Идеальный герой (СИ) - Кузьминов Денис - Страница 16

— То, что изгой умер как собака от рук безымянного адепта — нам известно. А насчет мести — нет, мы здесь не за этим. Как раз наоборот — я пришел даровать прощение заплутавшему сыну клана! — Шан Байху встал из-за стола и направился к двери. — Выйдем, поприветствуем Луны.

Бутон магнолии закрылся, лепестки плотно стиснули лучезарную сердцевину яркоцвета. Тьма сомкнулась над миром и проглотила его без остатка. Но хищник недолго наслаждался добычей. Серебряными серпами двенадцать лун вспороли живот твари и выбрались наружу. Так день уступил права ночи. Резко похолодало, ветер прибил к земле потускневшую пыльцу и посвистывал, залетая в полые стебли бамбука.

— Аж мурашки по телу, как вы здесь живете? — присвистнул чиновник.

— Император Хоцзин умер? Я заподозрил это, когда никто из вас не преклонил колено перед его указом, — сказал учитель, его тон сменился с раболепного к серьезному.

— Как проницательно! Что и следовало ожидать от Цзянь Цао, — Шан Байху рукоплескал. — Скоро наследник займет драконий трон. В Цветочной столице пройдет парад в честь нового Сына Неба. Великие кланы явятся в Магнолию, чтобы присягнуть ему на верность. Прямо сейчас со всех концов света туда стекаются сотни, даже — тысячи солдат, целые гарнизоны!

— Что? Как же защита границ?! — дедуля Цао выпучил глаза от удивления. — Бандиты же совсем распояшутся, оборотни начнут бесчинствовать вблизи деревень! Агенты Временного правительства тоже без дела сидеть не будут! Начнется хаос!

— Император желает видеть всю мощь своей армии, собрать её в единый кулак. Тут даже гадать нечего — этот спектакль нужен, чтобы припугнуть титулованных сановников, генералов и евнухов. Каждому клану, попавшему в немилость, обещано прощение, если они явятся в день восшествия на престол. В тюрьмах объявят всеобщую амнистию. Политика. Считать убытки будут потом.

— Это не просто убытки — люди погибнут! — учитель не выдержал и схватил Шан Байху за грудки. Глаза дедули не горели гневом, наоборот они потускнели от бессильного отчаяния. К нему тут же подбежали солдаты и оттащили под руки.

Чиновник аккуратно поправил халат, снял с пояса кнут, одним движением расправил его и рубанул воздух для пробы. Удар взметнул пыльцу вокруг старика. Бабуля Чухуань ахнула, закрывая рот руками. Не успел Ян, его сестра и друг двинуться к учителю, как перед ними ощетинились наконечники копий. Весь отряд пришел в боевую готовность.

— Вот что случает, когда на равных говоришь с отребьем. Ты, рыжий, — Шан Байху указал на Яна рукоятью кнута, — охотиться в лесу без разрешения окружного магистрата карается смертной казнью. Браконьерство, слыхал о таком?

Ян собирался взять слово, хотя говорить поперек старших было нельзя, но у него накипело. Не успел он и рта открыть, как Инь упала на колени и громко произнесла:

— Мой господин, я, недостойная женщина, обращаюсь к вам и молю о прощении! Никто из нашей Небесами забытой деревушки и помыслить не мог зайти на территорию императорских лесов! Прошу, проверьте, дома у нас нет ни одного орудия для охоты — ни лука, ни копья! Шкуру и мясо мы вымениваем у странствующих торговцев! Брат мой лишь бахвалился перед вами!

Лук дедули Цао пришел в негодность ещё пять лет назад, его пустили на растопку. Сейчас в деревне на охоту ходил только Ян, и оружие надежно хранилось в его душе. Инь прекрасно знала это и нагло врала чиновникам. От этого у парня на секундочку перехватило дыхание.

— Кто это у нас тут? — спросил молодой чиновник, — Подними лицо!

Инь послушно посмотрела на него, часть её верхней одежды испачкалась в грязи.

— Блуждая в дремучем лесу, я нашел прекрасный цветок, — присвистнул Шан Байху.

— Ваша похвала недостойна меня, господин, — мягко произнесла Инь и зарделась. Ян не имел ни малейшего представления как у неё это выходило. Краем глаза он заметил, что Тайцзи тоже пялится на Инь, лицо его друга побелело, а подбородок дрожал.

— Для деревенщины ты хорошо обучена, что же, я удовлетворю твою просьбу, — он повернулся к солдатам, — Обыщите дома!

