Роковой рубин - Смит Дебора - Страница 22
- Предыдущая
- 22/110
- Следующая
Джейк молча кивнул, и они, больше не сомневаясь, кинулись в недра больницы — искать дядю.
Теперь она была свободна, окончательно свободна — муж ее мертв. Александра, завернувшись в одеяло, съежилась на металлическом стуле, стараясь спрятать голые ноги под изорванный подол шелковой ночной рубашки. Она была измучена, она была на грани истерики; левое плечо болело — падая, она ударилась об острый угол туалетного столика.
Глаза болели от безжалостного верхнего света. Это помещение состояло только из света, нержавеющей стати и белизны. Вокруг толпились медсестры, шоферы «Скорой помощи», в углу шериф делал пометки в маленьком блокнотике. Кто-то положил ей на лоб холодный компресс — она этого даже не заметила.
— Звонили ваши друзья, — прошептала ей в ухо одна из медсестер, — сказали, что дали Тиму полтаблетки валиума и он уснул в гостевой комнате.
Александра деревянно кивнула.
Взгляд ее остановился на столе, где лежал Уильям, — под белой простыней вырисовывалось его длинное большое тело. Одна бледная полная рука лежала поверх простыни. Склонившись к этой руке, плакала Сара, а рядом, гладя ее по плечу, стоял Хью и разговаривал о чем-то с врачом-реаниматором — они говорили слишком тихо, Александра ничего не могла расслышать сквозь звон в ушах.
Ей вдруг захотелось закричать, что она по-своему любила Уильяма, что она целых десять лет играла по правилам, хотя они с мужем совершенно не подходили друг другу, и почему никто не пожалел ее, когда она была юной девушкой, которой амбиции родителей уготовили такое и только такое будущее.
«А впрочем, — безжалостно подумала она, — что кричать?» Могла ведь изменить свое будущее. Могла сбежать с Оррином, как Франни. Но нет. Она этого не сделала. И нечего терзать себя. Она не создана для роли благородной жертвы, и значимость женщины определяется деньгами и социальным положением ее мужа, что бы там ни вопили феминистки о новых горизонтах. Неважно, что женщины напялили брюки и стали заниматься бизнесом. Пусть себе студентки спят со всеми подряд, дабы доказать свою сексуальную независимость. На самом деле ничего не изменилось.
А в результате всего этого у нее остались деньги Уильяма, престиж, сын, из которого она должна сделать нечто достойное, и — свобода, свобода делать свой собственный выбор. В итоге она получила больше, чем Франни и ей подобные. А значит — плюнуть и растереть!
Уильяма, конечно, жаль. Ему пришлось расплатиться за это жизнью, но все же его уход решает все проблемы.
К ней подошел шериф. Он происходил из захудалого семейства горных старожилов и был необычайно сговорчив — и весьма улучшил дела своего ведомства: новая тюрьма, новая патрульная машина, новая униформа — все это было куплено на деньги новых богатых, которые смеялись над ним за его спиной.
— Простите, миссис Вандервеер, — прошептал он, — но я вынужден попросить вас еще раз вспомнить все события этой ужасной ночи. И после этого я оставлю вас в покое, мэм.
— Да, конечно, — томно вздохнула Александра. Он открыл блокнот и стал читать, останавливаясь время от времени в ожидании подтверждения.
— Судья напился пьян и поднялся в спальню из своего кабинета чуть позже полуночи.
—Да.
— Он вошел в спальню, где вы читали книгу, и вы попытались уговорить его лечь спать.
— Да.
— Он не соглашался, заявлял, что хочет куда-то поехать. Видя, что он с трудом держится на ногах, вы умоляли его не делать этого.
—Да.
— Судья пытался взять ключи от машины и, хм, будучи не в себе, толкнул вас и вы упали.
—Да.
— Он выбежал из спальни, вы побежали за ним и увидели, как на лестнице он упал, ударился головой о перила и покатился вниз.
—Да.
— Ваш сын проснулся от шума и вышел посмотреть что происходит, и вы стали его успокаивать.
—Да.
— А потом вызвали «Скорую помощь».
— Да. — Она вздрогнула. Неужели кончено? И позади весь этот ужас, а впереди… О, что ждет ее впереди!
Шериф закрыл блокнот.
— Какая страшная нелепость! Еще раз прошу прощения, мэм.
