Александра (СИ) - Ростов Олег - Страница 47

— Я всё понял, голубка моя. Наплевать, кем ты меня назовёшь, хоть козлом рогатым. Главное, что ты сама всегда будешь для меня лебёдушкой.

— Какой у меня муж умница. Надо такого мужа холить и лелеять, ублажать. Но вот с козлом рогатым, это перебор. Не хочу, чтобы муж мой был козлом, да ещё рогоносцем. Пойдём, Ваня. Посмотришь на меня, на красивую такую. Как ты хочешь, Ванечка, чтобы я ублажила тебя?

— Я тебе в горнице скажу.

По пути в горницу, сказала мужу, чтобы он квасу взял. А то пить после бурного секса охота. Зайдя к себе в опочивальню, конечно же никакие подарки смотреть не стали. Я скинула чобу. Иван быстро расстёгивал свой красивый кафтан. Сняла сапоги, потом шаровары. Заскочила на наше ложе в одних трусах, рубашке и лифчике. Иван, глядя на меня, в темпе раздевался. Я стояла, смотрела на него, шаловливо улыбалась и покачивала бёдрами. Супруг уже слюной давился. Похоже припёрло молодого мужчину совсем уж. Изголодался бедненький. И когда же он успокоится? Ваня, стоя на одной ноге, сапог с неё он уже снял, пытался стащить второй. Прыгал, пытаясь удержать равновесие. Я скинула рубаху, продолжала покачивать бёдрами. Иван взвыл, рванул сапог и грохнулся возле кровати. Посмотрела на него сверху.

— Ванечка, ты там не ушибся, любый мой?

— Нет. — Прохрипел он в ответ. Наконец, сапог полетел куда-то в угол. Я отбросила лифчик и быстро сняла трусы. Так как супруг был почти в неадеквате, побоялась, что он их просто порвёт. Эх, жаль постель не панцирная, а то так попрыгать можно было бы. Иван подскочил, снимая свою рубаху. Стал стаскивать штаны.

— Ванечка, динь-динь, поспеши! Время идёт. — Решила ещё больше подразнить его. Он зарычал и уже голый прыгнул на меня. Подхватил так, что я взвизгнула. Завалил меня. Попытался раздвинуть ноги. Но я не давалась.

— Саша!

— Ваня!

— Что?

— А поцеловать жену нежно? Погладить, поласкать? Ты что, как дикарь набросился? Значит ты получишь всё, а я?

— А ты разве нет? — Иван глубоко и возбуждённо дышал.

— Я нет! Давай целуй нежно. Шею, ушки мои. Грудь. Живот, бедра. Я тебе целовала, давай теперь ты. Хочешь сладкого, постарайся.

— Жена должна убоятся мужа своего и быть готовой впустить его в себя.

— Не поняла? Ты это кому сейчас сказал? Мне что ли?

— Саш. — Начал целовать. Я закрыла глаза и поглаживала его поощеряюще по голове. Вот он перешёл на грудь. Соски у меня возбудились и стали твёрдыми, как виноградины. Он гладил, нежно мял их своими большими ладонями. Посасывал, то сами соски, то рядом. Не убирая рук с груди и продолжая её мять, спустился лицом к моему животу. Я начала постанывать и развела ноги. Давай милый мой. Ощутила его губы и жаркое дыхание на своём лоне…

…Упиралась головой в подушку. Руками сжимая эту подушку. Покачивание и толчки прекратились. Стояла на коленях, попа вверх. За бёдра меня держал Иван и не двигался. Я чувствовала, как его естество пульсирует во мне, изливая семя. Ещё какое-то время так с ним и находились в этом положении. Я была никакая и ждала трамвая. Наконец, супруг осторожно отпустил меня. Я сразу повалилась на бочок.

— Ванечка. Ты меня задрал.

— Саша, тебе плохо со мной? — Он моментально оказался рядом со мной. Так же лёг на бок, лицом ко мне. Погладил по волосам, по лицу. Лежала, закрыв глаза.

— Мне хорошо с тобой, Ванечка. Просто такая интенсивность.

— Итен… Интен…

— Интенсивность. То есть, любовь без остановки. Ты никак не успокоишься, Ваня? Ты как будто меня в последний раз любишь. Поверь, я никуда от тебя не денусь.

— Ты мне очень люба, Саша. Я до сих пор поверить не могу, что ты жена моя венчанная.

— Ванечка, придётся поверить. Я здесь, рядом с тобой. Я не привиделась тебе. Так что, тебе придётся успокоится.

— Хорошо. Ты и правда, прости меня. Я как с цепи сорвался. Я тебе больно не сделал?

— Нет. Давай поспим маленько.

— Саша, сейчас только вечереть начало, не ночь ещё.

— Тогда я посплю. У меня ночь сегодня интересной будет…

Когда проснулась, на улице почти стемнело. Встала с постели, накинула рубаху и выглянула. Увидела возле двери девушку из прислуги.

