Оракул петербургский. Книга 1 - Федоров Алексей Григорьевич - Страница 79
- Предыдущая
- 79/95
- Следующая
Его дом – за углом! О Боги!… Она не только не знала слова фригидность, – она еще с шестого класса школы с усиленным изучением французского языка (французы всегда по особому помогали России) искренне верила, что ночь именно для того и создана, чтобы с закрытыми глазами летать на воздушных шарах или покачиваться на сказочных дирижаблях!
Оказалась, к счастью, что многие женщины-адвокаты – суперинтеллигентные дамы. Правда, у Сергеева в тот день не нашлось кружевных наволочек и розовых простыней. Он, честно говоря, вообще, даже не успел застелить койку. Активная девастация шустрых головастиков и яйцеклеток началась быстро и решительно! Академик Константин Иванович Скрябин, ели бы не умер к тому времени, сорвал бы с груди Золотую Звезду Героя Социалистического Труда и вручил бы ее обоим уничижителям порока.
Вся прелюдия началась в ванной, во время совместного приема душа (исключительно для экономии времени): там же, под нежными струйками журчащей воды, стремительно вошли в виртуозное скерцо, – оба просто потеряли голову, решив, что они в консерватории, на высокой сцене, перед ответственным жюри, выступают в сольном концерте! "Кто сказал, что любовь умерла"?
В мозгу Сергеева все время в каком-то бешеном ритме свербили строки стихов Василия Федорова: "И взгляд мой безумен, и вид мой ужасен. Спокойным и тихим я просто опасен". Опасность такую ликвидировали совместными усилиями.
Затем голова перешла на другой марш восторгов: "Если стану счастливым, если стану спокойным, если стану ленивым, для борьбы недостойным". У Танюши появилась заметная одышка. "Да, тренировать ее надо в кроссах"! – успел подумать Сергеев.
Василий Федоров лихо спас положение, заявив: "От полдневной истомы, от вечерней прохлады, от уютного дома, от цветущего сада унесут меня с топотом кони огненной масти"… – именно в этот момент, на слове "масти"… оба, поскользнувшись на обмылке, шлепнулись в чашу ванной, причем Танюша оказалась сверху, а Сергеев – снизу! В горячке, веса подруги он даже не почувствовал, зато ее поразило новое качество. Поэт Василий тут же многозначительно заявил: "Пропадай оно пропадом, мое тихое счастье"!
Незаметно, но логично с точки зрения сексопатолога Щеглова, подвигнулись к откровенному безумию, ненасытности, – к бескрайнему вампиризму! Какую все же великолепную подготовку дают в Санкт-Петербургском Университете юристам широкого профиля! Сергеев от всего сердца благодарил ректорат и преподавательский коллектив славного вуза страны!
Сперва открылось потаенное, напоминающее нечто французское: "Ибо от избытка сердца говорят уста" (От Матфея 12: 34). Затем возник эффект священного призыва: "Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими" (От Матфея 7: 13).
Оба со временем прозрели и немного помечтали о полигамности (так,… только чтобы взъерошить волосы на соответствующих местах): "Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу" (От Матфея 5: 25).
Заключительная нега была наградой за все переживания и каждый сказал себе и другу: "Я стал разумнее всех учителей моих; ибо размышляю об откровениях Твоих" (Псалом 118: 99).
Позднее, когда отлеживались на тахте под пледом, шалили избирательно, с помощью разных несложных приемов, пришла иная жажда: тогда наслаждались охлажденным джином с тоником. Сергеев, не был бы эскулапом, если бы не спросил очаровательницу (как в том анекдоте):
– "Солнышко, когда ты раздвинула ножки", а я заученным акушерским жестом выполнил вагинальное исследование, мне показалось, что в нужном месте отсутствовала спиралька, так ли это? Не ошибся ли твой верный раб? – Не стоит пугаться, – я сохраню врачебную тайну. – добавил он нежно и вкрадчиво.
И она ответила гордо и независимо, как может отвечать только юрист, изучивший досконально самый главный акт – Закон жизни:
– Ты не ошибся, несравненный эскулап, у меня период отдыха от "пулек".
