Час гончей (СИ) - Блум М. - Страница 21

Язычок у этой мамзели был весьма острый. Хотя под таким подчеркнуто благородным ником могла скрываться просто обиженная на свою долю кухарка.

«А вот то, что мессир сделал с Гончей, за которым и Синод, и Ночные охотники гонялись без малого полгода — это, конечно, достижение. И теперь официально можно заявить, что молодой Павловский вошел в число сильнейших колдунов Петербурга. По крайней мере, пока ему никто не бросил вызов…»

Ну что сказать, становлюсь популярным даже среди кухарок.

А вообще вся эта болтовня явно возымела эффект. Стоило только разобраться с Гончей, как мне позвонили несколько мажоров — не таких, как наш мажор, но тоже весьма мажорных — и все захотели моих услуг. После недавних событий я вообще прослыл жутким колдуном и не менее жутким человеком — словом, тем, кем можно восхищаться в этом страшном мире. Поэтому я решил, что мне просто необходимо пользоваться полученной славой. Однако пока мои двери закрыты, выгоды от этого я не получаю — двери надо открывать. Так и появилось «Агентство услуг мессира Павловского».

Бизнес я организовал по примеру того, как все работало со скверной — то есть при моем минимальном участии, — и первым делом нашел еще одного Савелия. Им стал Филипп Рогозин, который так и рвался посотрудничать со мной.

— Для меня это будет честью, мессир, — заявил он, когда я предложил ему роль управляющего.

Колдуном Рогозин был опытным, а человеком оказался амбициозным, ответственным и надежным. По итогам каждый получил то, что хотел: Филипп — шанс поработать с дворянами, а я — хорошего управляющего. Мы решили, что только самые сложные, именитые и привередливые случаи потребуют моего личного присутствия — всеми остальными вопросами займется мой новый сотрудник.

Открытие агентства прошло пару дней назад. Я был не настолько тщеславен, как Глеб: у меня не было красной ленточки, девочек в костюмах зайчиков и кучи журналистов с гостями. Мое агентство просто начало работать, открыв двери для всех страждущих — прямо в центре столицы, на Миллионной улице, аккурат между «Артемидой» Глеба и полицейским участком. И если один из соседей был рад, то второй не очень.

— Чую, насоздаете вы мне проблем, мессир Павловский, — привычно сетовал страж порядка.

Но мое агентство было не для того, чтобы создавать проблемы, а чтобы их решать — и первые клиенты уже начали помаленьку подтягиваться.

Хотя и помимо нового бизнеса, дел в последнее время было достаточно — в доме пришлось затеять еще один экспресс-ремонт и опять заменить стекла в гостиной. Вот почему всякие аномалии вваливаются ко мне через эти несчастные окна? Бронировать их, что ли? Так нечисть и это пробьет. Вместе с ремонтом обновили и кое-что из мебели — в частности, заказали кровать в комнату Ники.

— Мне нужна большая, — без стеснения заявила прима, — чтобы уместился мужчина.

— Мужчина вообще-то спит только в моей кровати, — резонно заметила на это Ульяна.

— Уж поверь, — со смешком отозвалась наш секс-символ, — мужчина в моей кровати будет заниматься чем угодно, но только не спать…

И, надо сказать, уже пару раз сдержала обещание.

Пока девушки разбирались, с кем мне спать, я занимался своим кабинетом: заказал в Лукавых рядах дополнительную порцию оберегов, обвешал ими стены, а затем гонял бедную мышку до тех пор, пока она не смогла пролететь внутрь — просто стукалась о воздух в проеме и отскакивала в сторону. У крохи, чья ловкость оказалась подвергнута сомнениям, чуть приступ не случился, так что я разрешил ей влетать обратно.

Но больше всего хлопот доставило зеркало.

— Оно обещало мне смерть, — на следующий день после нападения сказала Уля и тут же добавила: — Но, может, я просто перенервничала…

Может, так оно и было, а может и нет. Зеркала вообще вещи очень коварные и используются для множества разных обрядов и колдовских призывов. А это конкретное заказал мой отец, что делало его еще более подозрительным. Так что вещицу в любом случае стоило проверить.

