Оракул петербургский. Книга 2 - Федоров Алексей Григорьевич - Страница 32

• Предыдущая
• 32/89
• Следующая

Все, что было в квартире, дышало присутствием Сергеева, манило к себе, настраивало на добрый, интимный лад. Сабрина обнимала подушку, плотней прижималась к поверхности тахты или удобно вдавливалась в кресла и ощущала проникновение тепла, ей мерещились объятия рук, прикосновение всего тела Сергеева, словно сейчас он сам или его эфирное тело, душа присутствовали, говорили с ней, ласкали.

Впадая в такие реминисценции, утопая в воспоминаниях, Сабрина словно околдовывалась, улетала куда-то очень далеко, в запретную зону. Она поняла, что если не научиться останавливать себя, то можно однажды не вернуться оттуда. Наступит что-то подобное перемещению души в зазеркалье, а значит для тела это будет равноценно смерти. Может быть потому Сабрина занялась интенсивной уборкой, да рассмотрением рукописей Сергеева, которых было много. Все в беспорядке было свалено в книжные шкафы, в ящики письменного стола, на жесткий диск и дискеты персонального компьютера: научные работы, проза, стихи, какие-то пометки и записки на отдельных листочках, обрывках бумаги.

Сабрина не стала пока разбирать вещи Сергеева: она уже получила первый удар по нервам и теперь опасалась повторений. В платяном шкафу она наткнулась на его дубленку, висевшую прямо перед глазами, как распахиваешь дверцы: Сабрина как-то автоматически влезла в ее рукава, и чтобы почувствовать тепло сергеевского тела, плотно закуталась в мягкий приятный мех. Очнулась она, видимо, минут через десять, лежа на полу. Видимо, не заметила, как мгновенно осела и потеряла сознание. Она выпутывалась из дубленки, вспомнив, как бывало шутейно, играя с Сергеевым, освобождалась из его объятий. Да он часто неожиданно "нападал" – доставал ее бесчисленными любовными играми. Ей померещилось, что эти игры возникли и сейчас, и сознание плавно ушло, уплыл и пол из-под ног.

Синяков не было только потому, что упала она на мягкие меховые полы, – прямо скажем, удачно упала, не разбив голову, не сломав руку. Да, вещи содержат энергетику своего хозяина, а наблюдающая душа трансформирует сильные желания через поведение таких вещей, превращающихся в управляемые фантомы. Хорошо, что еще не появились "голоса", – для беременной женщины это был бы большой подарок. Когда она позже рассказывала о случившемся Музе, та строго-настрого запретила Сабрине пока прикасаться к сергеевским вещам. В них, сказала она, "теплятся сергеевские страсти, а любил он тебя, бесспорно, очень сильно, как никогда в жизни никого другого не любил". Муза сделала страшные глаза и без всяких шуток поведала Сабрине о том, что Сергеев состоял в лиге колдунов высокого класса. А такой человек способен насытить (даже не желая того) все свои вещи особой памятью, – на уровне кристаллических решеток, свойственных материалам, из которых состояли вещи. Муза обещала в ближайшее время снять, отменить чары, но для этого ей самой необходимо собраться, подкопить силы.

Таким строгим указанием Муза пыталась еще и профилактировать возможное столкновение Сабрины с чем-либо из обширной сферой интимных отношений Сергеева, следы которой, надо думать, все же остались в квартире. Муза понимала, что, как не берегись, но рано или поздно Сабрине придется узнать о том, что за фрукт был Сергеев в этом плане. Однако всегда разумнее отдалять встречу с неприятностями, особенно, от женщины, носящей дитя под сердцем. Но Муза опасалась зря: Сабрина не была ханжой, а сердце ее было переполнено таким доверием и любовью к своему избраннику, что никакие острые углы не могли ушибить ее душу.

