Оборот второй. И пришел творец (СИ) - Бачурова Мила - Страница 25

В потолке открылся люк.

«Не пугайтесь, это глюк», — попробовал успокоить себя я, но не тут-то было.

Из люка выехал монитор размером примерно метр на полтора — так себе глюк. Замер и наклонился к Жан-Полю.

— Подойди, — позвал Жан-Поль, обращаясь ко мне. Подвинулся на диване. — Если ты подозреваешь меня в гомосексуальных наклонностях, напрасно. Я гетероориентирован, тебе не о чем беспокоиться.

Если бы он так не сказал, фиг бы я к нему подошел! В моём мире нормальные парни так не выглядят. А у Жан-Поля охранник с дубинкой, на минуточку… Но после этих слов получилось бы, что я как будто правда стремаюсь к нему подходить. И меня заело.

Пренебрежительно дернув плечом — типа, и не таких видали, не справлюсь с тобой, что ли, — я подошёл и сел рядом с Жаном-Полем на диван.

— Побег из Прокуратория, — скомандовал Жан-Поль.

Раздался треск, по монитору побежали помехи, а потом внезапно появилась картинка.

Не знаю, кто и откуда это снимал, но выглядело впечатляюще.

По площади перед Прокураторием Альянса неслась Фиона. А в неё палили агенты.

Пробежав метров пятьдесят, Фиона, как настоящая кошка, опустилась на четыре лапы и поскакала на руках и ногах. Её скорость резко увеличилась, и стало видно, куда так спешит — к «летающей тарелке», севшей неподалёку. Фиона запрыгнула в распахнутую дверь — я разглядел даже иглы, торчащие у неё из спины и задницы, и размытый силуэт Дианы, протягивающей руку.

Фиону втащили в кабину. Тарелка, зависшая над землёй сантиметрах в десяти, резко взмыла вверх и вперёд.

— Ох, *** *** ***! — прокомментировал кто-то за кадром. — Душевно стартанул. Жги, парень!

Я, будто зная, что работаю на публику, не стал разочаровывать наблюдателя.

Тарелка рванула с такой скоростью, что комментатор заматерился, картинка запрыгала, и следующий кусок, видимо, вырезали. При смене кадра за моей тарелкой уже неслись четыре альянсовских.

Я резко нырнул вниз. Тарелки за мной. Я взмыл вверх, снося с траектории одного из догоняющих. Он закувыркался в воздухе, начал падать. Среди остальных тарелок произошло замешательство, а я оторвался и ушёл вперёд.

Наблюдатель матерно зааплодировал, но долго восторгаться ему не дали.

Альянсовцы подождали, пока упавший очухается, восстановили строй и продолжили преследование.

Догнали довольно быстро. Я закладывал какие-то немыслимые виражи — убейте, если вспомню, когда и как это делал, — нырял то вверх, то вниз, и финальным аккордом столкнул в воздухе все четыре тарелки альянсовцев.

Вдалеке уже был виден радужный овал портала — сужающийся на глазах. Я нёсся к нему, очухавшиеся альянсовцы почти догнали, но у моей тарелки хватило скорости на то, чтобы нырнуть в портал. У альянсовцев — нет. Они опоздали буквально на долю секунды.

Радужный блик, вспышка — и портал исчез. Четыре тарелки, перестроившиеся в цепочку, рассекли нерадужный воздух.

Всё, финиш. И восторженный вопль комментатора:

— Да, парень!!! Да-а-а!!! Ты сделал это!!!

Изображение запрыгало и пропало. Затрещали помехи.

— Эльза, стоп, — скомандовал Жан-Поль.

Дождался, пока треск стихнет, а экран погаснет. Повернулся ко мне:

— Вот так я о тебе и узнал.

Снова отложил сигару в пепельницу, поднялся. Подошёл к углу с зеркальными полками и бутылками.

— Какой алкоголь ты предпочитаешь в это время суток?

Серьёзно так спросил, не прикалывался. О том, что юмора не понимает, не соврал, походу.

— А сколько сейчас времени? — светски осведомился я.

Жан-Поль посмотрел на руку с браслетом:

— Три пятнадцать.

— Дня или ночи?

— Дня.

— Тогда пиво, — сказал я. — В это время суток — исключительно его. Из таверны «Ох@евающая кобыла». Номер мира не помню. Но это тот, в котором мне твой сиротинушка дротик в плечо воткнул.

Жан-Поль кивнул, что понял.

Снова задрал голову к потолку. Позвал:

— Эльза! Пиво из мира С-Н86132/F.

