Вельяминовы. За горизонт. Книга 3 (СИ) - Шульман Нелли - Страница 70

– «Пасека Берри, лучший лесной мед с запада Англии», «Слива с корицей», «Апельсин с имбирем»… – высокий человек, в безукоризненном пиджаке и крахмальной рубашке, радушно сказал:

– Угощайтесь, доктор Эйриксен, мистер Майер. На часах почти пять вечера. Погода сырая, чай придется очень кстати…

День начался по-весеннему ярко, но после полудня над рекой повисли тучи. Окна кабинета выходили на серую Темзу. Вода топорщилась под ветром, мотались голые ветви деревьев на набережной. Вверх по течению реки пыхтел одинокий буксир. Хозяин кабинета, представившийся сэром Ричардом, за чаем о делах не говорил. Они обсуждали крикетные матчи и вероятность пилотируемого полета в космос. Сэр Ричард не скрывал скептицизма:

– Согласитесь, доктор Эйриксен… – зазвенела ложечка, – собаки или крысы это одно, а человек совсем другое… – Аарону обстановка комнаты напомнила кабинет директора в школе при Университетском Колледже:

– Он тоже носил старый галстук, а по стенам развесил фотографии школьной команды по крикету… – Аарон понимал, что сэр Ричард занимает какой-то важный правительственный пост, но мужчина больше смахивал на провинциального священника или учителя:

– Тетя Марта тоже похожа на преподавательницу в женской школе. По ней и не скажешь, что она водит самолеты, прыгает с парашютом и разбирается во взрывном деле…

Тетя, в скучном твиде и еще более скучных жемчугах, устроившись в кресле, просматривала гамбургский альбом Аарона. Юноша заметил, что она пьет кофе, а не чай:

– С собой, должно быть, принесла. В здешнюю столовую нам ход закрыт, нас вели отдельной дорогой… – в лифте для посетителей, как о нем подумал Аарон, нашлось всего две кнопки:

– Вверх и вниз, – он скрыл ухмылку, – непонятно на каком мы этаже. Впрочем, кажется, на последнем… – в лифт их одних не пустили. До распахнутых дверей их довел охранник из подвала, в лифте юношей ждал давешний клерк в сатиновых нарукавниках. Аарон напомнил себе, что служащий может оказаться героем войны и кавалером орденов. Он незаметно рассматривал непроницаемое лицо работника секретного этажа:

– Понятно, что никого, кроме сопровождающего, тети Марты и здешнего начальника мы не увидим… – в комнате приятно пахло трубочным табаком. Сэр Ричард и Инге говорили об ассортименте табачной лавки на Джермин-стрит:

– У вас старинная трубка… – донесся до Инге голос с аристократическим акцентом, – видите, здесь появилась трещина, но ее заделали медной накладкой. У меня такая же, но серебряная. Трубку курил мой отец до первой войны… – тетя подняла голову. Бронзовый локон качнулся, она уперла тонкий палец в рисунок:

– Что адвокат Фридрих Краузе делал в Гамбурге… – требовательно спросила женщина. Аарон велел себе ничему не удивляться:

– Здесь он тоже известен. Впрочем, за обедом у нас на квартире он говорил, что хочет податься в политику… – Аарон рассказал историю знакомства с Краузе:

– Мы с Ханой уехали из города, она отправилась в Америку… – развел руками юноша, – вряд ли они поддерживают переписку. Хану осаждают мужчины, но она думает только о работе… – тетя что-то пробормотала себе под нос. Марта была уверена, что Хана не откажет ей в просьбе:

– Речь идет о недобитых нацистах. Регина была еврейкой, да и сама Хана так воспитана. Она любит Израиль, она поможет нам… – подсылать к Краузе израильтянку, пусть и родившуюся в Европе, было опасно:

– Если он действительно собачонка на побегушках у Макса и остальных… – Марта откинулась к кресле, – он всегда настороже. Но, судя по всему, он серьезно увлекся Дате. Он знает, что Хана еврейка, но ему на это наплевать. Хана сможет подобраться к нему ближе. Краузе нужен, как привратник, за ним лежит дверь к Максу, то есть к Ритбергу фон Теттау… – Марта понятия не имела, какое гражданство сейчас у деверя:

– Даже справки не навести, – мрачно подумала она, – у мерзавца наверняка с десяток имен и паспортов… – взяв из пенала итальянской кожи карандаш, она быстро начертила схему:

