Идеальный герой (СИ) - Кузьминов Денис - Страница 2

«Особенно практика поцелуев», — добавил он про себя.

— Дурак! Если тебе надоело, мог бы просто не приходить, — прервала его размышления девушка. Она снова занесла кулак, её руку пробила дрожь, а потом произошло то, чего Ян не ожидал. Из голубых глаз крестьянки потекли водопады слёз. С носа тоже капало. На рубашке парня быстро появилось мокрое пятно.

— Хочешь расскажу тебе что-нибудь интересное? Почему трава зеленая или почему звезды видны только во тьме? Спроси, что хочешь — я отвечу! — Ян осторожно похлопал девушку по плечу.

— Я, по-твоему, глупый ребёнок? — сквозь рыдания спросила крестьянка, — Поцелуй меня!

Ян хотел возразить, снова рассказать о том, что он не её возлюбленный. Вместо этого, его тело само подалось вперед и губы поцеловали девушку. Сознание парня уступило прежнему хозяину, его бурлящим чувствам. А раз так, значит подходило время, когда он больше не властен над телом. Скоро всё закончится.

«Прямо здесь и сейчас? У неё на глазах? Это несправедливо!»

Соленый вкус слез коснулся его губ. Девушка крепко сжимала парня, будто и не собиралась никогда отпускать.

«Справедливости нет — есть только Воля Небес», — ответ пришел неожиданно, из самых глубин сознания.

«Кто ты?» — Ян был уверен, что сейчас с ним говорит не тот крестьянский паренёк.

«В мире смертных нет ничего вечного», — произнес жесткий, хорошо поставленный голос.

Точно ливень стрел с небес бил невыносимо яркий свет. Приятное тепло сменилось палящим зноем.

Девушка лежала на парне, прижавшись к нему всем телом. Капли пота с её волос падали прямо ему на лицо. От её горячих объятий у него бегали мурашки. Он тяжело дышал, воздух стал обжигающим, и сухим, как будто из него забрали всю влагу. Ян уже не чувствовал того мокрого пятна на рубашке — оно высохло за считанные мгновения. Губы парня пересохли и потрескались. Крестьянка застонала от боли. Горячие лучи стегали её по спине, заставляли вжиматься в низкую траву. Когда она отвела голову в сторону, Яну в лицо ударил нестерпимо яркий свет. Не в силах это выдержать, он зажмурился.

Небо сияло несколькими огненными шарами. Даже с закрытыми глазами он отчетливо видел яркие пятна, словно их выжгли на зрачках. Со стороны полей доносились крики. Прищурив один глаз, Ян повернулся туда. Перед ним предстало зрелище, которого он никогда не забудет:

Вода на затопленных рисовых террасах закипела, те кто работал в полях сварились заживо. Кипяток бурлил недолго, потом он просто испарился, подняв в воздух кровавую взвесь. Персиковый сад недалеко от рисовых полей вспыхнул. Сухие ветки и листва быстро занялись огнем. От деревьев повалил черный едкий дым, ветер погнал его в сторону посёлка.

На глаза Яна не успели навернуться слезы — как и любая жидкость, они испарились. Тело сковала боль, он почувствовал себя растопкой, брошенной в очаг. Его лица коснулась рука девушки.

— Помоги!

У неё не оставалось сил на крик, только на сдавленный хрип. Ян притянул девушку к себе и прикрыл спиной от нестерпимого жара. Она согнула ноги, прижала их к груди и обхватила руками колени, полностью прячась в тени парня. Затем вытянула шею, хватая ртом воздух как рыба, выброшенная на берег.

На спину Яну навалилась сотня разбойников, их острые клинки погрузились глубоко под кожу, выжигая её до черноты. Руки бурлили волдырями словно суп, доведенный до кипения. Тяжесть стала нестерпимой и повалила его на землю. Сейчас прямо под ним увядал маленький росток жизни. Они слились воедино, стали одним большим бешено колотящимся сердцем. Боль достигла предела и уступила место онемению, которое распространялась как опухоль, пожирая новые ткани.

