Части ее тела - Лавряшина Юлия - Страница 7

Мы все еще не тронулись с места. Положив руки на руль, Артур уткнулся в них подбородком и смотрел в забрызганное лобовое стекло. Потом повернулся ко мне, и взгляд его налился печалью.

– А тебе хочется, чтобы появился парень? Никиту я одобрил бы…

Я фыркнула, но вышло это слишком нарочито:

– Думаешь, мне необходимо твое одобрение?

– Думаю, да, – отозвался Логов спокойно. – Как и мне твое. А что в этом ненормального?

Так глупо он себя вел… Так глупо!

Долго потом не мог успокоиться, пытался мысленно оправдаться перед Сашкой, заверить, что не собирается давить на нее и учить жизни. Девочка-то не глупая, и гнильцы, толкающей к порокам, в ней нет совершенно. Чего же тогда он так панически боится?

Пытаясь отвлечься от стыда, заставлявшего внутренне корчиться, Артур прошарил все возможные базы и нашел-таки девичью фамилию Сережкиной матери – Осьминкина. И среди жителей улицы Ломоносова обнаружился Осьминкин Виталий Степанович. Похоже, вчера они с Сашкой как раз до его дома и дошли… Чего стоило заглянуть?

Крутя в пальцах бумажный квадратик, на котором записал адрес, Логов никак не мог решиться – вытащить с собой Сашку в Королев или не трогать? С вечера она так разозлилась, что запретила ему будить ее утром. Впервые за все эти месяцы Артур позавтракал в кафе, а не у нее на кухне. Омлет показался холодным и невкусным… Если и к Осьминкину он наведается без нее, Сашка будет ненавидеть его еще неделю.

Вздохнув, Артур набрал ее номер. Сашка ответила так быстро, точно сидела с телефоном в руке…

– Привет! – У него вдруг сорвался голос и пришлось откашляться. – Извини… Ты проснулась? Готова опять наведаться в космическую столицу России? Я нашел адрес Серегиного деда.

– Уже одеваюсь! – выпалила Сашка.

– Спускайся через пятнадцать минут.

Отбив звонок, Логов улыбнулся с облегчением. И обреченно подумал: похоже, он готов простить этой девочке все что угодно, ведь у него никого больше нет в целом мире. Артуру не хотелось анализировать: относится он к Сашке как к дочери или как к младшей сестре… Это не имело значения. Они стали родными людьми, сросшимися до того крепко – на живую не разорвать. Мысль о том, что этого могло и не произойти, останься Оксана жива, была неприятна ему. Никто не мог знать, какой сложилась бы жизнь, поверни она в другое русло. Он хотел бы оказаться именно там, в ту воду было уже не войти…

Сашка уже ждала у подъезда. Издали она казалась школьницей средних классов, в его детстве такие девчонки зимой еще катались с ледяных горок. Ее большущие голубые глаза так просияли, когда она увидела его машину, что Артур заметил это издали и улыбнулся через стекло.

Юркнув на переднее сиденье, Сашка взглянула на него виновато:

– Привет! Где ты завтракал сегодня?

– На помойке, – заскулил он. – Добрые люди выбросили картофельные очистки, и я набил ими брюхо… А попил, растопив в ладонях снег.

Она фыркнула с видимым облегчением:

– Ну тебя! Заедем потом в какую-нибудь забегаловку? Я только кофе выпила с шоколадкой.

– С твоей комплекцией тебе этого должно хватить на неделю…

– Ага! Ты же знаешь, какая я – прорва ненасытная.

Через минуту сошло и остаточное напряжение, и Артур всю дорогу до Королева рассказывал, как встретился однажды с другим великим космонавтом – Алексеем Леоновым. Правда, повод был совершенно земным, связанным с деятельностью одного банка, но Логов не утерпел, начал расспрашивать, когда выдалась минутка. Усталый, уже выглядевший нездоровым, Алексей Архипович оживился, заговорив о Гагарине, и Артуру стало тепло от ощущения, что дружба этих мужественных людей оказалась сильнее смерти.

– Теперь я понимаю, что в этом нет ничего невероятного, – сказал он Сашке, поглядев на ракету, устремившуюся к небу на въезде в Королев. – От того, что человек умирает, ничего не меняется. Ведь сам-то ты жив… И чувства твои живы, потому что остаются воспоминания. А в них ничего не изменилось.

– Ты говоришь о маме?

