Моё имя (СИ) - Соболева Анастасия - Страница 43

Ады в комнате не было. Её кровать была в полном беспорядке и понять от чего не предоставлялось возможным: то ли она отдыхала на ней лишь недавно, то ли ещё не успела привести всё в порядок, после ночного обыска, обусловленного подозрением в предательстве. На столе лежали какие-то бумажки, а её личные вещи, вроде расчёсок и ночных рубашек, валялись прямо на подоконнике (да и под ним тоже). Два горшочка с ростками комнатных растений, которые она так старательно выращивала на протяжении нескольких недель, были разбиты вдребезги и блестели острыми осколками чуть ли не во всех уголках помещения. Видеть подобное было до ужаса странно, ведь, как-никак, совершая утренние полёты, я всегда удивлялся тому, какая в её комнате идеальная чистота. Видимо, нужно признать, что, скорее всего, с того момента, как Ада Норин вернулась во дворец и до того, что происходило здесь и сейчас, сюда она ещё ни разу не заходила. Но разве ей не плохо? Где же она тогда?

Сидя на покатой крыше и наблюдая за блестящими в темноте звёздами, я ждал её возвращения. Но прошло десять минут, двадцать, час, — а девушки всё не было. Мне это порядком поднадоело, и я поднялся в небо, дабы хоть пару раз облететь вокруг дворца и, заодно, успокоиться. Волновался я о многом, но точно не об Аде Норин. Почему-то был уверен, что уже завтра увижу её такой же, как и всегда: в идеальночистой форме, с распущенными волосами и неотразимой улыбкой на лице. Может, спрошу о сегодняшней ночи, а, может, и нет, — в любом случае она точно найдёт ответ, что удовлетворит меня целиком и полностью.

Оглядевшись вокруг, я сильно изумился, поняв, что крылья, по собственной, никоем образом не зависящей от Сирила Девериуса воли, привели меня к месту, на котором лишь сегодня я провёл столь незабываемое утро.

Небольшая поляна, хранящая в себе воспоминания о танце Ады средь зимнего снегопада, приняла меня, как старого, доброго друга. Я присел, вдохнул свежий, ночной воздух, и вскоре прилёг. Звёзды, за которыми девушка наверняка наблюдала вчерашней ночью, теперь наблюдали за мной, давая возможность с головой окунуться в омут собственных мыслей.

Пандора против Ады, Лудо против Ады, но за Пандору, Вик за Аду, но против Лудо, и Лудо, возможно, против меня. С какой стороны ни посмотри, сегодня мир играет со мной в самую жестокую из всех возможных игр, заставляя выбирать средь дорогих мне эксилей (и людей) кого-то одного.

Но выбрать я просто не мог.

Вик — моя поддержка, Лудо — опора, а Ада — яркий-яркий свет, освещающий кромешную тьму. И правда в том, что лишиться хоть одного из них для меня страшнее, чем потерять собственные крылья.

Конечно, я не могу до конца понять, что творится в голове у этой девчонки, и, если подумать… я даже ничего не знаю о ней. В своих беседах мы ни разу не затрагивали тему её прошлого, в отличие от моего. Она рассказывала мне о многом, но эти истории были по большей части о её мире, а не о ней самой. Возможно, Ада хранит куда больше секретов, чем кто бы то ни было из нас. Возможно, открыв мою клетку, она всё также продолжает метаться взаперти в своей…

Адлер Девериус… Джерд Девериус… Хаган Девериус… Как бы я хотела узнать, кто именно написал весь этот бред! Тогда бы могла с чистой совестью повыворачивать ему большие пальцы, дабы он больше никогда в жизни не занимался подобной дуристикой.

«Королевская хроника» бесполезна. Как и «Краткий очерк истории». Как и «История погоды за последние триста лет». Как и десятки книг до этого. Всё в них — лишь сухие, никому не нужные факты, в которых нет ни одно намёка на истинную суть природы эксилей, ни одного упоминания об их слабостях, и ни одного указания на то, как именно я могла бы разобраться с тварями раз и навсегда.