Трава, ещё недавно мокрая от росы, превратилась в пожухлую и высохшую. Спустя какие-то мгновения, она вспыхнула прямо под ними. Огонь немедленно накинулся на их тела. Языки пламени устремились вверх, заволакивая собой сухой воздух. Весь холм стал кострищем. Ян видел только силуэт девушки, пронзительную голубизну её глаз выжгло пламя. Мольба о помощи вонзилась осколком в его душу. Ему хотелось кричать, но воздух стал топливом для огня, наполнив легкие едким дымом. Ян запрокинул голову и бросил последний взгляд в небеса, которые уже слились в яркой вспышке.

«Юэ», — светлячок мысли вспыхнул и в тот же миг померк.

Первые лучи света озарили комнату, они просочились через щели и зазоры в бамбуковых стенах. Одна из полосок света легла точно на глаза Яна. Он протер веки, моргнул. По щеке пробежала одинокая слеза. Губы беззвучно произнесли её имя — Юэ. Не в силах отогнать кошмарное наваждение, парень посмотрел в окно. Во дворе зычно прокричал петух.

Перед Яном предстало редкое зрелище: туман, что спускался с гор и застилал равнину на многие ли вокруг, сегодня был не таким густым как обычно. Ничем не ограниченный взгляд Яна устремился вдаль, до самого горизонта.

Широкое окно обрамляло живописный пейзаж. По правую сторону проходил горный хребет, он заворачивал в сторону горизонта драконьим хвостом. Под лучами яркоцвета сияние снежных шапок гор могло быть сравнимо только с утренней росой в затопленных рисовых полях.

Слева змеилась черная река, от её бурного потока отражались лучи света, блики чешуйками плясали на водной глади. И горы, и река, как направляющие линии, указывали прямо к центру, туда, где люди воздвигли портовый город. Они выбрали это место не случайно — только там рос яркоцвет. В провинции Реки Черного дракона это была гигантская магнолия.

Ствол цветка был виден за многие сотни ли. Он мог посоперничать по толщине с рощей многовековых дубов. Яркоцвет тянулся высоко к небу, его листья то и дело закрывали облака. Горный хребет лишь немного изменил траекторию роста ствола. Даже почва и камни не могли удержать титаническое растение в утробе земли: оно буквально прорывалось сквозь каменную породу, изменяя весь ландшафт провинции.

Бутон состоял из девяти розовато-белых лепестков, расположенных в три ряда. Первый ряд — наружный, он разворачивался в самом начале цикла дня и ночи. В нем было четыре лепестка. Второй ряд, тот что посередине, уже имел три лепестка, как и последний — внутренний. Цикл только начался. Бутон развернул один лепесток, и даже этого хватило, чтобы разогнать тьму. Из открывшейся бреши в мир пролился ярчайший свет тычинок яркоцвета.

Так время и отмеряли — по раскрытию яркоцвета. Чем больше расцветала магнолия — тем светлее становилось. Ночью цветок закрывался, чтобы под утро вновь начать цикл цветения.

На горизонте вырисовывались очертания Цветочной столицы провинции — Магнолии. Так уж повелось — называть города как яркоцвет, который в нём рос. Портовый город у истока реки Черного дракона. Казалось до него рукой подать, хоть сейчас выходи в путь. Но у Яна были обязанности и долг перед теми, кто его вырастил, поэтому стоило придерживаться плана. Да и пока он не почувствует энергию, ни о каком путешествии речи быть не могло.

До полудня оставалось ещё три лепестка. Резво поднявшись с циновки, Ян прошелся пальцами вдоль предплечья: бамбук врезался в кожу, оставляя там следы. Ровно восемь отпечатков. Старики говорили, что спать на бамбуковой плетенке полезно для кровообращения. Раз полезно, значит он будет продолжать — хоть и жестко.

Ян внимательно посмотрел на ладонь. Этот жест всегда успокаивал его. Естественные изгибы и линии кожи таили в себе скрытый смысл. Говорят, люди даже могли предсказать по ним судьбу. Круговой рисунок на пальцах походил на ступенчатые рисовые террасы, вырезанные прямо в холме. Вслед за рисовыми полями в его голове появились образы богатого предместья и рыжеволосой девушки, их поцелуя и смерти. Ассоциации помогали вспомнить сны.

Ян узнавал многое из наваждений. Опыт последних часов жизни нельзя назвать приятным, но и игнорировать его было глупо. Оставалось только анализировать и задавать вопросы, выуживать каждую частичку информации. Только так он сможет побороть наваждения.