Зомби, ушки и рок-н-ролл... (СИ) - "Владас" - Страница 9

Боль всё усиливается, а тело бьёт озноб. Отчаянно борясь с дремотой, я скинул пришедшую в полную негодность куртку и приступил к остановке крови. Сорвать старую повязку, перетянуть руку выше раны, промыть повреждённый участок, наложить новую повязку. Вколоть треть дозы лидокаина, чтобы притупить боль. Съесть две таблетки анальгина.

Переношу внимание на ноги. На моё счастье, кости целы, только кожа рассечена в паре мест, да обширные гематомы. Так что я выдохнул, ополоснул места ранений, обработал раны, намазал всё, что можно было, мазью Вишневского, чтобы снизить шанс фатального воспаления, и принялся плотно обматывать ноги бинтом. Последнее необходимо для того, чтобы минимизировать последствия образования гематом. Уже через пару часов ноги будут синими от обширных синяков. При таких масштабах есть большой риск получить нагноение в тканях, а больничек больше нет, и если сам о себе не позаботишься, то проще застрелиться, чем сгнить заживо.

После того, как бинты заняли свои законные места, я вколол в вены ног по трети дозы лидокаина, выбросил весь мусор подальше и аккуратно встал. Ноги практически не ощущались, а плечо ныло тупой болью. И вот на деревянных ногах и с пистолетом в здоровой руке я поковылял дальше. Концентрация страдала, сознание периодически плыло, но я всё равно старался следить за окружением. Если бы поблизости оказался какой-нибудь мутант, то я запросто умер бы. Сил на то, чтобы отбиваться не было.

Словно прочитав мои мысли, мироздание подкинуло мне противника, который вышел из-за придорожного куста. Обычный зомби брёл куда-то и набрёл на меня. Зарычал радостно, бросился ко мне. Но мне уже фиолетово. Я поднял пистолет и уложил мертвяка в упор.

Нездоровая усталость сковывает мысли, но близость цели путешествия не даёт остановиться и упасть. Вполне возможно, что сейчас сюда сбегутся все окрестные мутанты. Выстрел из пистолета слышен на расстоянии до трёх километров. Если предположить, что часть редких вчерашних водителей оказалась поблизости, то будет неприятно. Одиночный выстрел не даёт точного указания, но если мне придётся отстреливаться раз за разом…

На минуту останавливаюсь, чтобы попить воды. Боль под давлением анальгина не усиливается, но жажда мучает. Продолжаю монотонную ходьбу. В сознании проскальзывают строки песен:

Мой разум отравлен тоской,

Мой рассудок покрыт пеленой,

Е-е-е, в этом городе душно.

Во рту горький дым сигарет,

На плечах из кожи жилет,

Е-е-е, это то, что нужно!

Только дорога ‒ жена моя,

Другая жизнь не для меня.

На этом пути я всегда один,

Своей свободой одержим…

На лицо падает тень. Поднимаю глаза от земли и вижу забор. В голове всё плывёт, но осознание всё-таки приходит. Я на месте.

Вход заботливо открыт. Закрываю его за собой, чтобы нежелательные гости не пришли незаметно. Нахожу взглядом здание управления сбросом воды. У входа стоит Ли с гитарой за спиной. Улыбаюсь девушке и отключаюсь. Хеппи энд, сцуко!

Открыв глаза, я всё никак не мог понять, где я и почему потолок мне не знаком. Потом вспомнил, что я, вообще-то, не дома, а в городе на съёмной квартире. Потом вспомнил, что мне надо бы собираться на занятия. И только после этого я понял, что ни на какие занятия идти не надо, потому что миру пришёл звиздец, и я два дня из него выбирался.

Повернув голову чуть в сторону, посмотрел на Ли, которая спала в кресле в обнимку с гитарой. Очевидно, что я так и не смог дойти до здания, вырубившись от кровопотери и сотрясения, и она занесла меня в помещение.

В этот момент я вдруг понял, что голоден, как стадо чертей Бегемота. Если перевести на человеческий язык тот зверский рык желудка, который мне об этом сообщил, то матерные конструкции явно могли поспорить в количестве этажей с высоткой Бурдж-Халифа. Не желая с этим мириться, я аккуратно сел и… завис. Боль от ран, конечно, осталась, но практически не ощущалась. Ради проверки я размотал одну ногу и осмотрел её. Да, следы обширной гематомы были, но такие, словно поранился я не меньше пары недель назад. То есть неприятно, когда ткнёшь, шипишь от боли, но терпеть можно и за осложнения беспокоиться не стоит. На второй ноге ситуация была аналогична, а на плече красовалась здоровая красивая зарубцевавшаяся рана.