Шан Байху перевел взгляд с Инь на парней, потер подбородок и спросил:

— Готов поклясться, что вам обоим уже больше шестнадцати. Эй, ищейка, определи-ка этих молодцов в гарнизон при крепости Когтей Черного дракона. Пора и вам послужить трону!

— Господин, мы единственные, кто может работать в полях, — заметил Ян.

— Держи своих юнцов в узде, старый дурак! Почему каждый тут норовит сказать поперек тебя?! — Шан Байху ударил дедулю Цао в бок ножнами, старик выдержал удар, не подняв головы.

Ян сжал кулак. В его мыслях появилось лишь одно слово: «Нюй», и всё же, он не произнёс его вслух, потому что учитель вцепился ему в руку, не давая разжать кулак. Дедуля опять встал так, чтобы закрыть молодых спиной.

— Мой господин, я вырастил недостойных детей, они впитали мою наглость и ложь! Виноват лишь я! Отравитель людских сердец! Солдаты не найдут лука, я охочусь другими способами, расставляя взрывные ловушки. Прошу судите меня, чтобы очистить имя недостойных детей!

— Взрывные? У тебя есть огненный хлопок?! — крикнул один из солдат.

Вперед вышел дядюшка Мо — дородный мужик за пятьдесят. Первое, что бросалось в глаза его собеседникам — это отсутствие у того бровей. Всего-то несколько волосинок, как оказалось, играют большую роль в мимике и общении. Без них он выглядел странным, даже — потусторонним.

— Огненный копейщик, — мужик ударил себя кулаком в грудь.

— Ещё один вор? — спросил Шан Байху.

— Господин, во время последних войн им выдавали огненный хлопок вместо жалования, — заметила ищейка.

— Браконьерство, нападение и вранье должностному лицу при исполнении — тяжкие преступления, старик, — спокойно произнес Шан Байху, вся его злость и напор пропали, — но ты сознался, поэтому смертную казнь мы заменим поркой. Хоть ты и бывший адепт, сотня ударов тебя прикончит. Пятьдесят? Нет, тоже много. О! Сорок — отличное число! Если захочешь поведать мне, кто из них сын Гэмина, я прекращу порку досрочно.

— Он не выдержит столько ударов! — крикнул Тайцзи, напирая на острые наконечники копий.

— Кнут — это оружие судьбы. Кому ты доверишь жизнь близкого — мечу, рубящему наверняка, — Шан Байху достал цзянь из ножен и выставил его вперед, клинок отливал серебряным светом лун, — или кнуту, что оставляет ужасные раны, но может оставить и жизнь? Палач, выбирающий оружием кнут, следует воле Небес!

— Мой господин, запах крови может привлечь оборотней, — заметила ищейка, принюхиваясь к ночному воздуху.

— Тогда и они умоются кровью, — отрезал Шан Байху.

Инь зашипела и попыталась подняться, но старик ловким движением прижал её к земле коленом. Он всегда предугадывал следующее движение учеников: сказывались годы тренировочных боев и отточенные приемы. Дедуля посмотрел на них и шепотом произнес:

— Он не уйдет, пока не накажет кого-нибудь, ему нужно показать свою власть. Пусть лучше это буду я, чем — вы.

Старик распоясал кушак и снял халат, оставшись в одних мешкообразных штанах. Халат он передал бабуле Чухуань. Когда солдаты увидели покрытое многочисленными шрамами тело старца, по их рядам прошли нервные шепотки. На груди, руках и спине дедули, как говорят, “не было живого места”. Колотые и резанные раны, ожоги, иногда — отсутствие целого куска мяса.

— Твоё тело — стихотворение пройденных битв, — вдруг подала голос Шан Цюфэнь, девушка облизнулась, а её глаза впервые блеснули интересом.

— Пора и мне написать пару строк, — добавил Шан Байху.

Дедуля Цао встал у стены дома, повернулся спиной и поднял руки. Пальцы он втиснул в проемы между бамбуком, чтобы держаться покрепче во время порки.

— Не думайте, будто я чудовище, — сказал Шан Байху, примеряясь кнутом к жертве, — устав предписывает медленно бить старых и немощных, иначе они могут раньше времени попасть на десять судилищ.

Ян знал, что произойдет дальше, поэтому он покрепче перехватил под руки Тайцзи и Инь. Его друг тут же попытался вырваться, увидев, как чиновник разминает руку перед ударом. Крепкого захвата было недостаточно, поэтому Ян завел руку парня за спину и надавил посильнее.