Плохой (ЛП) - Ловелл Л. п. - Страница 15

Она такая безжалостная. Настолько дикая, что моё сердце подпрыгивает в груди.

Мрачная симфония наполняет комнату, когда рыдания Марата смешиваются с приглушенными криками Виктора. Камилла обращает своё внимание на Марата, поглаживая пальцем его щеку.

— Ш-ш-ш, — говорит она, обходя его сзади. Обхватив его подбородок, она скользит рукой по его затылку, прежде чем резко свернуть ему шею в сторону. И господи, этот треск эхом разносится по комнате… Тело Марата с глухим стуком падает на пол, а затем она уходит с улыбкой.

Греховность кружит вокруг неё, как разъярённый шторм.

Она великолепна.

Она легкомысленно машет рукой в направлении Виктора.

— Этому потребуется время, чтобы умереть. Может, тебе захочется пристрелить его, если тебе куда-то нужно.

Я изо всех сил стараюсь сдержаться и поворачиваюсь к группе мужчин в дальнем конце комнаты.

— Джентльмены, всего лишь напоминаю, почему вам не следует восставать против меня. Последствия ужасны. — Хлопнув в ладоши, я встаю со стула. — Что ж, для одной ночи достаточно волнений. Игорь, застрели его.

Раздаются быстрые выстрелы, а затем я выхожу из здания вместе с Камиллой рядом со мной.

КАМИЛЛА

«River of Fire» — In This Moment (трек)

Запах обугленной кожи исходит от моего пальто, когда мы выходим на улицу, и я не могу притвориться, что мне это не нравится. Я люблю огонь — слишком сильно. Когда-то я боялась его, но он очистил меня, сформировал, создал то, кем я являюсь сегодня.

Ронан придерживает для меня дверцу машины — о, он умеет открывать двери, — и я двигаюсь на сиденье, думая о том, что только что произошло. Это наказание я приберегаю для тех, кто причинил мне зло или предал меня самым худшим образом. Вдыхать пламя до тех пор, пока оно не опалит твои лёгкие и ты не задохнёшься, должно быть, ужасный способ умереть.

Я не знала этих людей, и они ничего мне не сделали, но они служили определённой цели: добраться до Ронана Коула. Ронан питает слабость к насилию и жаждет возмездия. Я вижу это в его глазах: потребность, стремление, такие похожие на мои собственные. Но, в отличие от меня, он держит свои под замком, скрывая это под своим прекрасным лоском.

Он попросил меня наказать их, быть жестокой, и поэтому я дала волю худшим частям себя. Я позволила своей зависимости от самой элементарной формы человеческой власти — отнятия жизни у другого человека — поглотить меня. Для него. Чтобы добраться до него. Я хочу подпитывать его слабость, чтобы самой стать ею; раскрывать все его самые тёмные секреты, пока он не созреет для того, чтобы их раскрыть. Я хочу уничтожить Ронана Коула, но я также хочу принять его порочность. Его тьма тянется к моей, и они смешиваются и кружатся вместе в пустоте, созданной нами самими. Я так легко могла бы стать тем монстром, каким он хочет меня видеть. В конце концов, это не так уж трудно, я дочь своего папы.

Тёмная ночь ползёт мимо окна, и я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Ронана. Голубое свечение телефона в его руке отбрасывает тени на его лицо.

— Не хочешь поужинать со мной завтра вечером? — спрашивает он, прежде чем оторвать взгляд от телефона.

Я хмурюсь.

— Что?

— Не хочешь присоединиться ко мне завтра за ужином? Я спрашиваю только из вежливости, у тебя нет выбора в этом вопросе.

— Знаешь, — я закатываю глаза, — ты мог бы притвориться, что ты не мудак, хотя бы на две с половиной десятых секунды.

— А зачем притворяться?

— Верно, — вздыхаю я. Это идеально. Я воспользуюсь любой возможностью, чтобы сблизиться с ним, но я не могу сделать это слишком лёгко. — Почему ты хочешь, чтобы я пошла?

Его палец касается моей щеки.

— Ты заставишь многих мужчин на ужине завидовать мне. Мне действительно нравится, когда мне завидуют…

— А я-то думала, что ты выше таких вещей, Русский.

— Внешность — это всё.

— А что мне с этого? — я прикусываю губу.