Желудок вновь напомнил о своём существовании и том, что хорошо было бы поесть. Так что я временно забил на все непонятки с ранами и принялся сооружать что-нибудь съестное из доступного набора еды. Хлеб, тушёнка, замоченный геркулес. Потом ещё немного… Потом ещё… Остановился я только тогда, когда понял, что съел половину запасов. И когда понял, что желудок не резиновый.

Тяжко выдохнув, я наконец дошёл до того, чтобы детальнее оценить помещение, где оказался. Довольно унылое место, по правде сказать. Диван, который наверняка застал ещё времена Горбачёва, не менее старое кресло, пошарпанные обои непонятного цвета, небольшой столик, на котором стоят пара давно не мытых кружек, сахарница и полупустая банка кофе. Электрический чайник на подоконнике. Ему я обрадовался просто неимоверно, потому что пока есть электричество, можно пить горячий чай не разводя огня.

От шума закипающей воды проснулась Лѝса, которая удивлённо посмотрела на меня.

— Доброго утра, ‒ улыбнулся против воли я, глядя на эту милую заспанную мордашку. ‒ Чай сейчас согреется, но может ты хочешь поесть?

Вместо ответа раздался такой же матерный рык, какой был у меня. Так что я без особых раздумий начал выкладывать из рюкзака оставшиеся запасы. Девушка же подошла к столу и со скоростью пылесоса начала уничтожать еду. Хотя нет, пылесос проиграл бы ей в скорости.

Минут через пять мы сидели друг напротив друга и молча пили горячий чай из предварительно отмытых кружек. Не знаю, о чём думала Ли, но я размышлял о первостепенных задачах. Вполне очевидно, что надо будет предпринимать небольшое путешествие хотя бы до деревни, чтобы набрать там еды, если она там ещё есть, а не сожрана пробегающими мутантами. Но сейчас…

— Итак… Ты обещала рассказать всё, ‒ постучал я ногтем по кружке. ‒ Для начала, кто ты?

— Хорошо, сейчас расскажу. Я… ‒ Лиса запнулась, подбирая слово. ‒ Правильнее будет назвать меня богиней, хотя это и не точное определение. Давай, я расскажу всё с самого начала, чтобы было понятна подоплёка происходящего?

— Ну рассказывай, ‒ пожал я плечами.

— В общем, уже давно всем было очевидно, что обитаемых миров во вселенной великое множество. Но не все способны понять то, что у каждого мира есть Хранитель. Это существо ответственно за пригодную к жизни планету перед Создателем. Мне не известно, зачем это происходит, но Хранитель помогает развиваться жизни на своей планете. А потом, когда что-то идёт вразрез с его правилами, уничтожает всех разумных на планете. За исключением двенадцати. Эти последователи являются его "апостолами", если так можно выразиться. Мы изредка появляемся в мире, когда срочно требуется прямое вмешательство, и уходим из него после. Нас запоминают как богов. Но когда приходит конец цикла, нас отправляют на последнюю миссию ‒ выбрать преемников и проследить за полнотой зачистки планеты. С момента начала этой миссии мы начинаем стареть и в итоге умираем, как простые смертные. А вы, двенадцать новых апостолов Хранителя, продолжаете наше дело. В целом, история такова. Будут ещё вопросы?

Я задумался, переваривая историю, а потом поинтересовался:

— А зачем нужны апостолы? Почему бы Хранителю не работать самому? Он вроде бы могущественен.

— В том и проблема, ‒ вздохнула Ли, покачивая в руках кружку. ‒ Он слишком силён для этой реальности и не может вмешиваться напрямую без фатальных последствий. Однако есть и другая проблема: для воздействия на мир нужно очень много энергии, которая, увы, ограничена. Например, в ближайшие пару сотен лет Хранитель не сможет даже камень в этом мире сдвинуть.

— То есть он обратил всех людей в монстров, которые очень хотят жрать, ‒ подвёл я логический итог, ‒ и отправил вас проследить за процессом и подобрать себе смену, пока он сам недееспособен. Ну ладно, с этим разобрались. Теперь вопрос такой: почему я периодически начинаю действовать словно профессиональный убийца?