Идеальный герой (СИ) - Кузьминов Денис - Страница 7

Облака расступились как раздвижные бумажные двери из Страны Ва. Горизонт вспыхнул оранжевым огнем восходящего солнца, знаменуя кровавый закат Поднебесной. Ярчайший и первый среди светил — Пламенный повелитель Ди Цзюнь ступил на Небесную лестницу. Его горючие слезы падали на грешную землю магмой. Поступь божества высекала искры и оглашала мир громовыми раскатами. Оружие в его правой руке очертаниями напоминало прямой меч цзянь, никакого металла — только голубое пламя.

Следом за божеством шли несметные когорты небожителей. Чтобы не ослепнуть от праведного гнева Ди-цзиня, воины держали оружие на изготовке, прикрывая глаза от алого зарева. Начищенная до блеска сталь отбрасывала причудливые отражения на землю. Пятна света напоминали животных, ведущих охоту среди руин Поднебесной. Крысы и быки, зайцы и тигры, драконы и змеи, лошади и овцы, обезьяны и петухи, собаки и свиньи. И не было спасения смертному, который попадал к ним в лапы. Отраженный свет плавил камень и обращал людей в пепел.

Лучник не стал ждать своей участи и сам отправился ей навстречу. Когда его сапог наступил на первую ступень, та заискрилась, всполохи молний расходились от ноги охотника. Будь на его месте смертный, тут бы и настал его конец.

— Ступая в мир смертных — готовься к смерти, — сказал Хоу И.

Ян не увидел, что произошло дальше: яркая вспышка на мгновение ослепила его, прогремел взрыв, и парня выбросило из чужого тела. Теперь он стоял в полумраке, где-то вдалеке маячила полуразрушенная небесная лестница.

Из-за горизонта показались бледно-синие серпы полумесяцев. Они шли один за другим, как звенья цепи. Тусклый лунный свет упал на землю. То были двенадцать лун — дочери Пламенного владыки и его второй жены. Они выстроились в ряд и опоясали всю землю. Свет не пропал навсегда, теперь люди могли выживать по ночам под лунным сиянием. Оно не дало вечной мерзлоте сковать Поднебесную. Ледники и стужа отступили перед бледной красотой лун. А где-то уже пробивались первые ростки яркоцвета — будущего спасителя Поднебесной.

— Сто восемь снов, сто восемь дней, сто восемь страстей, сто восемь жизней и сто восемь смертей, — перечислял Хоу И, — что ты понял, пережив их? Чего возжелал более всего?

Голос снова шел изнутри Яна. Теперь парень находился в собственном теле, в первый раз за все сто восемь наваждений. Его тело парило во тьме. Он почесал макушку — небожитель до этого не задавал ему вопросов. Пришло время для беседы. На вопрос всегда нужно найти ответ — это означало, что Яну пора вспомнить те чувства, вспомнить прожитое.

Тьма начала изменяться, в ней стали проявляться прожилки, затем трещины, из них лилось золотое сияние. Когда темнота треснула до основания и посыпалась, словно осколки стекла, всё залил свет, от него некуда было деться и нельзя — отвернуться. Яркость достигла предела, и Ян закрыл глаза.

Вдоль стройного ряда домов проходила вымощенная кирпичом дорога с идеально подогнанными друг к другу блоками, по бокам в них были выдолблены желобки, по которым сливали нечистоты.

Скрывшись в тени здания, он сидел на холодном камне, подтянув под себя культи, оставшиеся от ног. Шрамы давно перестали напоминать о себе, ведь с последнего сражения минули годы.

Из соседнего окна вылили ведро помоев, брызги долетели до его лица, в нос ударил неприятный запах гнили. Но ему было не привыкать — такова жизнь всеми забытого ветерана.

Оставалось только вытянуть руку и просить милостыню у прохожих, ведь теперь он не герой, а грязный попрошайка. Тонкая кожа обтянула предплечье и кисть, показывая каждый изгиб и костяшку. Люди проходили мимо, старались не смотреть ему в глаза. На их поясах позвякивали связки медных монет.

Когда солнце уже начало клониться к закату, к нему подошли люди. Несколько человек обступило его, в руках у них были дубинки. Один из них выкрикнул: «Пора убирать мусор!», замахнулся и ударил, к нему присоединились остальные. Ветеран знал, как поступить — он закрыл голову руками, вжался в камень, выжидая, когда его мучителям надоест играться с калекой. Они были всего лишь толпой малолеток с никудышно поставленным ударом. Их палки жалили его кожу, но не ломали кости. Ещё несколько ударов и у них началась отдышка, теперь в него летели плевки, а значит, скоро всё закончится.

