Тропой мужества - Стрелков Владислав Валентинович - Страница 39

Красноармейцы поднялись из канавы, держа наготове винтовки. Не забыли инструктаж, отметил про себя Петров и показал двум бойцам проверить диверсанта под берегом, а четверым взять под контроль остальных – мало ли кого недострелили. Затем повернулся к лесу и дал отмашку Степаненко, и через пару секунд к мосту выдвинулся весь личный состав его взвода.

А сам Виктор склонился над ряженым. Тот не двигался, и Петров перевернул его, недоумевая – он что, убил диверсанта одним ударом в кадык? Все стало понятно, когда на правом боку Виктор увидел огнестрельную рану. Пощупал пульс с подсказки «гостя», но надежда не оправдалась – мертв главный диверсант. В досаде сплюнул, ведь в комплекте с «языком», да таким важным, все, что он ранее передал командованию, выглядело бы достовернее. Но делать нечего… что вышло, то вышло. А как вышло? Прикинув направление раневого канала, он поднял голову и пристально посмотрел под грузовик, где до сих пор находился водитель.

– Голубев, ну-ка иди сюда, – поманил он бойца. – А винтовочку на месте оставь от греха!

Водитель выбрался, весь трясясь как осиновый лист. Пот градом стекал с испуганного лица.

– Я… я, тащ к-к-комндир… я… – начал, заикаясь, говорить боец, – я как вы приказали…

– Голубь мой сизокрылый, – прищурился Петров, – я приказал по ногам стрелять, а ты за малым своего командира чуть не убил!

«Не ругай бойца, – сказал голос, – случилось то, что случилось. Смотри, как его трясет. Адреналин так и бурлит, вот-вот в обморок свалится».

Что за адреналин такой, Виктор узнал сразу же. «Это фермент, выделяющийся организмом в стрессовой ситуации, – пояснил гость, – так сказать, в опасной ситуации. Или при испуге. Сам-то ничего не чувствуешь?» И действительно, ощущалась какая-то эйфория, легкость в теле. Казалось – все по плечу. Диверсанты? Да хоть весь их батальон сюда подавай!

«Не обольщайся, – обломал его гость, – диверсов одолел и теперь круче гор и яиц? А действие адреналина недолгое, и с непривычки последствия бывают разными, иногда плачевными, в нашей ситуации. Не у всех, как у тебя, проходит. Вон, водителя твоего как колбасит-то!»

Хмыкнув на пассаж гостя и отмахнувшись от сбивчивых объяснений испуганного красноармейца, Виктор принялся обыскивать ряженого лейтенанта. В правом кармане гимнастерки нашлась красная книжка с гербом и надписью «НКВД». Книжка выглядела потертой и видавшей виды, однако год стоял 1941! «Фрицы явно перестарались в старении ксивы. Дальше ищи». Последующий осмотр принес еще одно удостоверение – серую книжку с нацистским орлом и свастикой, плюс овальный жетон с проточкой посередине и на бечеве. Открыв зольдбух, Петров прочитал – обер-лейтенант Карл Краузе.

«Я же говорил! – хмыкнул гость. – Осталось сломать пополам жетон и нижнюю часть сунуть в рот мертвеца».

«Обойдется», – ответил Виктор.

– Масютин! – позвал он бойца. – Обыскать всех. Ищите вот такие документы и жетоны. Книжек должно быть две!

И лейтенант показал какие.

«Правильно, – согласился гость, – пусть бойцы сами убедятся. – И внезапно добавил: – Гражданских поскорее успокой!»

Действительно, подумал Петров, оборачиваясь. Мало ли чего они вообразили за прошедший скоротечный бой. Подошедшему Степаненко он приказал:

– Трупы, как обыщут, убрать. Машину со взрывчаткой сюда, организуй минирование моста и рубежи обороны. Я пока с гражданскими разберусь.

Виктор направился через мост и за будкой обнаружил того мужичка, что переговаривался с ряженым. Мужичок от неожиданности вздрогнул, круглыми от страха глазами смотря на Петрова.

– Ты кто? – ткнул пальцем Петров.

– П-пастух, – заикаясь, ответил тот, – старший.

Послышался тарахтящий звук, и Петров тут же насторожился. Но тарахтение шло с того берега. Он увидел мотоцикл, который на спуске обогнал второй ГАЗ-АА, и узнал сидящего в коляске.

– Раз пастух, то организуй свое стадо, – вновь наставил палец на мужичка. – И вот тем растолкуй – бойцы Красной Армии уничтожили немецких диверсантов! Ясно?

