Авиатор: назад в СССР 7 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 14

— Да всё равно! В тапках он, видите ли, ходит, поскольку 47го размера не нашлось. Разберись и мне доложишь о принятых мерах.

— Есть!

— Понятно, всё с вами, клоунами. Кто ещё не понял, где он сейчас находится? Поднимите руки, и я вам объясню, — сказал Хреков, но рук никто не поднимал. — Что, все в курсе, где находитесь, циркачи?

Понятное дело, что генерал сейчас будет нам в очередной раз объяснять простые истины о войне, о долге и как должны все стойко переносить тяготы и лишения воинской службы.

— Так все знают? — громко спросил Хреков и в этот момент медленно руку поднял Барсов.

— Что у тебя, Апполон недоделанный?

— Товарищ генерал, мы сейчас на войне находимся, — громко произнёс Марк и класс одновременно зацокал.

Известный термин про капитана Очевидность, очень кстати, подходил старшему лейтенанту Барсову.

— Сядь, — махнул ему генерал. — Вот он знает, что мы на войне. Вы же, ведёте себя, как в очереди в универмаге.

Однозначно прозвучал намёк на заход с посадкой, когда Афанасьев пытался сесть перед нами.

— Понимаю, что со снарядами напряжно. Людей не хватает. Ещё эти душманы лишили нас поддержки со стороны братьев-афганцев. Но задачу по уничтожению Кокари-Шаршари никто не снимал, — спокойно сказал генерал и присел за стол. — Можете снять куртки, кому жарко.

Несколько человек, в том числе и я, воспользовались этой возможностью и сняли с себя верхнюю одежду.

— Значит так, сейчас второй залёт. Со штурманами и авианаводчиками я сам разберусь. Кто так определял цели, почему у вас нет южных районов Луркоха и так далее, — тихо произнёс Хреков. — А вам, товарищи командиры, необходимо проверить радиоданные, и кто их настраивал на бортах.

Снова в течение получаса разобрали цели, отработали вопросы взаимодействия и уточнили данные вертолётов поисково-спасательного обеспечения.

Через несколько минут, я уже бежал на борт, подготовленный к повторному вылету. Боевая зарядка осталась прежней, поскольку отработать в прошлый раз не успел — четыре ОФАБ-250–270, чтоб отбомбиться после работы штурмовиков, и Р-60 для их прикрытия. Всё же, работаем рядом с иранской границей.

— Всё готово, Сергеич! — отрапортовал Дубок.

— Отлично, — сказал я, взяв у него конфетку.

Посмотрев на кабину, я обнаружил, что что-то поменялось. Блистер не такой затёртый.

— А ты остекленение вымыл? — спросил я.

— Неа, пришлось заменить сразу после того, как пулю нашёл. Так, я и не выяснил, как она прошла без разгерметизации, но трещины были на фонаре, — сказал Дубок, поправив мне ремни.

— Ладно. Как прилечу, поговорим на этот счёт, — махнул я рукой, но задуматься стоит.

Странная история с появлением этой пули в подголовнике. После посадки надо будет обсудить это с Дубком.

— 202й, группа из 2х единиц готова выруливать, — запросил начало руления Бажанян.

— 202й, разрешили руление группе по одному, — ответил ему руководитель полётами.

— 202й 301му, — вышел на связь Афанасьев. — Взлетаете первыми, и будем работать на одном канале. Предлагаю, в случае невыхода, резервную дорожку — стартовый канал.

— Понял. Подтвердил, — ответил Бажанян, когда мы проруливали мимо стоянок Су-25х.

Звено «грачей» уже запускалось. Через остекление фонаря было видно, как в кабине шли последние приготовления к вылету.

Через пару минут мы уже стояли парой на полосе и Бажанян дал команду установить обороты на максимал.

— Внимание! Паашли! Форсаж! — дал команду Араратович, и мы рванули по полосе.

Разгон в это время дня не такой быстрый, температура уже высокая.

— Янтарь, какая смена? — слышал я в наушниках голос Афанасьева, который возмущался, что опять дали не те фотопланшеты.

Мы оторвались от полосы и начали отходить в зону дежурства.

— Янтарь, 202й, парой в зону номер 2. Высота 6000.

— 202й, не мешай. Опять не те координаты, — ворвался в эфир комэска Су-25х. — Янтарь, пришлите кого-нибудь. Мой ведомый сейчас подождёт на рулёжке, и вы ему передадите.