— Вы уже проснулись, боярыня?

— Разве не видишь? Послушай, скажи, чтобы мне принесли, что-нибудь сполоснуться.

— Так в баню пойдёмте, госпожа. Там всё готово. Сполоснётесь. Боярин Иван Фёдорович повелел, для Вас приготовить, боярыня. И дождаться пока Вы не проснётесь.

— А сам боярин где?

— Так он там с гостями.

— Понятно. Ладно. Я сейчас.

Быстро надела шаровары, сапоги, чобу. На голову кубанку. В бане сполоснулась. Девушка протянула мне чистые шаровары. С любопытством смотрела на мои трусы. Но я ничего объяснять не стала. Переоделась. Вернувшись в терем, взяла мешок с тактической одеждой, обувью. Деревяшки, имитирующие оружие, мои парни уже унесли с собой.

— Тебя как зовут? — Спросила девчонку, что прислуживала мне.

— Малаша я, матушка-боярыня.

— Так вот, Малаша. Боярин Иван придёт, скажешь, что я к своим пошла. Поняла? Пусть меня не ищет. Ждёт здесь.

— Как это?

— Ни как. Твоё дело сказать.

— Всё скажу.

— Вот и молодец.

Прокинула пределы крепости. Народ гулял и на меня никто не обратил внимания. Боже мой, какая беспечность. Моя пятёрка спала в доме у Георгия. Спали вповалку на полу. Дети охотника спали на печи. А вот его жена, Марфа, не спала. Увидев меня, улыбнулась и подхватилась с лавки. Она что-то шила под свет лучины.

— Доброго здоровьечка, матушка-княгиня. — Что самое интересное, меня здесь звали и княгиня, и боярыня, и царевна. Один сплошной винегрет. Но бог с этим.

— Ты чего сама не спишь?

— Куда тут спать? Мужиков полный дом.

— Не серчай. Ночью мы уйдём.

— Куда же вы на ночь то глядя?

— По делам. Больше ни о чём не спрашивай.

Время тянулось медленно. Не даром говорят, самое поганое, это ждать и догонять. Даже задремала, сидя на лавке и прислонившись спиной на русскую печь. Проснулась резко. Поняла, что глубокая ночь. В хате темно. Марфа устроилась на печи с детьми. Посмотрела на часы, время половина четвёртого. Пора вставать. Наощупь в темноте, обнаружила одного из парней. Это оказался Никифор, самый большой из моей пятёрки. Удивительно, но его рост был под метр девяносто. Здоровый, косая сажень в плечах. Молчун. Говорил очень мало, но при этом смотрел на меня преданно, как щенок и с обожанием. А ведь ему всего 17 лет. Мне иногда даже неловко становилось. Он казался таким неуклюжим. Но это было обманчивое впечатление. Никифор мог двигаться стремительно, как мангуст и самое главное бесшумно. Я всегда удивлялась, он даже по рассохшемся доскам пола мог пройти так, что ни одна из досок не скрипнет. Когда его спросила, как у него так получается? Он виновато пожал плечами: «Не знаю, хозяйка. Как-то само так получается».

— Никифор, — шёпотом позвала его, — пора вставать. — Мужчина откликнулся сразу. Поднялся. — Буди остальных. И выходите на улицу. Там наденете форму «Ночь». Понятно?

— Понятно, хозяйка.

Никифор растолкал всех остальных. Проснулась жена Георгия, но я ей сказала, чтобы спала дальше. Мы уходим. Парни вышли и вынесли свои вещим из избы. Я зажгла лучину. Быстро переоделась. Марфа всё таки слезла с печи. Смотрела на меня испуганно. Я усмехнулась. Ну а что, тут не только женщина испугается, мужик может в ступор впасть. Форма, а точнее экипировка была как у японских ниндзей. Я не стала изобретать колесо. Зачем? Когда уже всё изобретено до меня. Моё лицо скрывала черная маска, как весь костюм. Были видны только глаза.

— Чего испугалась, Марфа? — Она перекрестилась.

— Господи, пресвятая богородица!

— Богородицы тут нет. Есть я. Царевна Александра. А это наша боевая одежда. Понятно? Никому не говори. Свою одежду я заберу позже. Ты всё хорошо поняла?

— Поняла, матушка-княгиня.

Да что ты будешь делать? Какая я, к чертям собачьим, матушка? Мне 23 ещё нет! Поправила за спиной деревянную имитацию катаны. Мне её Никифор вырезал, ещё вчера. Вышла из избы. Все пятеро были одеты, как и я. Стояли, выстроившись в одну шеренгу. У всех деревянные имитации клинков. Единственно, что было настоящее, так это луки. Хотя стрелы к ним были с тупыми концами, без наконечников. У меня и свой лук был в чехле. Я всех оглядела. Нормально.