Нейтрализация (СИ) - Кинсен Алекс "AlexKinsen" - Страница 1

Яркий свет бил в глаза. Пытался прикрыться от него рукой и даже застонал, когда у меня ни черта не получилось. Пришлось резко сесть, чтобы проклятая белая лампа больше не раздражала.

Одежды нет. Вообще ничего. Только моё тело на железном столе на тонких дрожащих ножках в маленьком помещении, полностью обитом кафелем. Выглядит мерзко. Но это не самое страшное. Самое интересное — я вообще ничего не понимал, и не помнил. В голове — ни одной мысли.

Все, что я видел перед собой — это мужские ноги, широкие и раскачанные, и такие же руки. Кое-где на теле были небольшие татуировки: слова, символы, перевязи. Я понятия не имел, что они значили. На голове — жёсткие торчащие волосы.

Дверь с маленьким иллюминатором была закрыта, но не на замок. По кафельному полу прошлёпал в коридор, который оказался таким же раздражающе белым и ярко освещённым. Окон нигде не было.

В конце коридора в открытом кабинете раздавался шум инструментов, как будто хирург бросает что-то в железный лоток. Странно, я не помню, кто я, но помню, что такое хирург. Походка изменилась сама собой, я неслышно зашёл в помещение, подкравшись к стоящей ко мне спиной женщине в белом халате.

— Ты первый из партии, кто проснулся сегодня. Поздравляю, хорошая регенерация.

Первым инстинктом было напасть на неё и свернуть шею, но я не понимал, зачем. Может быть, она просто лечила меня. Судя по всему, я не в тюрьме. Я не был связан, дверь не заперта. Разве что кровать в номере была не слишком удобной, и не было гостевого халата с белыми тапками, но за это ведь не убивают. Странный инстинкт.

Я бесцеремонно сел голой задницей на стул, а она, наконец, обернулась. Крепкие нервы.

— Можно одежду? Только не такой халатик, как у тебя, мне не подойдет.

— Остришь. Базовые навыки не утеряны. Хорошо.

Она протянула мне какой-то лист.

— Давай проверим. Читать умеешь?

Я пялился на пластиковый лист, заполненный абсолютно бессмысленными для меня символами.

— Видимо, нет.

— Хм, имплант вроде бы работает хорошо, раз ты меня понимаешь. Давай поставим тебе версию получше. Может, этот засбоил после нейтрализации.

Женщина была в возрасте. Её кожа была уже довольно тусклой и лишенной коллагена. Я посмотрел на свою. У меня помоложе. Мне лет триста или четыреста, наверное. Почему я подумал именно эти цифры?

Она достала из ящика имплант и бесцеремонно ввинтила мне его в ухо. Тот с противным шипением рассосался.

— А теперь?

Она снова протягивала лист.

'Осуждён за военные преступления против Мегалактического совета. Приговорён к смертной казни. По ходатайству и при поручительстве номарха Кредесской федерации перенаправлен на Дахрариг. Приговор заменен на диссоциативную медикаментозную амнезию без возможности восстановления. Дальнейшая адаптация и проживание будут проходить в границах Кредесской гелиосферы. Нарушение границ приведёт к немедленному исполнению первичного приговора Межгалактического совета.

Поручитель: номарх Кредесской техно-теократии Тенемхет Анархарон Дейкаан Третий.'

— Номарх — это же круто, я правильно понимаю?

— Угу. — Она забрала лист и швырнула в общую кучу.

— Это всё про меня? Звучит как пустой набор букв, кроме того, что я действительно ни хрена не помню.

— Про тебя.

— Имя не указано.

— Тебе не положено знать своё старое имя. Новое выдадут по окончании адаптационного периода. Пока что ты просто номер 14 из партии «F». Скажи спасибо нашему номарху, что тебе сохранили жизнь.

— Спасибо. А…

— Всё остальное узнаешь на общем собрании. Уже поздно, и я ухожу домой.

— Ещё одно собрание?

— Ты итак удостоился чести узнать обо всём первым. Обычно всем стираемым всё сообщают психологи на первом общем собрании. Но они будут только завтра утром.

— А…

— Это — не моя работа, малыш. Я иду домой.

Она опустила глаза и проворчала едва слышно себе под нос: «Может, не такой уж малыш».