— Понял вас, отправляем.

— 301й, что за самоуправство? Я вам запрещаю фонарь открывать на рулении, — пригрозил Хреков, который теперь был на командно-диспетчерском пункте.

— Янтарь, 301й нет у нас этого района на картах. Снова будет неразбериха, — сказал рыжий комэска.

Хреков больше в эфир не выходил. Кажется, ждут передачку. Мы же активно набирали высоту, ожидая момента взлёта штурмовиков.

— Янтарь, 202й, 6000 заняли, готовы перейти под управление Тороса, — запросил Бажанян.

— 202й, на стартовом пока работаем, — ответил ему руководитель полётами.

— Понял.

Смотришь по сторонам, и диву даёшься. Пустыни уходят на запад, сливаясь с небом в сплошной слой жёлто-белой однородной массы. Слева и справа группа пересыхающих озёр Хамун, подпитываемых рекой Герируд.

Выполнили правый вираж, и вот уже виден тот самый хребет Паропамиз, ведущий к району Шаршари. Пока особых действий наша армия там не вела.

— Давай попилотируем. Готов? — запросил у меня Бажанян.

— Точно так.

— Набор 216й, и… рааз! — дал команду Араратович, и я плавно отклонил ручку управления самолётом на себя. — Влево разворот… снижаемся.

Пошли разворачиваться с креном 45° и начали пикировать. Держусь справа от Бажаняна, не отставая ни на метр.

— Вираж вправо, крен 45° и… рааз! — командует Бажанян.

— 301й, передали? — услышал я Афанасьева, который до сих пор не взлетел своей парой.

Такими темпами у нас или топливо кончится, или мы сами отработаем по целям.

— Янтарь, 202му, прошу под управление Тороса, — снова запросил Бажанян, когда мы выполнили очередную горку с разворотом.

— Да как же так! — раздался в эфир громкий голос Афанасьева. — Ё-моё!

Чтобы эти слова означали? Афанасьев, странный мужик, но вот такие фразы в эфир просто так вряд ли бы говорил.

— 301й, 202му, в чём дело? — запросил Бажанян.

— На земле посмотришь, — тихо сказал комэска штурмовиков.

Странное объяснение со стороны Афанасьева. Даже предположений нет, что там могло случиться.

— 202й, вам переход на связь с Торосом, — дал команду руководитель полётами. — Работаете самостоятельно.

— Янтарь, 202й, понял. Курс 140, высота 5000, — сказал Бажанян.

Продолжаем левый разворот и выравниваем самолёт по направлению к южной части Луркоха.

Небольшие манипуляции с оборудованием связи в кабине, и вот в эфир врывается Торос.

— Воздух, воздух, есть кто на канале? — запросил нас авианаводчик.

— 202й, ответил вам Торос.

Постоянные помехи, будто в уши кто-то льёт воду. Ничего не разобрать, что нам говорит наш ПАНовец.

— Торос, не разбираю. Повторите, — переспросил Араратович.

— 202й, вертикальные сейчас будут работать, нужно цель обозначить, — буквально выкрикнул в эфир авианаводчик.

Небольшое замешательство со стороны Бажаняна наверняка вызвано тем, что в прошлый раз такие перенацеливания закончились неразберихой с «грачами». Да и обычно это нам обозначают цель, чтобы отработать бомбами, а не мы.

— 202й Торосу, как приняли? — повторно запросил ПАН.

— Понял, Торос.

— 202й, занимайте 5000, левый разворот на курс 160, — дал команду авианаводчик.

Выполнили с Араратовичем разворот, и снова перед нами узкие расщелины Луркоха. Сложно в такой местности визуально обнаружить объект.

Я посмотрел вправо, и заметил приближающийся рой вертолётов, проходящих одну вершину за другой.

— Торос, прошли отметку 1664, дайте целеуказание, — запросил Бажанян.

— 202й, снижение 3000, с курсом 160.

— Понял, снижение… и рааз! — сказал Араратович, и мы плавно начали приближаться к горным вершинам.

Перешли на снижение, но у меня в голове сразу запустился мыслительный процесс. Ищу глазами цель и понимаю, что кроме гор, русла небольшой реки и отдельных лесистых участков ничего нет.

— Цель в ущелье. Ряд строений и разрушенная крепость на северном склоне, — выдал нам информацию Торос, вот только ничего нам это не говорит.