– Сначала Хана, потом Сэм. Если Сэма возьмут поваром к их банде, это большая удача… – после аргентинской операции Марта предложила Харелю послать запрос в Чили об экстрадиции Рауффа. Коротышка помотал головой:

– Бесполезно. Сроки давности по его преступлениям прошли, Чили не рассмотрит нашу просьбу… – Марта постучала карандашом по зубам:

– У него есть дочка, согласно сведениям от Шмуэля. Девочку зовут Клара, она еще ребенок… – Марта не хотела бередить прошлое:

– Во-первых, Адель не бросила бы дитя в руках нациста, а, во-вторых, она мне все равно ничего не скажет. Никто не станет похищать ребенка, даже Моссад… – захлопнув альбом, она поднялась:

– Мистер Майер… – на работе Марта была церемонна, – вы пройдете со мной и посидите с нашим… – она повела рукой, – художественным отделом, а доктор Эйриксен останется здесь. Я еще вернусь, – пообещала Марта.

Каблуки простучали к столу, она подняла одну из разложенных на столе карточек. Инге успел прочесть отпечатанные на машинке короткие слова:

– Кепка. Журавль. Шелепин… – в разрыве низких туч над Темзой блеснуло солнце, Инге даже зажмурился. Засверкал золотой паркер Марты, она вывела на пустой карточке, твердым почерком:

– Александр Шпинне… – внизу женщина добавила: «Паук».

Свет настольной лампы под зеленым абажуром падал на сплетенные, хрупкие пальцы, на папку серого картона. Марта выключила радио и попросила коммутатор задерживать все звонки, кроме домашних:

– Но дома все спокойно, – она сидела нарочито прямо, глядя вперед, – Волк приехал из Линкольнс-Инн, покормил детей ужином. Маленький Джон собирает вещи для Марокко. Послезавтра утром мы идем в Бромптонскую ораторию, Лаура будет принимать послушание… – Марта коротко улыбнулась:

– На год, на большее ее не хватит, что бы она ни говорила… – стрелка на часах не миновала восьми вечера, но Марта сорвала с календаря сегодняшний листок:

– Завтра одиннадцатое апреля, вторник, – смотрела она на стену, – в конце недели Генрик с Аделью, Инге и Сабина улетают в Израиль… – как заметил сэр Ричард за приватным обедом с Мартой, им оставалось только ждать:

– Думаю, русские не преминут прислать доктору Эйриксену приглашение на какую-нибудь конференцию… – фыркнув, он помахал фальшивым письмом Констанцы, – они уверены, что наш физик поддался на их провокацию… – Марта отпила кофе:

– Нельзя недооценивать русских, Дик. Они были готовы на убийство жены доктора Эйриксена, они могут и сейчас, при его визите, пойти, что называется, на крайние меры… – показывая Инге фотографию Эйтингона, Марта предупредила:

– Формально он сидит в тюрьме, как сподвижник расстрелянного Берия, но это ничего не значит. Он, скорее всего, приватным образом консультирует Лубянку. Шпинне… – Марта положила узкую ладонь на быстрый рисунок художника из технического отдела, – его протеже, его ученик… – в этом Марта была больше, чем уверена:

– Но ребятам я о таком говорить не стала, а сэр Ричард, конечно, все знает… – распрощавшись с юношами, она позвонила в залив Пьюджет-Саунд:

– Я что-то такое и предполагала, – донесся до нее невеселый голос матери, – пришли мне копии материалов дипломатической почтой… – о роли США в убийстве Лумумбы Марта не хотела спрашивать даже по безопасной линии:

– Спрашивать незачем, – напомнила себе она, – американцам нужен конголезский уран. Что такое жизнь одного человека по сравнению с выигрышем в атомной гонке… – мать посоветовала ей ничего не скрывать от начальства:

– Я сообщу Даллесу, что мой племянник работает в КГБ, – Анна сухо усмехнулась, – как говорится, продолжает семейную традицию… – Марта считала, что юному Ворону пока ничего знать не надо:

– Парню всего тринадцать, он терпеть не может русских, как и Густи… – Марта слегка нахмурилась, – ему такое будет тяжело. Он услышит, что у него есть старший брат по матери, но не сейчас… – обедая с сэром Ричардом, Марта заметила:

– Учитывая, что мистер Шпинне, то есть Паук, или его наследник, мой кузен, я пойму, если правительство решит… – сэр Ричард всплеснул руками: