Неприятная профессия Джонатана Хога - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 9

• Предыдущая
• 9/40
• Следующая

Однако никаких фокусов не было и в помине. Между двенадцатым и четырнадцатым этажами они насчитали восемнадцать ступенек — ровно столько же, как и между любыми двумя соседними этажами. Они прошли все здание сверху донизу и прочитали надпись на матовом стекле каждой двери. На это потребовалось довольно много времени — Синтия наотрез отвергла предложенный мужем вариант — разделиться, и каждому осматривать по половине этажа. Она не хотела ни на секунду терять его из виду.

И нигде ни тринадцатого этажа, ни двери с надписью «Детеридж и компания». И никаких ювелирных фирм, хотя бы и с другим названием. Даже простое чтение названий фирм на дверях требовало уйму времени; чтобы зайти под тем или иным предлогом в каждую фирму не хватило бы и суток.

Рэндалл смотрел на дверь с надписью «Прайд, Гринвей, Гамильтон, Стейнболт, Картер и Гринвей, адвокаты».

— За это время, — задумчиво сказал он, — надпись на двери могли и поменять.

— Только уж не на этой, — указала на адвокатскую контору Синтия. — Да и вообще, если это было декорацией, они могли изменить все подчистую, до неузнаваемости.

Однако несмотря на уверенный тон, она смотрела на невинно выглядевшую надпись с растущим волнением. При всей своей доступности административное здание — место удивительно скрытное. Звукоизолирующие стены, плотные жалюзи и ничего не говорящие названия фирм. В таком месте может произойти, что угодно, в самом буквальном смысле — что угодно. И никто не узнает. И никто не поинтересуется. Никто даже ничего и не заметит. Никаких полицейских, обходящих свой участок; соседи, расстояние до которых — толщина стенки, могли бы с тем же успехом находиться на Луне, даже уборщица не зайдет, если съемщик этого не хочет. Администрация заинтересуется арендатором в одном-единственном случае — если тот не внесет арендную плату в срок. Можете совершать преступления по своему вкусу и набивать шкафы широким ассортиментом трупов.

Синтия зябко поежилась.

— Пошли дальше, Тедди. Надо спешить.

Осмотрев остаток здания быстро, как только могли, они вернулись в вестибюль. Вид человеческик лиц и солнечной свет несколько успокоили Синтию, хотя они и не нашли загадочную фирму.

Остановившись на ступеньке, Рэндалл растерянно огляделся.

— Как ты думаешь, а может, мы и вправду были в другом здании? — спросил он с сомнением в голосе.

— Ни в коем разе. Видишь этот табачный киоск? Я знаю каждое мушиное пятнышко на его витрине.

— Тогда где же решение?

— Решением будет ленч. Пошли.

— О'кей, только я, пожалуй, перейду на жидкую диету.

Синтия кое-как заставила мужа закусить третью дозу виски тарелкой гуляша из говяжьей тушенки. Выпив в довершение две чашки кофе, он оказался трезвым, как стеклышко, и еще более несчастным, чем прежде.

— Син...

— Да, Тедди?

— Так что же это со мной случилось?

— Я думаю, — медленно ответила Синтия, — что мы стали жертвой великолепного, высокопрофессионального гипноза.

— Вот и я так думаю — теперь. Или это, или у меня и вправду крыша поехала. Так что пусть будет гипноз. Хотелось бы только знать — для чего это все?

Синтия рассеянно водила вилкой по тарелке.

— А вот я не уверена, что мне хочется знать. Знаешь, Тедди, что мне хочется сделать?

— Что?

— Отослать мистеру Хогу эти пять сотен с запиской, что мы не можем ему помочь и поэтому возвращаем деньги.

Рэндалл явно был поражен.

— Вернуть деньги? Силы небесные!

По лицу Синтии можно было подумать, что ее поймали на совершенно непристойном предложении, однако она не отступала.

— Знаю, знаю. И все равно мне хотелось бы так сделать. Мы можем заработать на хлеб разводными делами и поисками беглых должников, так что совсем не обязательно связываться с сомнительными историями.

— Ты рассуждаешь так, словно пять сотен — это ерунда, вроде чаевых официанту.

— Нет, я так не рассуждаю. Просто мне кажется, что не стоит рисковать шеей — или здравым рассудком — даже ради такой суммы. Слушай, Тедди, кто-то изо всех сил старается загнать нас в угол. Прежде всего я хочу узнать, зачем ему это.

— Вот и я хочу узнать — зачем. Именно поэтому мне и не хочется бросать это дело. Какого черта, я не привык, чтобы со мной играли такие шутки. Мне это не нравится.

— Что ты скажешь мистеру Хогу?

Рэндалл поворошил рукой волосы, такие, впрочем, взъерошенные, что это не имело особого значения.

— Не знаю. Может, ты с ним поговоришь? Наплети там чего-нибудь.

— Прекрасная мысль. Просто великолепная мысль. Я скажу, что ты сломал ногу, но к завтрашнему дню обязательно поправишься.

— Не надо так, Синти. Я же знаю, что ты справишься.

— Хорошо. Только ты обещай мне одну вещь.

— Какую вещь?

— Во время этого расследования мы все и всегда делаем вместе.

— Так мы же всегда так.

— Я имею в виду — буквально вместе. Я не хочу терять тебя из виду ни на секунду.

— Послушай, Син, это может оказаться неудобным.

— Обещай.

— Хорошо, хорошо. Обещаю.

— Вот так-то лучше.

Теперь Синтия немного успокоилась и выглядела почти умиротворенной.

— Не вернуться ли нам в контору?

— Ну ее к черту. Пошли лучше в кино, на тройной сеанс.

Фильмы не доставили Рэндаллу удовольствия, а ведь программа состояла из сплошных вестернов, предмета нежной его любви. Но сейчас отважный герой казался таким же бандитом, как и главный злодей, а таинственные всадники в масках не вызывали приступа энтузиазма, а просто пугали. Из головы не шел тринадцатый этаж здания «Акме», длинная стеклянная перегородка и согнувшиеся над своим трудом мастера, маленький иссохший управляющий «Детеридж и компании». Кой бес — неужели можно загипнотизировать человека так, что он во все поверит и будет вспоминать такие подробности?

Синтия почти не смотрела на экран. Все ее внимание занимали окружавшие их люди. Она поймала себя на том, что осторожно изучает их лица каждый раз, когда в зале зажигается свет. Если даже развлекаясь, эти люди выглядят подобным образом, на что же они похожи в несчастье? В лучшем случае на лицах читалась героическая решимость ни на что не жаловаться, исключений почти не было. Неудовлетворенность, зловещие следы перенесенной физической боли, одиночество, разочарование, тупая озлобленность — всего этого было в достатке, и очень, очень редко мелькали веселые лица. Даже Тедди, одним из главных достоинств которого была неискоренимая жизнерадостность, выглядел крайне кисло и, надо признать, не без причин. Интересно, а какие причины сделали несчастными всех остальных?

• Предыдущая
• 9/40
• Следующая