— Притворяешься, что у тебя есть выбор в этом вопросе.

Я приподнимаю бровь. Я пойду чтобы узнать о нём побольше. В конце концов, знания — это сила.

— Отлично. Куда мы направляемся?

— В Москву.

— Не то чтобы у меня были другие идеи, — бормочу я.

— И я не могу представить тебя как бывшего лидера картеля Хуарес. Думаю, должность генерального директора Банка Венесуэлы вполне тебе подойдёт.

Я качаю головой.

— Почему именно банк?

— Это деловой ужин, а я владею многими, очень многими банками.

— Ну конечно же.

Он изучает моё лицо, как будто ждёт, что же последует дальше.

— И не будь дурой, Камилла.

Я складываю руки на груди.

— И снова. Мудак.

По правде говоря, я заинтригована его миром и, осмелюсь сказать, им самим. Кроме того, что ещё мне остаётся делать? Сидеть в той комнате и злиться? Я отказываюсь терять надежду и просто принимать участь его пленницы. Я убью его, но я не смогу добиться этого из-за запертой двери. Если возможно, мне нужна хоть капелька его доверия, но я не уверена, что Ронан сможет мне доверять. Вот почему он такой могущественный.

Но в ту секунду, когда он приблизится ко мне хоть на дюйм, я пройду милю, чтобы уничтожить его к чёртовой матери.

РОНАН

«That Dress» — The Pale White (трек)

Солнце садится за горизонт, когда машина петляет по оживлённым улицам Москвы.

Я отправляю сообщение Игорю: «Приведи Камиллу через пять минут», — затем откидываю голову на спинку кожаного сиденья, уже до ужаса устав от вечеринки, на которую собираюсь пойти. Мой банк поддерживает Деревичи, и от меня, как от ярого сторонника, ожидают, что я появлюсь на этих мероприятиях. В конце концов, иногда фотография рукопожатия может купить вашу невиновность.

Машина подкатывает к ресторану, и я жду, пока водитель откроет дверь. Когда я выхожу, вспыхивают камеры. Я улыбаюсь и машу рукой, наблюдая, как Николай и Анастасия идут ко входу в ресторан. Её взгляд скользит по мне. На её лице появляется глубокая гримаса, когда она прижимается к своему мужу. Даже отсюда я вижу это страстное желание. Женщины — такие предсказуемые существа: заставь их поверить, что есть что-то, чего они не могут иметь, и они захотят этого ещё больше, будут искать это, как наркоман, ищущий ещё одну дозу. Бедная Анастасия, если бы только она понимала, что между зависимостью и смертью существует тонкая грань.

Я пожимаю руки политикам, другой элите, а затем протискиваюсь внутрь. В ресторане царит бурная деятельность. Официанты и официантки снуют туда-сюда, надеясь получить лучшие чаевые в своей жизни. Вся комната заполнена мужчинами в костюмах, красивыми женщинами с идеальной улыбкой.

Я пробираюсь между столиками в поисках своей визитной карточки, и мужчина преграждает мне путь.

— Мистер Коул, — говорит он, протягивая мне руку для рукопожатия. Я беру его и киваю. — Я Рик Ванхойссен, член парламента номер сто девять. — Он ухмыляется. Мне хочется закатить глаза, но зрительное восприятие важно, когда ты пытаешься обмануть.

— Очень приятно с вами познакомиться, — говорю я.

— Я просто хотел поблагодарить вас за благотворительный взнос вашего банка в детский дом «Сквея».

Я замечаю табличку со своим именем на дальнем столике и ещё раз улыбаюсь.

— Благослови маленьких детей, — произношу я, прежде чем похлопать его по спине и, извинившись, пройти на своё место.

Столик Деревичи находится рядом с моим, и я улыбаюсь ему, садясь рядом с Антоном. Премьер-министр Василий сидит по другую сторону от Антона и обсуждает какую-то валютную политику, но я сомневаюсь, что Антон слышит хоть слово. Его лицо блестит от пота, и он продолжает беспокойно ёрзать на своём сиденье. Совесть человека может стать таким бременем… Я беру салфетку со стола и расстилаю её у себя на коленях.

— Ты плохо выглядишь, Антон, — говорю я. — Надеюсь, ты не сляжешь с гриппом. Это кошмарно. — Я насмешливо улыбаюсь, прежде чем поднести стакан воды к губам.