Собираясь положить очередную книгу в одну из образовавшихся вокруг стола стопочек, я передумала на полпути и вместо этого со всей силы швырнула её куда подальше. Она врезалась в книжный стеллаж напротив и, опустившись на покрытый ковриком пол с глухим стуком, потянула за собой ещё несколько книг в золотистой обложке. В этот самый момент с моих волос слетела небольшая резинка, и они упали на лицо, полностью закрыв и так урезанный в библиотечном мраке обзор. Одним яростным движением я откинула назад свою белоснежную шевелюру и, отставив в сторону весьма неудобный стульчик, упала на столь же неудобный диван. Глаза смотрели в потолок, но перед ними всё также стоял перечень эксильских королей за последние триста лет, который я теперь с лёгкостью могла пересказать наизусть. Как же противно от одной только мысли о том, что на столь дикую ерунду я потратила столь много времени!

Библиотека Анжей была полной противоположностью библиотеки Девериусов уже потому, что, в отличие от второй, в ней не нашлось ни одной книги, написанной человеком. Вся здешняя литература была привезена с того, неведомого мне мира, откуда пришли эксили. Поскольку в коллекции Сирила количество таких редких книг насчитывало единицы, сей расклад меня более чем обрадовал. Да что там говорить! Попав в эту сокровищницу знаний, я была просто в восторге и предвкушении мировых открытий. Вот только энтузиазм прошёл также быстро, как и появился.

Очень быстро я осознала, что мне ни за что на свете не найти иголку в стоге сена за тот небольшой отрезок времени, которым располагала. Бал в честь дня рождения Пандоры был намечен уже на завтра, а уговорить Сирила прибыть в двенадцатую зону хотя бы на день раньше (конечно же, под предлогом моего дикого интереса к новой местности) и так стоило колоссальных усилий. Итог? Я провела в библиотеке целый день, не продвинувшись при этом ни на йоту.

Похоже, что, изначально выбранным мною детским способом добиться можно лишь усталости на пару со злостью, и, пока ко второй не прибавилась ещё и первая, мне просто необходимо найти другой, более эффективный и действенный, выход. Вот же ж… чёрт бы побрал это всё!

С моей небольшой авантюры за стены дворца прошло уже пять дней. Честно говоря, я сильно сомневалась в её успехе и под конец даже стала сожалеть о содеянном, но, к большому удивлению и счастью, всё получилось. Об этом я узнала в первый же день по тому ужасу, с которым на меня смотрела дворцовая прислуга — служанки Аду Норин, конечно, с давних пор недолюбливали, но найти в их глазах столь ярый блеск было неожиданностью даже для меня. Тогда-то я и поняла, что слова, сказанные Сирилом на той поляне, не были просто словами, и он, на самом деле, начал приводить их в действие.

Однако, пусть статус спутницы короля и стал моим плюсом внизу дворцовой иерархии, на её верхушке он принёс мне лишь дополнительные проблемы. К примеру, Пандора. Долгое время мы с ней вообще не пересекались, и всё, что мне оставалось — это догадываться о её душевном состоянии, беря информацию со слов служанок низшего ранга и время от времени брошенных на меня Виком упрекающих взглядов. Но лишь вчера произошло нечто действительно из вон выходящее.

Вечером Пандора собственноручно проделала весь долгий путь к верхушке башни личной прислуги и постучалась в мои, уже надёжно запертые, двери. Я догадалась о том, кто это, ещё до того, как она со всей силы стала ломиться в просевшее дерево, так как столь тяжёлые и нервные шаги во всём дворце принадлежали лишь ей. В тот день был мой выходной (по правде говоря, на предбальное время Сирил вообще освободил меня от работы), так что нет ничего удивительного в том, что искала она меня именно здесь. Не укладывалось же в голове то, что столь важная персона вообще снизошла до поисков кого-то вроде меня (вообразить то, каким большим ударом по её самолюбию это было, у меня даже сейчас не до конца получается). На самом деле, слушая Пандору сквозь закрытые двери, мысленно и довольно культурно я поведала ей обо всём том отвращении, которое вызывает во мне сам факт её существования. Однако только мысленно. Наяву я, стиснув зубы, молчала, делая вид, что в комнате вообще никого нет (поскольку сейчас всё и так шло подозрительно хорошо, привлекать к себе ненужное внимание новыми скандалами было бы слишком неосмотрительно). После того, как Пандора вдоволь накричалась, проклиная меня всем изяществом речи, на которое только была способна, я услышала удаляющиеся вниз по лестнице гулкие шаги, знаменующие собой то, что ей, наконец, надоело разговаривать с дверью.