– Но ты должна знать, милая, что у дальтоников самые активные сперматозоиды, – продолжил акушерскую исповедь Сергеев. – Они в приятном месте, в щелочной среде, скачут, как спартанские кони, идущие в безумную атаку. – Исход, практически, в ста процентов случаев один, – заурядная беременность. Надо помнить, что насыщена ты ими со всех сторон! Под завязку!
Что может помутить разум гордой женщины, – только одно и это, конечно, любовь, которая выскакивает из сумерек, как тот бандит с острым ножом, справедливо покусившийся в Гефсиманском саду на жизнь Иуды, предавшего Иисуса Христа. Тоже делает крокодил, которому обязательно необходимо схватить вас за ногу и утащить на дно благородного Нила.
Спорить с женщиной, припечатанной негой удовлетворенности к телу любовника, а потому готовой к любым испытаниям, бесполезно! Однако такая самоотверженность уже многократно приносила Сергееву в далекие молодые годы массу хлопот.
Если бы отчаяться и собрать все его реальное потомство, то ему пришлось бы жить в таборе, а не в удобной холостяцкой квартире с двумя комнатами на одного. Но не попрешь против рожна, если, к тому же, не нами сказано: "И все, что делаете, делайте от души, как для Господа, а не для человеков, зная, что в воздаяние от Господа получите наследие; ибо вы служите Господу Христу" (К Колоссянам 3: 23-24).
Посреди комнаты стояла дорожная сумка, в которую Сергеев собирался укладывать вещи для путешествия, – в сумку уже забралась кошка Машка и требовательно выглядывала оттуда, – бери ее с собой! Похоже, что это верный прогностический признак, – подумалось Сергееву. И тут же раздался телефонный звонок: агент пароходной компании, извинившись, сообщил, что обстоятельства изменились и необходимо завтра утром быть на втором причале в порту города Выборга, – представиться мастеру (капитану) судна "Новогрудок", телефонограмма ему уже передана.
Неурочный звонок все скомкал мгновенно, – и пьянку и любовь, – но он придал течению жизни новый импульс. Хотя если по правде, по справедливости, то "жизнь должна протекать медленно и не правильно, чтобы не успел загордиться человек"! – так мыслил себе этот процесс незабвенный Венедикт Ерофеев и Сергеев верил глашатаю. Танюша от всей души залилась крокодиловыми слезами, – дать надкусить сочную грушу и тут же отобрать. Свинство! А Машка суетилась, печалилась, волновалась, предвидя скорое расставание.
У Машеньки в глазах стояла грусть неподдельно преданного существа, Граф вилял хвостом, но волновался перед дальней дорогой. Рыдания Танюши были, скорее, эгоистичными, скажем, как у новорожденного, которого лишили полного питательной смеси рожка. Судя по ее словам, было здесь и откровение незадачливой девицы, только что достигшей вершины секса. Прощание с мистификацией, обманом по имени "суета во круг дивана" было подхлестнуто инойформой и размером чувств и того органа, который определяет эти чувства. К былому обманщику мужу было обращено негодование.
"Откройте мне врата правды; войду в них, прославлю Господа" – возопили 117-тый Псалом все хором, – и рыдающие, и мяукающие, и лающие! И без всякой команды, словно оголтелые, присутствующая в квартире эскулапа живность одновременно бросилась на шею хозяину. Вихорь эмоций чуть-чуть не снес Сергееву голову, его опрокинули навзничь: кто-то лизал щеки, мерно повизгивая, кто-то царапал плечо, тревожно мяукая, кто-то прощался иным способом, обращаясь к священной еще с добиблейских времен отраде отрад!
Погас свет, звякнули стекла распахнутых сквозняком ветхих оконных рам. Начинался страшный ливень. Заканчивался старый день и зрела новая жизнь, полная восторгов и опасности, интриг и безумия. Санкт-Петербург отходил ко сну. "Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную" (От Иоанна 12: 25).
- Предыдущая
- 79/95
- Следующая