Несколько первых дней, по приезде в Петербург, Муза была занята какими-то неотложными делами, а потому часто и надолго оставляла Сабрину без присмотра. Но скоро неотложные дела должны были закончиться и подруги намеревались проживать вместе в квартире Сергеева. Надо было, по словам Музы, держать течение беременности под профессиональным контролем. Но еще сложнее помочь мягко, без потрясений войти новоиспеченной россиянке в обыденную суету неизвестной ей страны. Магазанник и Феликс быстро провернув все формальности с оформлением вхождения во владение имуществом, оставив подругам достаточную для безбедного существования сумму в долларах, отбыли в Москву. Они обещали регулярно наведываться и, вообще, держать ситуацию в поле зрения. Женщинам были оставлены телефоны местного "экстренного потрошения" на случай непредвиденных обстоятельств. У Магазанника везде были свои люди, глаза и уши, а, если понадобится, то и жесткая, карающая рука.

Феликс, видимо, прочно сел на крючок обаяния Музы: он, несколько смущаясь, оставил ей тайные прямые телефоны, по которым его можно было найти в Москве в любое время, просил не забывать и звонить при малейших неурядицах, а лучше просто так, на ночь. Как он выразился, по велению доброго женского сердца. Между делом Феликс успел поведать Музе, что он не женат, а квартира у него небольшая, холостятская, скромная – двести сорок квадратных метров на одного.

Женщины зажили тихой добропорядочной жизнью: посещали театры, музеи, капеллу. Сабрина, естественно, попыталась удовлетворить женское любопытство, и, не вняв предостережениям Музы, круг за кругом принялась обследовать ближайшие достопримечательности. Возмездие за излишнее любопытство не заставило себя долго ждать. Откровения ожидали Сабрину на каждом шагу. Порой ей не хватило фантазии – явные глупости сограждан не могло и присниться.

На Садовой она забрела в книжный магазин по громким названием "Планета". Охранник – молодой парень с бычьей шеей, но с совершенно оловянным, тупым взглядом, – тормознул Сабрину на входе. Он попросил ее снова выйти из магазина, а затем войти. Сабрина опешила: она пыталась объяснить парню, что пришла в магазин посмотреть и, возможно, купить книги, а не для странных прогулок – заходов и выходов. Но славянская спесь перла из мордоворота, как член у массивного кобеля, почувствовавшего запах течки. Он заявил с апломбом, что магнитное устройство на входе подало звуковой сигнал и он обязан "все перепроверить".

Именно последняя реплика очень насторожила Сабрину. Что означает это всемогущее – "все перепроверить". Может этот олух собирался ее обыскивать, дотрагиваться до нее своими клешнями? Сабрина попросила вызвать администратора. Явилась бледная, рыжая злая сучка. Сабрина попыталась ей объяснить всю нелепость подозрений, скажем, на наличие у нее злого умысла. Но рыжая, почувствовав некоторый акцент и слишком вежливые, округлые фразы Сабрины (кстати, особый диалект свойственен тем, кто знает язык, но не имеет обширной практики его применять в конкретной стране), заранее обозлилась. Она заявила, что такие в магазине правила. Сабрина продолжала доброжелательно, но настойчиво объяснить администраторше, что во всех странах мира в таких случаях просто неназойливо сопровождают покупателя, но не создают ему дополнительных хлопоты и трудности с выбором товара. Если уж технические эффекты вызывают у охраны сомнения по поводу наличия или отсутствия, скажем, оружия или взрывчатого вещества, то это становится проблемой охраны, а не посетителя: с какой стати покупатель должен скакать у входа туда-сюда. Так можно резко сократить спрос на товары этого магазина и нанести экономический вред торгующей фирме.

Вежливыее замечания и особенно слова "во всем мире" просто взбесили бледнолицую дуру: она принялась "качать права". Главным аргументом явилось то, что Сабрина мешает работе продавцов. Сабрина опешила, но все же нашла в себе мужество уточнить для кого, собственно, магазин и все эти книги – для покупателей или для продавцов? Этого было уже более, чем достаточно для неукротимой гордыни российских торговцев книгами. Культура бушевала, она выходила из берегов, как бурная Нева глубокой, дождливой осенью. Дичь и туман отчаянного мракобесия активно хлестал из администраторши. Охранник же твердил тупо: "Надо с ней разобраться"! Сабрина в своей жизни нечасто слышала хлесткие славянские выражения, не все она поняла с лету, одно было ясно: "ноги надо брать в руки" и срочно, без малейшего промедления, "давать тягу" пока здесь и сейчас ей не переломали ребра.

• Предыдущая
• 32/89
• Следующая