Оборот третий. Яйца Нимиры (СИ) - Бачурова Мила - Страница 40

— Беги, — чувствуя, что повторно озвучить инструкции уже не смогу, сказал я. — Прямо сейчас беги, без раствора я дольше часа не протяну! Свалка. Ворон. Кошкодевка… — И вырубился.

… Мы теперь уходим понемногу

В ту страну, где тишь и благодать.

Может быть, и скоро мне в дорогу

Бренные пожитки собирать, — было первым, что я услышал, когда начал очухиваться.

Подождал. Унылые завывания продолжились:

Милые березовые чащи!

Ты, земля! И вы, равнин пески!

Перед этим сонмом уходящих

Я не в силах скрыть своей тоски.

Я решил, что с тоской перебор, и возмутился:

— Алё! Я ещё не помер, вообще-то.

Фиона взвизгнула:

— Очнулся!.. Диана, Шарль! Костя очнулся!

— Я же сказал, минут сорок, — проворчал Шарль. — Сорок минут и прошло. Всё правильно.

Я разлепил глаза. Увидел, что лежу на койке в своей каюте, а рядом шевелятся рыжие кошачьи уши.

— Ну, как ты? — Фиону отодвинула Диана.

— Норм. — Я попытался сесть.

Диана вцепилась в плечо, помогла.

— Где Сеприт? Он меня уже вылечил? — Я закинул руку за спину. Рука нащупала проклятые болты. — Блин…

— Блин, — кивнула Диана. — А Кристиан в тюрьме, его надо как-то вытаскивать. Вся надежда на тебя.

Вот, интересно — я хоть когда-нибудь в этой проклятущей Сансаре очнусь так, чтобы на меня была не надежда, а что-нибудь другое?

— Как вы себя чувствуете, Константин Дмитриевич?

Ну, как обычно, блин. То ни одной не дозовёшься, то все вокруг столпились. И хоть бы одна — голышом.

— Спасибо, Робин Генриховна, прекрасно. Сейчас вот, пороховницы порохом набью — и готов дальше за вашим ненаглядным Сепритом бегать. Как ты его упустила-то? — Я повернулся к Диане. — Всего-то пара агентов, и те — сиди, я сам открою! Даже я бы справился.

— Я бы тоже справилась, — огрызнулась Диана, — но Кристиан запретил.

— То есть? — обалдел я.

— Ну, он увидел меня на улице. Понял, что я готова вмешаться — и подал мне знак, запрещающий нападать. Категорически. За те годы, что мы были вместе, у нас сложился свой язык жестов. Приказ Криса был однозначным, ошибиться я не могла.

— И что это значит? — заинтересовался я. — Захотелось пацану тюремной романтики?

Диана пожала плечами:

— Понятия не имею. Думала, ты объяснишь, я-то с Крисом и словом не перемолвилась. А от этой ду… гхм, Робин Генриховны, толку никакого.

— Я рассказала вам всё, что услышала от Сеприта, — обиженно проговорила Робин. — Не понимаю, чем тут может помочь Константин Дмитриевич, который слышал ровно то же самое! А если вы, уважаемая Диана, сомневаетесь в моих умственных способностях…

— Не ссорьтесь, девочки, — попросил я. — Занимайтесь любовью, а не войной.

— Вот и я говорю, — вмешалась Фиона. — Мы должны быть благодарны Робин Генриховне за то, что позвала нас на помощь!

— Оррррррала, — сообщил ворон. Он, оказывается, сидел на дверной ручке. Взмахнул крыльями, изображая, очевидно, орущую Робин: — Каррраул! Помирррррррррррает!

— Простите, что не поверила вам, Константин Дмитриевич, — покаялась Робин. — Когда вы начали говорить про ворона и девушку-кошку, решила, что у вас начался бред. Прибежала сюда, на пустырь, просто от отчаяния. Я боялась вызывать вам врача, но и самостоятельно помочь никак не могла. А здесь всё оказалось именно так, как вы говорили! Над свалкой летал огромный чёрный ворон.

— Гррррррримуэль, — грустно объяснил ворон.

— Мы его найдём, — пообещала Фиона, — не отчаивайся, — и погладила ворона по крылу.

— Я, чувствуя себя полной идиоткой, бросилась к нему, — продолжила Робин. — И крикнула: «Костя в опасности!»

— Трррррррагедия, — важно подтвердил ворон.

