Поход самоубийц (СИ) - Попов Илья В. - Страница 29

Птаха было решила обрубить канаты или скинуть «кошки», но бешеный огонь заставил ее отказаться от этой идеи. Необходимо было срочно что-то предпринять. И кажется, у Спайка появилась какая-то идея, так как его плоскую морду вдруг озарила хитрая улыбка. Поймав за плечо одного из матросов, он спросил:

— Я видел на этом корыте закрытые порты. Пушки готовы к бою?

— Конечно. Капитан… то есть господин Бот, — парень кинул быстрый взгляд на распростершееся неподалеку тело бывшего командира, — строго следил за этим. Говорил, что доверять андринцам — равно что совать руку в ржавый капкан, вымазанный дерьмом.

— И тут я с ним полностью согласен, — ощерил зубы Спайк. — Пойдешь со мной. А еще ты и ты. Живо, кутята недотопленные, и даже в мыслях не держите ударить нам в спину. Если думаете, что те ублюдки, расправившись с нами, пощадят вас, глубоко ошибаетесь!

Видимо, столь простая мысль доселе не приходила команде захваченного судна в голову, так как все до единого, услышавшие его вопль, принялись суетиться с еще большим рвением. Вместе с несколькими моряками Спайк нырнул сквозь темный проход, ведущий на нижнюю палубу, Архан тем временем вновь создал магический щит, куда больше предыдущего, пытаясь укрыть судно от смертоносных огненных лучей, что один за одним пускали жрецы.

Тео же, сидя на корточках, нашептывал что-то в сжатый кулак. Закончив, он выбросил за борт с десяток белых семян. Через несколько мгновений вода забурлила и из нее прямо берег начали выпрыгивать треугольные рыбы с крупной пастью, что тут же вцеплялись в лица и руки инквизиторов и стражей. Вряд ли призванные твари могли хоть как-то серьезно навредить врагам, но внесли сумятицу в их ряды, подарив тем самым кораблю и его команде несколько драгоценных минут.

Откуда-то снизу раздался вопль: «Пли!», и один за одним грохнуло три выстрела, ударившие по пристани и по суетящимся по ней людям. Тех, кому не посчастливилось попасть под ядра, попросту раскидало на мелкие ошметки, включая одного жреца. Кого-то отбросило в сторону, другие попадали в море и теперь бултыхались на волнах, пытаясь добраться до берега, прочие же бросились врассыпную.

Лишь один человек застыл там, где стоял, неподвижный, словно статуя. Рихтер был словно заговорен: казалось, на нем не было и царапинки, лишь одежда и плащ его покрыл толстый слой поднявшейся пыли. Бродящий по палубе Зверь вдруг застыл на месте, а потом вскарабкался на ближайшую матчу и с шумом втянул ноздрями воздух.

— Ты!.. — прорычал он, указывая длинным когтем прямо на великого магистра. — Это был ты!.. Я! УБЬЮ! ТЕБЯ!

Зверь оттолкнулся от мачты, метясь прямо в воду, чтобы, похоже, добраться до Рихтера, когда тот вскинул руку с пистолетом. Зверя тряхнуло в воздухе и он с диким грохотом рухнул на мокрые доски. Рихтер же довольно ухмыльнулся, опуская дымящийся пистоль, а после развернулся и направился в город, не обращая ни малейшего внимания на корчащихся на его пути раненых. Один из них уцепился великому магистру за сапог — тот пронзил его сердце шпагой, даже не сбавив шаг.

А вот с распластавшимся на палубе Зверем вдруг начало происходить что-то странное. Он мелко-мелко затрясся всем телом, точно от холода, издал протяжный стон, из пасти его повалила желтая пена, морда начала сплющиваться, пальцы уменьшались прямо на глазах, несколько секунд — и пред глазами Ленса уже лежал знакомый ему полностью нагой калека, в чьем плече зияла свежая рана.

— Отнесите его в каюту и наложите повязку, — приказал Ленс столпившимся вокруг морякам, что наблюдали за происходящей на их глазах трансформацией с нескрываемым отвращением.

— Ну уж нет, господин, — попятился один из матросов. — Мы к этой твари и пальцем не притронемся, хоть на куски режьте…

— Могу устроить, — прошипела Птаха, возникнув за спиной мужчины и приставив один из своих кинжалов к его горлу. — И ты даже не представляешь, сколько крови может потерять человек перед тем, как сдохнуть. Могу продемонстрировать.

