпочки и прошептала мне на ухо:

— У горцев есть поговорка про камень, у которого нет ушей. Это про то, что слова иногда бесполезны. Ты зря пытаешься обратиться к их разуму. Надо обратиться к их сердцу. Дай попробовать мне!

Я пару секунд подумал. В принципе, мои переговоры уже провалены, и я уже видел, как к нам потихоньку приближается охрана, чтобы вывести из Дома старейшин. Так что я ничего не терял, поэтому просто кивнул ей. Эглантайн вышла вперёд, достала что-то из крохотной сумочки на поясе, и бросила это в подёрнутый белым пеплом очаг. Там будто порох разорвался, с шипением и треском. Облачко белого дыма медленно стало подниматься вверх. Это заставило всех притихнуть.

И тогда Эля запела. Низким, глубоким голосом, которого я просто не ожидал от неё!.. Конечно, ведь этот цветочек всегда говорил тихо, тонким голоском. Я же никогда не видел её за работой — колдовством.

Всегда приятно наблюдать за работой профессионала, Но если мы говорим о ведьме — это нужно возвести в степень. Что-то весьма отдалённое можно представить, только глядя на выступление талантливых певцов. Живой концерт в моем мире — вот на что это было похоже. Возможно, в актёрах моего мира тоже есть немного магии.

Мне толком и не запомнились слова той песни. Что-то из того, про что рассказывал Лардо в нашу встречу у Воющего Камня. Старые горские сказки, такие же неприветливые и жёсткие, как их страна. Но короче — словно беглый пересказ. А вместо припева — рефрен «Но это вас не спасло»… Хотя насчет этого я не уверен, что не додумал сам. Мне просто так показалось, что она будто укоряет старейшин. Я даже плохо помню, что ещё делала Эглантайн. Кажется, танцевала. Но я точно помню, что когда она закончила, я словно очнулся. И огонь в очаге горел, выпуская в небо столб белого дыма.

— Да кто ты такая⁈.. — закричала старуха с монетками в волосах. Похоже, она оправилась быстрее остальных. Эглантайн, не ответив ей, потянула меня за рукав, шепнув: «Нам надо уходить».

Быть аристократом — это не только умение держать себя, но и чуять, когда надо уйти. И вот это время было лучшим, чтобы уйти, оставив растерянных старейшин и остальных горцев смотреть нам в спины.

На память им мы оставили сундучок, набитый новенькими чентами. Мы не нарочно — так само получилось. У Сперата с собой было два сундука, один с чентами, на случай, если придётся подкупать стражу, второй с золотыми, на случай проблем в переговорах. И один из них он там «посеял». В тот момент мы этого не заметили. Но, думаю, мы бы не стали возвращаться за ним, даже если бы заметили.

Уже когда мы спускались вниз, Эглантайн сказала:

— Нам надо срочно уезжать. Совсем, из их земель.

Никто у неё ничего не спросил, мы и сами видели, как смотрят на нас вооруженные охранники Дома старейшин. Внимательно и заинтересованно… Но с холодным прищуром — так женщина смотрит на кусок мяса, уже представляя, как его приготовит.

— Я напомнила им о древнем пророчестве, — всё же решила прояснить ситуацию Эглантайн. — Сейчас они вспомнят последние строки песни, в которых говорится о нём.

— И что же говорится в пророчестве? — не выдержал Сперат. Мы сели на ожидавших нас коней и, не слишком спеша, чтобы не привлекать к себе внимания, двинулись прочь. Перед тем, как идти к старейшинам, мы, на всякий случай, собрались полностью, даже загрузив вьючных лошадок. Оставалось только заехать за ними на постоялый двор, и забрать.