Фантастические циклы романов. Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 69

Встопорщенные бакенбарды и усы даже как-то улеглись. Теперь он стал похож на довольного кота. Об истории с профессором князь говорить не стал, но мне хватило намеков от жандармов и полицмейстера – забыть и не вспоминать.

– И все же ваша помощь была очень своевременной и достойна награды. Ежели у вас есть какие-то личные просьбы, я готов их выслушать, – благосклонно предложил князь.

Ага, значит, премий из казны не предвидится.

– Так точно, ваше сиятельство, есть, – опять отчеканил я.

В ответ князь вновь изменился – теперь это был кот, которому вместо сметаны или рыбы предложили гнилой баклажан.

Он что, реально думает, что столкнулся с наивным юношей, готовым служить лишь за похвалу из уст начальства? Впрочем, внешне все выглядело именно так.

– Ваше сиятельство, мне хотелось бы, чтобы вы обратили внимание на одну проблему. – Достав из прихваченной с собой папки письма врачей, я шагнул к столу генерал-губернатора. – Я позволил себе смелость подготовить кое-какие свидетельства компетентных людей.

Недовольство князя немного улеглось, но не до конца. Лишь после беглого прочтения второго письма брезгливость сменилась озадаченностью.

– Не думал, что все так серьезно, – хмыкнул он, отрывая взгляд от письма.

– Более чем, ваше сиятельство. У меня в Новгороде был знакомый, которого эта мерзость не только свела в могилу, но до этого еще и полностью лишила рассудка и человеческого обличья, – сказал я почти не соврав, разве что с местом и временем. – То, что всем видится невинной забавой золотой молодежи, таит в себе серьезную угрозу. Но то забота их родителей. Меня больше волнует, что опиумная пыльца оказалась на улицах Топинска. Нанюхавшись ее, обычный бузотер превращается в сильного и опасного соперника. Если все пойдет так и дальше, о покое в городе можно будет забыть.

– Поди ж ты, напасть какая, – хмыкнул князь, пристально посмотрев мне в глаза. – Присаживайтесь, Игнат Дормидонтович.

Какая честь!

Усердно скрывая издевку под подобострастной миной, я присел не краешек стула для посетителей.

Еще через десять минут, когда князь уже внимательнее прочитал остальные письма, мне пришлось выдержать стальной взгляд серых глаз.

– Я так понимаю, у вас есть какие-то предложения?

– Да, ваше сиятельство. Мне хотелось бы заняться искоренением этой заразы в Топинске. Конечно же без ущерба для исправления своих служебных обязанностей как видока.

– Даже так? – удивленно поднял брови князь, – Я думал, вы захотите, как вы сами изволили выразиться, искоренять сие пагубное пристрастие где-то поближе к столице.

– Никогда не стремился к шуму больших городов.

– Неожиданно и похвально, – хмыкнул князь и посмотрел на меня гораздо более заинтересованно. – К тому же я бы вас и не отпустил. Особенно учитывая, каких усилий мне стоило выпросить в императорской канцелярии дозволение на еще одного видока. Если честно, думал, мне в насмешку подсунули какого-то неумеху. Но недавние события показали, что я лишь понапрасну грешил на своих недругов у трона.

Ну не сильно-то и грешил, но открывать глаза князю на действительность я не собирался.

– Как вы это себе видите? – перешел князь к делу.

– В идеале – в виде особой службы, приглядывающей за распространением опиумной пыльцы и других дурманящих средств. Штат может быть минимальным. Задержания и изъятия все равно должны проводить жандармы из седьмого отдела.

– Жандармы, – сморщился князь как от ядреного лимона. – Они много чего должны, но не исполняют.

Выдав эту крамольную мысль, он задумался минут на пять, а затем решительно встал, заставив меня подскочить как ужаленного.

– Что ж, Игнат Дормидонтович, вы меня очень порадовали и развеяли кое-какие сомнения. – Сказав это, он открыл одну из папок на столе и достал документ. – Засим хочу поздравить вас титулярным советником. Также я распоряжусь подготовить предписание о создании в Топинске особого отдела генерал-губернаторской канцелярии по присмотру за распространением дурманящих зелий.