Я ожидал чего угодно — от пивного фонтана из стены до материализации прямо здесь, прямо сейчас бармена из «Ох@евающей кобылы». Но вместо этого раздался сварливый женский голос:

— Не пей это говно, сынок.

— Да я не себе, — попытался оправдаться Жан-Поль. И кивнул на меня, скотина.

— Гостю тоже можно предложить другой напиток.

Жан-Поль, повернувшись ко мне, развёл руками:

— С пивом затруднения.

— Сам ты говно, — обиделся я, — нормальное пиво! Мы с Фионой, то есть Филеасом, за вечер по три кувшина засаживали, и хоть бы… Блин! — аж подпрыгнул. — А где Филеас?! В смысле, Фиона? В неё дротики не втыкали, я надеюсь?

— Если ты о своей попутчице, не волнуйся. Она тоже здесь.

Вот уж прям успокоил, так успокоил.

— Зачем? Она никакими вашими тарелками сроду не управляла! Она вообще высоты боится! Нахрен твой придурок её приволок?

— Я читал твоё досье, — спокойно объяснил Жан-Поль. — Мой человек забрал твою спутницу в качестве рычага воздействия на тебя, если ты откажешься сотрудничать. Меня так папа учил.

Зашибись приплыли.

— То есть?

— Эльза, — снова задирая голову к потолку, позвал Жан-Поль. — Мне нужно существо из четвёртой камеры. Форма сопровождения — ноль три.

— Принято, — откликнулся голос.

Я уже заметил, что каждое включение голоса сопровождалось треском. Всё-таки технологии у них тут — полный отстой.

— Папа, говоришь? — переспросил я, дождавшись, пока стихнет треск. И постарался придать лицу и голосу зловещее выражение.

Чем чёрт не шутит — вдруг сумею этого придурка напугать? С Мишелем ведь сработало.

— Папа, ага, — грустно кивнул Жан-Поль. Выражение моего лица ему было явно по барабану. — Жан-Поль Монтрезо-старший, один из самых успешных бизнесменов в Нимире. Одиннадцатая строчка в рейтинге. Папа, к сожалению, рано умер, скончался из-за внезапного сердечного приступа после плотного обеда. Но, предчувствуя раннюю смерть, он встроил опорные точки своих бизнес-решений в Эльзу. Это специальный алгоритм, доработка стандартного домашнего управленца. Эльза не только решает за меня житейские вопросы, но и даёт советы в принятии трудных решений.

Я многозначительно «угукнул». Кажется, начал понимать, что должна чувствовать ох@евающая лошадь с таблички над одноимённым заведением.

А Жан-Поль снова плюхнулся на диван и взялся за сигару.

— Зачем ты сюда Фиону притащил? — решил перейти в атаку я.

Жан-Поль пожал плечами:

— Я ведь сказал. На случай, если ты откажешься сотрудничать… Кстати. Ты согласен, или нет?

— На что? — уточнил я. — В гонках участвовать?

— Да! — встрепенулся Жан-Поль. Аж в лице переменился. Пофигистическая физиономия запылала азартом. — В гонках! Скорость. — Он вскочил с дивана и заходил по комнате. — Азарт преследования! Ужас атаки! Счастье победы! — и чуть не зарыдал, болезный.

— Тоже гоняешь? — понимающе спросил я.

Жан-Поль понурился:

— Нет. Папа никогда мне этого не разрешал. Ставки высоки, а собственная база моего организма мала. Даже с новейшими имплантатами и самыми современными прошивками моторики я поднялся бы не выше Третьей Лиги. Папа понял это, ещё когда я был маленьким. Мои гонки закончились в возрасте девяти лет.

Тут, по идее, нужно было сказать что-то утешительное.

— Да ладно, — попробовал я, — какие твои годы! Нагоняешься ещё. Не хуже меня насобачишься.

Жан-Поль горестно вздохнул. А в следующую секунду распахнулась дверь. Для того, чтобы друг мой надзиратель втолкнул в комнату Фиону. Охренеть у них тут «формы сопровождения».

Фиона была спелёнута по всем углам чем-то вроде пищевой плёнки. Н-да, это тебе не лайт-вариант в виде наручников. Дралась, видать, как львица — кошачья суть взяла своё. Тот, кто ни разу не ловил в квартире кошку, не поймёт.

Я бы её в этом многослойном коконе вообще не опознал, если бы не гневно мечущийся из стороны в сторону хвост. Фионе даже рот замотали, и звуки протеста доносились из-под кокона в виде невнятного мычания.