Матросы, пусть и нехотя, но подчинились. Положив Зверя на залатанное одеяло, моряки понесли его вниз. Ленс же позволил себе выдохнуть. В последний раз взглянув на удаляющийся Итеса, он вдруг почувствовал, что палуба уходит из под его ног, а голоса вокруг сливаются в одну несвязную какофонию. Резкая боль в затылке — и он погрузился в уютную блаженную тьму.

Дверь с шумом раскрылась — и в комнату в буквальном смысле этого слова влетел низенький толстячок с подбитым глазом и порванным сюрко. То был бургомистр Итеса, славного города, до недавнего времени славящегося тем, что в нем за последние десять лет не происходило ничего интереснее кабацких драк средь сошедших на берег пьяных матросов. Бургомистр поднялся на ноги, держась за ушибленный бок, и оглянулся на инквизиторов, что привели его сюда столь безапелляционным способом.

— Как вы смеете! — взвизгнул он, подбирая упавший с головы берет. — Я — бургомистр Итеса, и как только его величество узнает…

— О том, что вы укрываете в своем городе чернокнижников, нелюдей и чудовищ? — поинтересовался Рихтер, сидящий за столом из красного дерева и чистящий ногти ножом для бумаги.

— Да! То есть, нет, разумеется! — бургомистр затряс щеками. — Я требую объяснить, по какому праву меня хватают словно какого-то бродягу и…

— Сядь.

Голос Рихтера точно окатил бургомистра ведром ледяной воды. Закончив причитать, он плюхнулся на краешек стула, глядя на великого магистра с неприкрытой опаской.

— Итак, — Рихтер отложил нож и придвинул к себе бумаги. — Значит, вы утверждаете, что ничего не знаете о шайке преступников, что каким-то чудесным образом сумели незаметно проникнуть в город и укрыться в забегаловке «Могила моряка»?

— Ну конечно! — воскликнул бургомистр. — Иначе бы я сразу повелел заковать их в кандалы!

— Сомневаюсь, что ваши люди, привыкшие гонять уснувших на улицах пьяниц, смогли бы претворить ваши указания в жизнь, — хмыкнул Рихтер. — Негодяи убили более трех десятков местных стражей и примерно столько же святых воинов, включая нескольких членов ордена Очищающего Пламени, а также жреца-практика. Я уж не говорю о раненых. Ущерб городу по самым приблизительным расчетам оценивается в десятки тысяч оренов, а инцидент с тэлльским кораблем грозит международным скандалом…

— Насколько я знаю, именно ваши люди первыми открыла огонь по «Року Саншары», — заметил бургомистр, но под тяжелым взглядом Рихтера изрядно смутился и беспокойно заерзал на месте. — Хотя любому здравомыслящему человеку понятно, что то была вынужденная мера.

— Как бы то ни было, — Рихтер откинулся на спинку стула и сплел пальцы, — общественность требует наказать виновных. Некоторые вдовы, потерявшие единственного кормильца, уже готовы были идти на штурм ратуши со скалками наперевес, ибо терять им уже нечего. И если от смердов еще можно откупиться, то вот заставить замолчать тэлльских послов, стоит им только узнать о потерянном корабле, будет куда сложнее. А они узнают, поверьте — у северян везде есть свои уши.

— Что ж, — приосанился бургомистр и на лице его застыло выражение покорной безысходности; наверное, именно с таким видом солдаты идут в свою последнюю атаку, понимая, что исход битвы уже предрешен, — раз того требует народ, я готов предстать пред любым судом: мирским иль духовным. Видит Судья — мои руки не запятнаны чужой кровью и пускай Карательница обрушит на меня весь свой гнев, если я солгу хоть словом, хоть делом.

— Похвальное рвение, — с одобрением кивнул Рихтер. — Пожалуй, вам стоит переговорить с этими двумя без посредников. Если, конечно, боги снизойдут принять вас лично.

До бургомистра не сразу дошел истинный смысл его слов. Взвизгнув, он попытался было вскочить на ноги, когда к нему из тени быстро шагнула невысокая фигура и набросила на шею удавку. Рихтер до последнего наблюдал за тем, как лицо бургомистра наливается красным, глаза вылазят из орбит, а ноги сучат по полу так быстро, что могло показаться, будто он танцует какой-то забавный танец. Наконец бургомистр перестал трепыхаться, обмяк и медленно стек на пол, уставившись в потолок стеклянным взглядом.