Мужичок быстро закивал.

– Действуй, – махнул рукой лейтенант. – И быстро!

Придерживая свернутый кольцами кнут, пастух потрусил в сторону сгрудившихся в дальней части поляны гражданских, а Петров посмотрел на приближающийся мотоцикл.

– Какого черта его сюда принесло? – спросил сам себя Виктор и направился навстречу.

Переходя мост, он заметил, что в руках до сих пор держит наготове ТТ. На ходу попытался сунуть его в кобуру, однако там уже имелся свой, штатный. Тогда собрался сунуть его в карман, но голос с ехидцей спросил: «Сам себе ногу прострелить хочешь?» Виктор отсоединил магазин, затем, оттянув затвор и вытряхнув патрон, вернул боеприпас в магазин и вставил его в рукоятку. Только после этого ТТ оказался в кармане. Тем временем лейтенант спрыгнул с остановившегося мотоцикла, сделал знак бойцу оставаться на месте, поправил фуражку и, придерживая командирскую планшетку, направился к Петрову. Взгляд его скользил по суетящимся вокруг красноармейцам. Заметив сложенные в стороне трупы диверсантов, лейтенант словно на преграду налетел. Он подошел ближе, присел, взял в руку фуражку ряженого, задумчиво повертел ее, рассматривая. Затем поднялся и посмотрел на подошедшего Петрова. Взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Почему ты нарушил приказ? – с ходу спросил он Виктора. – Почему изменил маршрут? Что тут произошло? Кто эти убитые? Почему тут сотрудник НКВД?

Каждый вопрос произносился на тон выше, при этом лицо друга багровело, глаза становились злее.

– Это немецкие диверсанты! – рявкнул в ответ Петров. – И нечего так орать!

И не давая другу опомниться, протянул заранее приготовленные документы с жетоном.

– Вот, посмотри.

Лейтенант схватил удостоверение с зольдбухом и принялся их изучать.

– Обрати внимание на дату выдачи и внешнее состояние документа, – сказал Виктор. – Затем сравни фото в удостоверении и в зольдбухе.

Дождавшись, когда лейтенант сравнит фотографии в обоих документах, Петров решил добавить фактов в копилку:

– А вот оружие. Кто причитал, что автоматов в отделе мало? А тут сразу в одном подразделении у всех! Причем… – тут в глаза Петрова бросились некоторые несуразицы, на которые прежде он внимания не обратил. – Мля! Это же «Суоми»! А издалека на ППД похож…

Лейтенант удивленно посмотрел на автоматы и тут же схватил один из них.

– Это тоже как факт, – добавил Виктор, – и если этого мало, тогда глянь сюда…

Наклонившись, Виктор оттянул ворот гимнастерки убитого, второй рукой потянул майку – и перед взорами предстал нацистский орел со свастикой.

– Видишь? Они в наглости своей даже белье на наше не сменили! – торжествующе произнес Петров. – Что скажешь, Юра? Думай пока…

Пришлось отойти от друга к подбежавшему старшему пастуху.

– Товарищ командир, можно ли перегонять стадо? – выпалил тот.

– А народ? – кивнул Петров в сторону вновь столпившихся у сараюшки людей.

– А они следом. Это же коровы, добро колхозное!

– Люди важней, коровы могут и вплавь. Короче! – прерывая возражения пастуха. – Гони, как сможешь, но и люди пусть переходят одновременно. Ясно? Выполняй!

И повернулся спиной, мол – разговор окончен и возражения не принимаются. Вернулся к задумчивому другу. На лице Чичерина отражалась сложная гамма чувств. Явно сбитый с панталыку лейтенант не знал, что и сказать.

– Но как ты узнал? – с недоумением спросил он. – Как? Когда? На какой странице это записал?

Петров явно не ожидал последнего вопроса и тоже удивился.

– Ты читал тетрадь? – сузил глаза Виктор. – Вместо того, чтобы передать куда следует?

– Я должен был знать, что я передаю, – ответил Чичерин. – И прочитав часть, я понял, что ты являешься более ценным, чем сама тетрадь. Поэтому выяснив, куда ты направился, двинул следом. Понимаешь?

Мотивы друга Петрову были ясны. Во взгляде его читался не только профессиональный интерес, но и простое любопытство, основанное на том, что они хорошо знали друг друга. Что Виктор, что Юрка вместе с детства – игры, школа… всегда неразлучно. Только в училище их дороги разошлись, после того как Чичерин отличился! Его заметили и направили проходить службу в Наркомат внутренних дел. И теперь друг хочет знать…