Так ему казалось, но годы боевой славы давно минули и вместо крепкого тела у него остался только скелет, обтянутый кожей. То, что раньше было всего лишь царапиной, сейчас оказалось смертельной раной. Его чувство боли притупилось, возможно, и вовсе пропало после долгих лет жалкого существования на грани жизни и смерти. Мучители ушли, оставив попрошайку захлебываться в луже собственной крови. Рядом приземлился ворон. Птица вопросительно склонила голову на бок, будто интересовалась: «Всё ли с тобой в порядке, добрый человек?», не дождавшись ответа, она начала выклевывать ему глаза. Опустилась тьма.

Одна из прошлых жизней Яна вдруг прошла перед ним. Его уже посещал кошмар с последними мгновениями этого калеки, забитого до смерти в подворотне. Когда Ян открыл глаза боль от ран всё ещё жгла кожу, хотя сейчас парень пребывал уже в собственном молодом теле. Раны будто напоминали ему о том, что даже сильнейших из смертных ждёт забвение.

В этот раз всё было иначе. Ветеран сам двигал телом, его разум был чист, а сознание не померкло, уступив Яну бразды правления. Парень словно стоял в стороне, был как безмолвный свидетель убийства, ни в силах ничего сделать, чтобы помешать ему.

«Неужели в поисках ответа меня отбросило к прошлой жизни? Такое вообще возможно? Сколько ещё продлится этот ад?»

Вместо ответа тьму поглотил ярчайший свет, пришлось снова прикрыть глаза — так он был нестерпим.

Люди ломились внутрь дома, барабаня кулаками по воротам. Яростный стук заставил его покинуть страну грёз, в глаза ударил утренний свет, выжимая две слезинки. Он лежал на двуспальной кровати, такой просторной, что даже раскинув руки нельзя было дотянуться до её краёв. Разум пытался управлять телом, отдавал ему приказы: встать и бежать, но пелена сна ещё не ушла окончательно. Она обернула собой звуки, оттого те были глухими и далекими, практически нереальными. Голова утопала в мягкой подушке, тело не желало срывать с себя теплого одеяла. Снизу раздался треск, затем грохот — ворота пали. Вместе с ними пали и остатки сна.

Вскочив на ноги, он вздрогнул, когда пятки коснулись холодного пола — вся обувь осталась у входа на первом этаже, а времени надевать одежду не было. Позади уже звучал топот, скрипели ступеньки — линчеватели поднимались на второй этаж. «Что пошло не так? Сегодня день торгов, неужели они узнали про обман?» — мысли били как молнии, раскалывая голову и устремляясь вниз по позвоночнику к пяткам. Впопыхах накинув нижнюю рубашку, торгаш перелез через окно, под ногами захрустела черепица. Холодный утренний ветер набросился на голую кожу.

Снизу кто-то крикнул: «Он вылез из окна!». Недоброжелатели оказались достаточно дальновидными, чтобы оставить человека на стрёме. Когда торговец рефлекторно дернулся, чтобы увидеть того, кто его заметил, козырёк не выдержал и несколько рядов черепицы съехали вниз. Потеряв остатки равновесия, торговец кубарем покатился следом за ними, и только в последний момент успел зацепиться за край, повиснув прямо над землёй. В боку защипало, озноб пополз по руке, вгрызаясь в неё сотнями иголок. Он перестал чувствовать пальцы, и в то же мгновение сорвался вниз. Белая рубашка пропиталась кровью и была разрезана в месте куда его ударил дозорный. У того был длинный топор. Ноги уже не держали, ему оставалось только безвольно лежать и ожидать своей участи. Палачи подоспели быстро. Почему-то ему стало всё равно, хотелось спать.

— Торговый дом Фэнь аннулирует сделки с вами, — сказал нависавший над ним мужчина. Непонятно было сколько ему лет — черты его лица размылись.

— Хочу спать…

— Лжецам и в смерти не найти покоя, — в руках у мужчины блеснул размытый силуэт короткого клинка. Когда его тень накрыла торговца — всё было кончено. Опустилась тьма.