Темный Нижний (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 30

Тихомира всё шепчет что-то над колечком, зажав его в ладони. Другие гости окружили княгиню плотно, следят за происходящим внимательно — контролируют, чтобы всё было правильно, без обмана. Предполагалось, что Птицын будет стоять там и следить, чтобы его не обманули. Однако Валерка считал это бессмысленным. Во-первых, и так обманули, сто процентов. Во-вторых, в этих наговорах он всё равно ничего не понимает — русалка может нести любую чушь, он всё равно разницы не почувствует.

Наконец, Тихомира закончила шептать, трижды пронесла перстень над огнём свечи, воздела руку с кольцом вверх, демонстрируя собравшимся результат. На взгляд Птицына в кольце ничего не изменилось, но все остальные одобрительно загудели. Русалка подошла к проруби и швырнула туда результат своих трудов. Кольцо, блеснув напоследок, почти без всплеска скрылось в тёмной воде.

— Идите, господин Птицын. Докажите, что вы настоящий князь.

Валерка пожал плечами, и нырнул в прорубь. Вода поглотила тело, сжавшееся в ожидании жуткого холода… и парень чуть не выпустил запасённый воздух от удивления. Было тепло. Как будто на улице лето, градусов тридцать, а вода лишь дарит приятную прохладу. Русалки подсуживают? Или, может, троллье пиво оказалось непростым зельем? Очень интересная загадка, но разбираться в ней некогда — подводного дыхания ему явно не дали. Валерка открыл глаза, пытаясь разглядеть злосчастное кольцо. Ничего, конечно же, не увидел. Так, показалось, что блеснуло где-то глубоко внизу — туда и направился, широко загребая руками и пытаясь игнорировать облепившую тело, тяжёлую одежду.

Дно оказалось не так уж глубоко — метров пять. Хорошее дно, песчаное, с редкими, плавно покачивающимися водорослями. И одежда оказалась кстати — не нужно всё время грести, чтобы не всплывать. Правда, темно, но это почти не мешает — его зрение удивительным образом изменилось, как тогда, при охоте на низших вампиров. Кольцо он пока не видел, но был уверен, что найдёт.

Ладони коснулись песка, Валерка, стараясь не поднимать мути, начал осматриваться. Сделал пару гребков в одну сторону, в другую. Хотел развернуться, но вдруг почувствовал — что-то мешает. Оглянулся, и мысленно чертыхнулся — это оказалась плеть какой-то водоросли. Обвилась вокруг ноги, будто специально. Потянулся, чтобы сорвать растение — не вышло. Обнаружилось, что и рука завязла. Птицын дёрнулся, пытаясь вырваться — ничего не получилось. Времени под водой прошло меньше минуты, может, секунд сорок, но паника — плохой помощник. Валерка сразу начал чувствовать нехватку воздуха. Дёрнулся ещё раз, сильнее, но водоросли только надёжнее затянулись на руках и ногах. Попытался взять себя в руки, успокоился. Потянулся к ножу на поясе, и не нащупал. Нож выпал из казалось бы надёжных ножен, и лежал теперь на дне, всего метр в сторону. Только руку протяни, да вот, не получается. Парень вцепился в оказавшуюся неожиданно прочной плеть, попытался размотать — безуспешно. А воздуха всё меньше. Грудь начинает гореть, мучительно требуя вдохнуть воду. Тело не понимает, что будет только хуже. Тело хочет жить.

Перед глазами, среди тёмных и светлых кругов, появляется прекрасное женское лицо. Губы изогнуты в нежной улыбке, глаза лучатся любовью. Светлые, распущенные волосы окружили голову ярким облачком, будто нимбом.

— Бедный! — говорит девушка. — Ты же сейчас утонешь. Умрёшь! Так нельзя. Давай я тебе помогу. Прими мой поцелуй, милый, и тебе больше не нужно будет дышать. Ты сможешь плавать под водой столько, сколько захочешь. Давай, милый мальчик!

Она тянется к нему губами, всем телом. Губы — яркие, чувственные, так и манят к ним прикоснуться — Валерка уже не видит ничего, кроме этих губ. Зажмурившись изо всех сил, парень на последних крохах сознания рвётся в сторону, вверх. Воздух! Грудь просто горит от нехватки воздуха, Валерка проталкивает его в себя, и кажется, что нет ничего слаще. Но всё равно — мало. С минуту Птицын приходил в себя, а когда перед глазами прояснилось, и он смог хоть немного соображать, обнаружил, что находится в лесу.