– Благодарю, ваше сиятельство! – Отреагировав на оценивающий взгляд князя, я вытянулся еще больше. При этом с трудом сдержав желание еще и по-гусарски щелкнуть каблуками.

Мне все эти подобострастные проявления давались только благодаря внутреннему, глубоко скрытому фиглярству.

– До меня дошли слухи, что, не успев обжиться в городе, вы сумели поссориться с судьей и жандармерией. Надеюсь, у вас нет намерений поцапаться еще и с Аполлоном Трофимовичем? – Князь хоть и хмурился, но веселые искорки в его глазах удалось рассмотреть без труда.

Это он еще об отце-инквизиторе не знает.

– Никак нет, ваше сиятельство! Его высокородие вызывает у меня лишь чувство глубочайшего почтения!

Похоже, с фиглярством я все же перестарался. Веселые искорки из глаз вельможи пропали, но, к счастью, не сменились злыми.

– Похвально. Ну а чтобы вам не мешали местные власти, вы переходите в мое подчинение и назначаетесь чиновником по особым поручениям.

Поди ж ты, почти как Фандорин, только до статского советника мне еще расти и расти – четыре ступени в табели о рангах.

– Все предписания и инструкции получите завтра у моего секретаря. Также вам дозволяется набрать штат из трех человек по вашему усмотрению, но все задержания и изъятия будете проводить либо силами полиции, либо с помощью казаков. Я решил направить в Топинск полусотню терцев. Для спокойствия в таком важном для государя месте жандармов, похоже, недостаточно. Вот к есаулу за этим и обращайтесь.

Ну что же, не скажу, что меня завалили плюшками, но вышло очень неплохо – я получил изрядную степень свободы, решил проблему Евсея, да и новый чин, если честно, грел подверженную тщеславию душу. С князем мы попрощались на мажорной ноте, и после беготни по кабинетам генерал-губернаторской канцелярии мне милостиво дали дозволение отбыть восвояси.

Домой я возвращался в одиночку, зато с багажом как у съездившей в Париж модницы. Из Омска состав выходил рано утром, так что на вокзал Топинска я прибыл как раз к окончанию рабочего дня. Можно было, конечно, сразу отправиться домой, но решил все же отчитаться перед начальством. Весь свой багаж отправил в каланчу с посыльным. За его целостность особо не переживал, потому что в таком маленьком городке вряд ли найдется идиот, рискнувший ограбить полицейского. Из начальства в управе я нашел только Дмитрия Ивановича, да и тому явно было не до моих отчетов. Следователь пребывал в нервном состоянии и, отмахнувшись от уставного приветствия, задал довольно неожиданный вопрос:

– Игнат, ваше финансовое положение, случайно, не поправилось?

– Вы совершенно правы, поправилось, причем совершенно случайно.

Следователь оживился, и это оживление не показалось мне здоровым.

– Тогда, может, хотите выкупить мои пистолеты?

Я согласился и пару минут наблюдал, как следователя терзают два чувства – желание решить за мой счет какие-то проблемы и внутренняя порядочность. В итоге победила порядочность, и цена была озвучена вполне приемлемая.

– Дмитрий Иванович, простите за нескромный вопрос, – передав следователю тоненькую стопку купюр, спросил я. – У вас финансовые проблемы?

– Это действительно нескромный вопрос.

– Только в том случае, если вопрошаемым движет любопытство, а не желание помочь.

– Я не могу позволить себе брать в долг у подчиненного, – скупо заявил Бренников.

Да что же у него такое случилось? От прежнего уверенного в себе и отстраненно-холодного профессионала остались одни осколки. На запой не похоже, так что остается только одно – крупный проигрыш.

– Боюсь, теперь я уже не ваш подчиненный. Вот предписание о моем переводе.

Пару минут следователь оторопело смотрел на документы, а затем немного расслабился.

– Игнат Дормидонтович, – вздохнув, сказал он как равный равному. – У меня действительно проблемы, и очень крупные.

– Насколько?