Лёд Апокалипсиса 2 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 12

— Можем дальше не проверять. Это старый тубдиспансер. Туберкулезников тут лечили. Шикарное место с гнилыми трубами, чахлым отоплением, персоналом, презирающим своих пациентов, пропитанное палочкой Коха, грибком и прочими мокротами. Тут никого, разве только трупешники пациентов.

Кюра кивнул. Никто в своём уме не станет пользовать чумной барак для своего спасения.

Прошли сквозь внушительную парковую зону, пересекли речку и скоро оказались на жилой (в прошлом) улице, о чем свидетельствовал кривоватый ряд крыш. Присели. По моему совету неторопливо изучили ближайшие крыши. В принципе не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, раз кровли целы, нор нет, то и крупных «норных» тоже не водится.

Шли в сторону предполагаемого центра. Здесь верхушек здания нет, наверное, занесено сильнее. Кюра по какой-то причине тянул правее. Примерно через километр присели, он показал пальцем на длинное приземистое незанесенное здание.

— Нас обстреляли оттуда. Мы шли вот так, колонной, не ожидали нападения. Но и сбоку несколько стрелков было. По меньшей мере, десяток автоматчиков.

— Хочешь проверить? — спросил я с сомнением.

Он в задумчивости кивнул.

Время половина одиннадцатого, достаточно рано. Здание не было высоким, но зато неестественно длинным. Что-то промышленное. Подошли вплотную, спрятались за сплетением труб.

— Пахнет? — спросил меня Кюра.

Я утвердительно кивнул. Запах был не сильным, но здесь явно жгли костры, дрова, мебель, воняло какой-то химией. Сейчас такой запах — это однозначно люди.

И все же стоя снаружи информации особо не добыть. Заходим в разбитый оконный проем. Я первый, Кюра прикрывает. Под ногами иногда поскрипывает стекло. Темно, не видно ни черта. Впрочем, впереди громадный коридор вдоль стены, там сплошное остекление, есть минимальная видимость, гуляет злой ветерок. Крадемся до конца. Ощущение, что запах усилился. В конце коридора кабинет директора (рядом табличка «генеральный директор Белинский А. Е.»), дверь безжалостно выбита. На стене следы ударов топорами и кувалдами. Заглядываем.

Кабинет директора на фронтоне здания, на самом верху, с панорамными окнами давал обзор на пару километров, на двор с работниками, центральные ворота (сейчас — почти занесенные) и вообще на значительную часть города.

Здесь явно каждый день «заседали», жгли огонь в двух железных бочках, готовили что придется, бухали и даже нагадили в углу. Сразу чтобы понятно — интеллигенция. Совет директоров совещается. Но, сейчас никого. Видимо, «пост» дневной.

Оружия нет, ценностей нет. Мусор один. На треноге, напротив окна — установлена что-то вроде современной, и весьма дорогой на вид подзорной трубы с надписью «никон» на боку.

— Вот как они нас увидели. Понятно. Здесь от четырех до десяти человек. Дизель-генератор. Приходят, смотрят, вылавливают одиночек. Засекли нас, стали в засаду, обстреляли, — нахмурился Кюра.

— А сколько дней с тех пор прошло?

— Шесть.

— Как думаешь Сокол, они решили, что вы отступили, что обогнули город и пошли дальше. Не ожидают что вернётесь?

— Вряд ли с такого расстояния определили, что мы чеченцы, — он показал куда-то вдаль рукой. — Иначе бы тут караулили и днём, и ночью. Или уже с извинениями бы пришли.

Резонно.

— Гнездо нашли. Здесь обитает отдельный отряд. Но это не основная база. Пойдем. Как думаешь, оптику забрать?

«Никон» унесли. Кюра посчитал что раз зэки ловят одиночек, значит на них и подумают. Я запихнул в рюкзак не только «трубу», но и сложенную треногу. Бинокля нет, буду такой бандурой пользоваться. По ситуации.

Мы потратили ещё несколько часов, обходя город большими волнообразными маршрутами, приседая при каждом шорохе. В конце концов, нашли что искали.

Монументальное, отдельно стоящее здание, явно дореволюционное, с арочными окнами, трех или четырехэтажное (из-за снега трудно определить точнее), явно пережившее свежий ремонт, с гордой надписью «полиция» и, поменьше — «Родимовское РОВД» в самом центре города. В настоящее время искомый нами центральный офис «Зэки Инкорпорейшн». Засели в здании полиции. Есть в этом какая-то злая ирония.