— Робин Генриховну услышал я, — сказала Фиона. — Я устал сидеть в каюте и, когда стемнело, вышел дожидаться вас с Дианой на пустырь. Сначала, увидев незнакомую девушку, насторожился и спрятался за мусорной кучей. Но потом, когда она сказала, что ты в опасности…

— Филеас тут же поспешил вам на выручку, — закончила Робин.

— Ясно, — кивнул я. — Как ты, Филеас, по улице-то шла?

— Я повязал голову косынкой, — объяснила Фиона, — хвост пришлось спрятать в штанину. Было ужасно неудобно, но я понимал, что спасаю тебя, и терпел.

— Спасибо, дружище, — кивнул я, — с меня бутылка. Если доживу… А ты где лазила? — повернулся к Диане.

— Она появилась, когда мы с Филеасом уже тащили вас от моего дома к такси, — наябедничала Робин. — В момент, когда мы и сами бы уже прекрасно справились.

— Я выслеживала, куда отвезут Кристиана, — проворчала Диана. — Нужно же было понять, откуда его вытаскивать! И, кто-нибудь. Во имя Сансары, объясните мне — почему Крис позволил себя арестовать?!

Кем-нибудь был, очевидно, я. По крайней мере, уставилась Диана на меня.

Я пожал плечами:

— Слушай, ну он, всё-таки, твой напарник. Это ты должна знать, что там за тараканы в башке! Я твоего Кристиана сегодня впервые в жизни увидел.

— Что он говорил? — спросила Диана.

— Ах, ну я ведь десять раз рассказывала, — вздохнула Робин. — Сеприт пытался внушить этим ужасным людям, что несовершеннолетний, но они не стали его слушать. Этот их комиссар — отвратительный грубиян! — приказал увести Сеприта. А Константин Дмитриевич не смог вмешаться, потому что упал в обморок.

— Не в обморок, а на пол, — обиделся я. — Спину прихватило… Кстати, Робин Генриховна. А утюг-то вы не забыли выключить?

Робин красиво приподняла брови:

— Какой утюг?

— Алхимический. Ну, там, в комнате. Помните, Сеприт сказал — через два с половиной часа нужно остановить эксперимент? Сказал ещё, что нам эта хрень пригодится?

Робин ахнула. Посмотрела на браслет.

— Алхимический? — заинтересовался Шарль.

— Два с половиной часа?! — рявкнула Диана. — Два, мать твою, с половиной часа?!

Тут и до меня дошло.

— Так Сеприт, что — нарочно время тянул?

— Ясное дело, нарочно! — Диана вскочила. — Это же Крис, псих безбашенный! Он ради своих экспериментов не то, что в тюрьму — на электрический стул сядет!

— Если бы ты напала на агентов, за два с половиной часа их всяк хватились бы, — пробормотал я. — К дому Робин припёрлась бы целая толпа — и хрен там, а не эксперименты! А для Сеприта это было реально важно, он улетать с нами отказывался, пока опыт не закончит… Так, Робин Генриховна! Повторяю вопрос. Вы утюг выключили?

— Разумеется, нет, — обиделась Робин, — когда бы я успела? Мы спасали вас…

Диана выскочила из каюты раньше, чем Робин договорила.

—… То есть, вы, милая, преподаете изящную словесность?

Диана умчалась спасать эксперимент драгоценного Сеприта, я, внезапно почувствовав, что до зарезу хочу жрать, наворачивал из пластикового лотка что-то вроде макарон с тушёнкой, а Фиона и Робин, усевшись в рубке, беседовали о прекрасном. Робин объявила, что слишком устала для того, чтобы добираться домой пешком. Лишних денег, чтобы вызвать такси, у неё нет, и она, пожалуй, подождёт тут, пока не начнут ходить троллейбусы.

— Да. Можно сказать, продолжаю династию. Мои родители всю жизнь изучали словесность, преподавали в университете. Когда-то, на заре их карьеры, учёные звания в нашем мире многое значили. А теперь родительские заслуги никому не интересны. Я закончила тот же университет, по той же специальности. И никакой работы, кроме учительства, найти не смогла. А я так хотела бы и дальше изучать словесность! Стихосложение, например. Вы даже не представляете, как это интересно.

— О, ну что вы! — с воодушевлением возразила Фиона, — очень даже представляю! То есть, специального образования у меня нет, но я просто обожаю стихи. Знаю их великое множество.

— Что вы говорите?.. Не может быть! Это такая редкость в наше время.

Я чувствовал себя невежественным крестьянином, оказавшимся в лаптях на светском рауте. Всё, что мог сделать для поддержания беседы — не чавкать макаронами, чем и занимался по мере сил.