Совершенно незачем было плакать. Ее поразила вдруг пришедшая в голову мысль о том, как хорошо она выпуталась. Чувство собственной безнаказаности, отпущения всех грехов охватило ее. И такая невозможно прекрасная жизнь открывала ей свои объятия
— Ну, ну, — сказал шериф и потрепал ее по плечу. — О чем здесь долго разговаривать? Бедняга судья Вандервеер споткнулся и упал с лестницы. Вот все, что я напишу в рапорте.
— Спасибо вам, — сумела выдавить из себя Александра. — Я не хочу, чтобы злые языки трепали его доброе имя.
Шериф демонстративно вырвал исписанные страницы из блокнота, смял, поискал, куда бы выбросить, и, не найдя ничего подходящего, засунул в нагрудный карман рубашки.
— Вот и все, — сказал он.
— Дядя Уильям умер?!
Этот мальчишеский голос, звенящий от ужаса, заставил всех вздрогнуть. Хью Рейнкроу резко обернулся к дверям, и Сара подняла голову, глядя заплаканными тревожными глазами. Александра судорожно вздохнула, по спине у нее побежали мурашки.
В дверях стояли Джейк с Элли и смотрели на эту скорбную сцену. Глаза у них были сухие. Увидев племянника, Александра по-настоящему испугалась. Она остро почувствовала в его появлении угрозу себе, совершенно реальную угрозу. Это не поддавалось разумному объяснению. «Он всего лишь ребенок, — уговаривала она себя. — Просто ребенок. Просто ребенок, который наслушался Сариных грязных сплетен».
Однако каким-то образом именно он узнал ее самую сокровенную тайну. И нечего себя обманывать — Сара не могла сказать ему об этом. Ужас, безмолвный леденящий ужас ощущала Александра при виде этого отродья Рейнкроу.
— Хью, уведи их отсюда! — воскликнула Сара. — Миленькие, идите, идите домой. Я скоро приду. Обещаю вам.
— Но он ведь умер, — повторил Джейк, и это не было вопросом.
Хью печально посмотрел на детей.
— Подойдите сюда.
Александра смотрела, как он обнял их за худенькие плечи и подвел к телу Уильяма. Маска бесстрастия скрывала напряженное выражение его лица. Он как истинный врач холодно и отстранение объяснил им про множественные трещины черепа, про опухоль мягких тканей головы, окружающих мозг, и так далее, и тому подобное. Александра почувствовала, что ладони у нее мокрые: она так сильно сжала кулаки, что длинные ногти впились в живую плоть. «Проклятый доктор, — истерически думала она. — Проклятый ненормальный индеец со своими полуиндейскими ублюдками».
— Он упал, — сказала Элли, плача, и посмотрела на брата. — Это был несчастный случай, его мозг распух и задохнулся. Да?
Джейк вдруг высвободился из-под отцовской руки и направился к Александре. Его бледное лицо было окружено индейской чернотой волос, как ореолом гнева. Яростные зеленые глаза смотрели на нее так, что она вжалась в спинку своего стула. А когда он протянул к ней руки с растопыренными пальцами, двигаясь как слепой, ей потребовалось собрать всю свою волю, чтобы не закрыть лицо руками и не бежать прочь, прочь — подальше от этого дьявольского наваждения. Шериф непрошено принял участие в сцене, взмахом руки как бы направляя Джейка к безутешной тетушке.
— Верно, верно, парень, — важно сказал этот дурак. — Обними свою тетю.
У нее перехватило дыхание, и рука невольно вытянулась вперед — оттолкнуть, удержать — не подходи!
— Нет! — завизжала она, уже не заботясь о том, как воспримут такую странную реакцию.
Но она не успела. Джейк дотянулся до ее запястья и крепко сжал его. Лицо мальчика исказилось, рот приоткрылся в немом крике. Александра вырвала руку.
— Уберите их! Им здесь не место! Я этого не вынесу! — кричала она.
Ее окружили медсестры, и она уже не видела, как Хью уводил детей. Но перед тем, как дверь за ними закрылась, мелькнуло на мгновение лицо Джейка. На нем ясно читалось омерзение, будто Александра была грязной кучей тряпья, которую и ногой тронуть противно. Он ничего не мог знать, этот проклятый индеец, но он знал!
- Предыдущая
- 22/110
- Следующая