От загребущих ручек Синода я отказался, а в Лукавых рядах можно было нарваться как на специалистов, так и на шарлатанов — благо, бабушка Агаты навела меня на своего старого знакомого Мирона Верхова. Этот мастер оказался из потомственного семейства мастеров, где уже четвертый век от отца к сыну передавались секреты изготовления разных колдовских приблуд. Запись к нему была на три месяца вперед, но — спасибо бабушке Агаты — меня он принял вне очереди и взял зеркало на исследование. А пока что из стены моего кабинета торчал одинокий гвоздь.

Все остальное время я осваивал Ву — так я назвал свою летучую мышку — по ее любимому занятию. Потому что этот мелкий хитрюга был не просто наблюдатель, а настоящий вуайерист. Не знаю точно, на что мышку дрессировал прежний хозяин, но могу догадаться: в те минуты, когда я не давал ей никаких заданий, летала она за девушками и показывала мне исключительно девушек — причем выбирая самые пикантные моменты, когда они переодевались, принимали душ или ласкали себя. Подобной озабоченности мог позавидовать даже Глеб — вот он бы от таких глаз не отказался. Особенно этот мелкий извращуга облюбовал соседский двор — место, где загорала топлес Василиса. Эти двое друг друга нашли: одна любила себя показывать, другому нравилось смотреть.

Ну а вслед за мышкой что угодно мог увидеть и я. Достаточно лишь послать приказ — и мой новый компаньон даже издалека отзывался, транслируя картинку из своих глаз в мои, позволяя, как через объектив камеры наблюдения, увидеть происходящее в других местах. Вполне предсказуемо, сейчас Ву опять болтался в комнате с максимальной концентрацией девчонок, а именно в моей спальне, где Уля и Ника стояли около кровати, заваленной сверху Улиной одеждой.

—…Намекаешь, что у меня плохой вкус? — спросила моя хозяюшка.

Вместе с картинкой мышка транслировала и звуки.

— Ну не все же в тебе должно быть идеальным, — фыркнула Ника. — Да ты сама на эти тряпки посмотри!

— Ну и что из этого в столице не носят? — Ульяна скрестила руки на груди.

Не сказать, что девушки прям подружились, но, оказавшись в одном доме, общий язык нашли. Уля вон даже сегодня подпустила ее к святая святых — нашей кровати. Правда, пока что лишь в качестве эксперта по местной моде.

— Да из этого уже ничего не носят, — отозвалась икона стиля. — Из приличного тут только белье.

— А белье я не покупала, — сказала Уля с лукавым прищуром, — мне его подарили.

— Поздравляю, — хмыкнула моя балерина, — вкус на того, кто дарит белье, у тебя лучше, чем на всю остальную одежду.

— Ну и ладно, — парировала моя прелестница. — Тот, кто дарит белье, все равно предпочитает видеть остальную одежду не на мне, а на полу его спальни…

Я мысленно смахнул картинку, перемещая взгляд на окно кабинета, сквозь которое было видно, как к воротам приблизился паренек с вместительной сумкой, где красовался голубой крест Синода. Толкнув гостеприимно открытые ворота, смельчак бодрым шагом зашел во двор. Честное слово, над ними уже пора надпись повесить «не входи, это ловушка» — сколько ни закрывай, одна пакостная аномалия все равно их коварно открывает. Я уже было собрался отгонять поганца, но навстречу гостю сбежала по крыльцу Агата, видимо, решившая избавить наглую ладошку от лишних хлопот. Харон в ее глазах в последнее время переквалифицировался в Харошу и обленился настолько, что вместо него теперь по двору бегала ведьмочка. Даже интересно, насколько ее хватит.

Курьер, сам не понявший, как ему повезло, извлек из сумки большой белый конверт и передал ей. После чего удалился, а подруга вбежала обратно в дом и, сверкая глазами, влетела в мой кабинет.

— Вот! — она протянула письмо с печатью Синода мне.

— Наконец-то! — оживился Глеб, с видом эксперта изучавший присланные мне нюдсы. — Едем искать кубышку!

— А ты уверен, что она там есть? — со скепсисом протянула Агата.

— А чего нет-то? Говорят, этот собачатник за годы работы в Ночных охотниках получил кучу бабла и где-то прятал все свои богатства! По-любому ж там. Где еще?