Артур удивился:

– А о ком же еще?

– Слушай, я давно собиралась тебе сказать… Ты не должен хоронить себя вместе с ней.

Ему захотелось резко вжать педаль тормоза, чтобы хорошенько встряхнуть Сашку. Что такое она болтает?!

– Я и не хороню, – отозвался он сдержанно. – С чего ты взяла? Я живу полной жизнью.

– Ты называешь ее полной? – хмыкнула она.

– А что не так с моей жизнью?

– В ней нет любви, – произнесла она так печально, что у Артура сжалось сердце.

Преодолевая боль, он покачал головой:

– Неправда. Я вот тебя люблю, к примеру.

– Это не то. Мы с тобой как… родственники. А я говорю о любви мужчины и женщины. Тебе нужна такая любовь.

– Зачем? Мне и так хорошо. Правда, Сашка! Я не испытываю ни малейшего желания открывать сердце кому-то… другому. Не говорю, что это навсегда. Может быть, когда-нибудь…

Она произнесла, глядя на свои маленькие ручки, стиснутые на коленях:

– Я видела, как ты плакал…

– Когда? – спросил он отрывисто.

– Еще осенью. Когда мы расследовали то дело, связанное с психушкой, помнишь?

Быстро взглянув на него, Саша отвернулась к окну:

– Ты все вспомнил.

– Было дело, – подтвердил Артур нехотя. – И что из этого следует? Именно то, что я не готов… ни к чему новому. Да я даже говорить об этом не хочу! Отстань от меня.

Кажется, она не обиделась:

– Ладно… Смотри, это же памятник Сергею Павловичу Королеву?

Навстречу им по высокому гранитному постаменту шагал крепкий человек в распахнутом пальто. Лобастая голова его была упрямо склонена, точно Главный конструктор до сих пор продолжал сражаться с дураками и сейчас как раз шел на битву. Внизу у памятника стояли корзины с живыми цветами.

– Вот с кем я хотел бы встретиться, – мечтательно произнес Артур.

Покосившись, Саша произнесла с сомнением:

– Без обид, но я не думаю, что Королев стал бы по доброй воле разговаривать со следователем… После того как энкавэдэшники сломали ему челюсть? Сильно сомневаюсь.

– Я тоже, – признался Логов, помолчав. – Но если хочешь знать, я ни одного заключенного пальцем не тронул.

У нее заблестели глаза:

– А хотелось?

– Еще как… И не раз. Я же только тяжкие расследую, мне сплошняком уроды попадаются. Вот хоть этот Матрос… Его же отпустить придется, если твой дружок на дно заляжет. А мы точно знаем, что он забил до смерти двух парней.

– Хорошо, что ты не добавил: ни в чем не повинных…

Артур бросил на нее цепкий взгляд:

– А у тебя есть сомнения?

– На днях в Подмосковье магазин ограбили. Ну ты же слышал, наверное?

Он кивнул:

– Двое таджиков забили обухами кассиршу… Слышал, конечно. Но это же не делает убийцами всех таджиков, правда? Как существование Матроса не делает скинхедами всех русских…

– Конечно. Я просто хотела сказать: может, у Матроса была причина? Не просто расовая ненависть…

– Я разберусь, – пообещал Артур. – Ты же знаешь: я буду копать, пока есть хоть малейшее сомнение в том, что человек виновен.

– Я знаю.

– Твоя вера в меня точно капля радуги. Мне стало легче дышать.

Сашка покосилась на него с подозрением:

– Издеваешься?

– Ничуть. Для меня это чертовски важно. Правда. – И внезапно переключился: – Если ты умираешь с голода, мы можем остановиться прямо сейчас.

– Еще чего! Сначала выцепим этого придурка. Ты прикуешь его к себе наручником?

– Я обмотаю его скотчем и засуну в багажник, – пообещал Артур зловеще.

Но делать этого не пришлось.

Этим утром мы не встретили космического старичка, ставшего местной легендой. Если честно, я до сих пор сомневалась в том, что это настоящий космонавт… Может, та старушка в кокетливой шляпке просто дурачила нас? На фотографиях, которые выдал мне Гугл, Борис Волынов был молодым и красивым, я никак не могла уловить – есть ли у деда в светлых валенках сходство с этим космонавтом? Но Артуру так хотелось верить, что вчерашняя встреча была одним из лучших эпизодов последнего времени, я даже не решилась поделиться с ним своими сомнениями.