— Так что с одеждой? — напомнил я ей.

Она выругалась, что я задерживаю её.

— Сейчас приду. Она лежит не у меня.

— Не боитесь меня тут оставлять одного?

— Здесь всё равно нечего брать. Можешь, конечно, стащить пару инструментов. Но поверь, здесь тебе ничего не угрожает, кроме безработицы. Скоро тебя выпустят, как только пройдешь адаптацию.

Я подошёл к маленькому зеркалу над умывальником.

Виски выбриты, на них тоже были татуировки. Волосы были тёмно-серыми, но не седые, скорее иссиня-серые. Глаза — холодные, металлические. Трёхдневная щетина. Пожалуй, мне всё-таки лет четыреста.

— Держи.

Я развернул красную арестантскую одежду и стал одеваться, а она снова раздражённо вздохнула.

— У меня здесь не гардеробная. Я думала ты пойдешь к себе.

Я всё-таки успел натянуть короткие штаны.

— Не рассчитала размерчик.

Рубашка вообще не застегнулась. В мягкие тапки я тоже не влез.

— С глазомером у тебя не очень.

— Я не разрешала тебе переходить на ты. Пойдём. Блин, торчу здесь уже шестнадцать часов и хочу к семье. Так нет, проснулся невпопад.

Я молча шлёпал за ней по холодному полу. Вместо моей предыдущей камеры она повела меня по белым коридорам, и через три поворота открыла дверь в уже другую камеру.

— Комнаты на период адаптации.

— Фешенебельно.

Кафеля уже не было, но всё равно всё было таким же белым и ярким. Зато на кровати была постель. Одна тумба. Туалет и душ в углу безо всяких дверей.

— Спокойной ночи.

— Уже выспался. Как убрать свет?

— Уменьшить свет. — Сказала она в потолок и посмотрела на меня, как на идиота. — Вас не запирают, но, не шатайся по коридорам с этим своим полоумным взглядом. Охрана может не адекватно среагировать на парня твоей наружности. И судя по всему, ты на неё тоже. Не хочешь попасть на нейтрализацию второй раз — учись жить по нашим правилам. Тебя здесь держат подальше от гнева Межгалактического совета. Будь благодарен. Утром дадут одежду по размеру.

В темноте было хорошо, более привычно и напоминало космос. Я знаю о космосе, знаю о врачах. Моей первой мыслью было обезвредить её. Я точно знал, как убить её в два движения, и даже приготовился сделать это, когда подходил сзади. Только вот, зачем? Я всю ночь напрягал свою голову, думая, что это как-то поможет. Ничего.

Я всё-таки задремал, и под утро свет включился сам, вместе с идиотской бодрящей музыкой. После туалета и душа я вышел в коридор, по которому уже бродили только что проснувшиеся обнаженные люди с потерянными и безумными глазами. Здесь были женщины и мужчины всех возрастов. Было странно думать, что все эти взрослые дети когда-то могли быть опасными преступниками.

Персонал тоже суетился между ними. Людей начали разводить по их комнатам и выдавать одежду. Какой-то синтетик, выдал мне, наконец, нормальный комплект. А когда я вышел в коридор во второй раз, передо мной нарисовалась моя вчерашняя знакомая, с интересом меня разглядывая.

— Думаю, что в отличие от них, ты уже готов к завтраку.

— Уже повидались с семьёй? Что-то быстро.

— Интересуешься моей семьей?

— Нет.

— Правильно. Иначе поставлю на особый учет.

Судя по всему, уже поставила.

— Вы здесь главная?

— Не совсем. Но и не последняя.

— Почему занимаетесь мной лично?

Мы уже дошли до пищеблока, который пока ещё был пустым и был рассчитан на взвод где-то из пятидесяти человек.

— Просто интересно, дай руку, — сказала она.

Я машинально протянул руку, а она резко полоснула по ней ножом. Я даже не понял, как нож оказался в моей руке, врач — прижатой к моей спине с выкрученными руками, а нож теперь замер возле её сонной артерии. Всё без единого слова с моей и с её стороны. Врач даже не дёрнулась, лишь с интересом наблюдая за моей рукой. Было больно, но во мне, видимо, было заложено безразличие к боли.