Мы сидели как сиротливые воробушки, прижавшись к бандуре кондиционерного блока, на крыше чего-то вроде местной администрации, метрах в двухстах, куда тихонечко проникли сквозь одно из выбитых (задолго до нас) окон. Внутри разгром и «нассано». Любопытно, а что они надеялись найти в административном здании? Бланки отдела землеустройства? Генплан застройки города? Подумав об этом, шепнул напарнику что мне нужно в здание. Он осматривал окрестности при помощи своего бинокля, отпустил меня одного.

Найдя кабинет главного архитектора города (дверь выбита, как и большинство других), без труда нашёл искомое — подробную и качественную карту города Родимов, даже несколько вариантов. Без навигатора тяжко, приходится пользовать старые технологии. До сих пор надеялся телефон с яндекс.картой и ноутбук с Климентием оживить, было бы электричество.

Вернулся на крышу. Пока я бродил, Кюра нашёл кое-что интересное.

Молча показал мне на крышу соседнего здания с потухшими буквами «М…нит Косметик». Дал бинокль. Ай да товарищ чеченец, ай да красавчик. На этом здании (полторы сотни метров от РОВД) установлена громадная, облепленная стройматериалами туристическая палатка оранжевого цвета. В ней явно кто-то обитал и это, как шепнул Сокол, их наблюдательный пост. Его мы и решили «брать».

Для начала спустились в подвал администрации, ниже уровня снегов, заперлись в глухом помещении чтобы снаружи не было видно отблесков фонарей.

Щелкнули светом, сделали себе освещение. Увидели, что пробрались в какой-то архив с поваленными стеллажами документов, на одном из которых сверху было нагажено. А в углу комнаты раскинулся труп немолодой женщины с растрепанными волосами. Замерзшая в камень, с перерезанным горлом. В какой-то момент злость накрыла меня с головой. Покойная не имела одежды ниже пояса, и я отлично понимал, что это означает.

Скрипнул зубами, взглянул на чеченца, его глаза блестели неприкрытой ненавистью. Он тоже всё увидел, не слепой.

Показал ему карту, он кивнул. Принялись проверять снаряжение, оружие. Все заряжено, затворы не примерзли, ножи вынимаются, топор острый.

— Надо ждать пару часов чтобы придремали, — почти беззвучно говорил Кюра. — Потом берём одного в плен, живьём. По голове, чтобы вырубить. Остальных валим. Желательно без звука, ножами.

— Волокуши нужны. Или санки, чтобы тащить пленного, — высказал свои соображения я.

Ближайшие пару часов мы потратили именно на этот вопрос. После пары попыток что-то приспособить под волокуши, потом найти на карте спортивный магазин, проникли во встроенный гараж администрации на первом этаже, почти пустой. Единственная машина, серенькая газель с выбитыми окнами, от которой мы отодрали по моему опыту и совету слегка погнутый капот, прицепили буксировочный трос, вышло неплохо.

Три часа ночи.

Один из сугробов поднимался высоко, от него к крыше «Магнита» перекинуто несколько досок. Так ходили и явно из здания РОВД. Маршрут понятный, только уж больно видно со всех сторон. Сквозь сам торговый центр не пошли. Лабиринт, территория чужая. Зато по задней части обнаружилась железяка секционной пожарной лестницы. Залезли, подобрались к палатке, присели, прислушались.

Палатка похожа на вагончик, посредине дверь, с двух сторон зашнурованный окна. Общая ширина метров семь. Тент плотный, мутно поблескивает. Кругом нелепые попытки эту конструкцию утеплить квадратами современной минваты «урса».

Внутри кто-то сопел, пыхтел как крот, жёг небольшой источник огня. Пока мы оценивали, как проникать внутрь этой избушки на курьих ножках, тканные дверь зашуршали, затрещали на морозе, раздвинулись, оттуда показалось одетое в пышную лисью шубу тело. Шагнуло, отошло на десять шагов к краю крыши, принялось копошиться.

Вообще, мой дед говорил, что языка лучше всего «брать» на выходе из сортира. У его коллег по цеху не возникнет подозрения куда он исчез (какое-то время), он озабочен внутренней проблемой, а не зорким осмотром местности, выйдет из сортира на расслабоне, сам по себе туалет расположен чуть в стороне от основного здания. Можно, говорил — и до сортира, если есть желание обосранного пассажира на себе тащить через линию фронта.