— Всё-таки получилось, — кивнул сам себе Птицын. — Нет, ну какие сволочи! А я-то какой идиот! Это ж надо было поверить, что они будут играть честно!

Злость так и кипела, хотелось скорее вернуться и… что? Что он может сделать, находясь под водой?

— Нет, придётся выбираться так, — сам себя убеждал парень. — Возвращаться туда — нельзя. Нет, ну какие твари! Обратить решили. А что — у русалок матриархат, мужики вообще ничего не значат. У них даже не отчества, а матчества. Вот и получил бы клан русалок проводника, в полное и безраздельное владение. Хрен вам, селёдки мёрзлые!

Покричав ещё немного от злости, Валерка сделал несколько шагов, чтобы перейти всё же границу и выбраться в верхний мир. Идти почему-то было тяжело. Птицын уже очень чётко представлял себе, куда ему нужно, но его будто тянуло в другую сторону. Не назад даже, совсем в другую. Это было странно, но Валерка не позволил себе заинтересоваться, продавил-таки себя в верхний мир. Тело снова сдавила вода, только в этот раз ледяная. Тело мгновенно перестало что-то чувствовать, но самое отвратное — ощущение, что он только что вволю надышался опять исчезло. Пропало, будто не глотал только что кислород кусками. Снова жжёт в груди, снова перед глазами мутные пятна. Валерка не позволил себе потерять сознание. Рванул вверх, оттолкнувшись ногами от дна, всплыл… и упёрся в толстую корку льда. «Дурак!» — мелькнула мысль. Снова на границу — даже пытаться не стал пробиться вверх. Середина реки — там этого льда метр, не меньше. Граница приняла как родного, парень снова оказался на воздухе. Снова можно дышать…

— Но это, я так понимаю, иллюзия, — пробормотал парень. Тело остаётся в том состоянии, в каком было до перехода. Хорошо хоть здесь можно отдохнуть…

В этот раз Птицын не пытался отпыхиваться. Нет смысла. Сейчас он перейдёт обратно, и никакие водоросли его больше держать не будут. Он ведь снова перешёл через границу будучи под самым льдом. Главное, найти эту клятую прорубь, пока русалки его обратно не утянули. А потом… плевать, что подумают остальные аристократы. Ну, не нашёл он этот перстень. Плевать, пусть думают, что хотят.

Вот только выйти на тёмную сторону всё никак не получалось. Что-то тянуло, тянуло куда-то совсем в иные пределы. Выйти с границы не получалось. Зато получилось перейти куда-то ещё. Местность вокруг изменилась. Лес как-то очень быстро поредел, зато ноги стали вязнуть в грязи. Чёрной, жирной, и очень, очень жадной.

— За тёмными лесами, за чёрными грязями есть чёрная речка грозна Смородина, — вспомнил Птицын цитату из прочитанной недавно сказки. — Ну вот, подруга, а ты переживала. Я-то думал, долго искать дорогу придётся, а тут она сама меня нашла.

Спутница будто всю дорогу шла рядом с ним. Не было момента появления, просто Валерка заметил, что страшная мара бредёт рядом, поглядывая по сторонам. Впрочем, не такая уж страшная. В этом месте облик навьей неуловимым образом изменился. Или это сам Птицын изменился, и мара просто больше не кажется ему такой ужасной. Мёртвая девушка повернула бледное лицо и улыбнулась. «А, нет, всё ещё страшно», — решил Птицын. Улыбка коснулась только губ, а вот в глазах по-прежнему был только голод.

— Потерпи немного, — попросил Птицын. — Мимо, похоже, не пройдём.

Однако они шли, шли и шли, но ничего не происходило. Ноги по-прежнему вязли в чёрной, будто поглощающей свет и тепло грязи, вокруг, насколько хватало глаз, было болото — огромное, бесконечное. Живое болото — где-то вдалеке виднелись островки с зеленью, чахлые, изогнутые берёзки, иногда рядом блестели бочажки с почти чистой водой. Время на границе воспринимается странно, будто его и нет вовсе. Тем не менее, Валерка чётко понимал — они идут уже очень долго. И конца-края этому болоту не предвидится.

Птицын решил брать ориентиры и идти к ним. Не просто куда-то туда, а куда-то конкретно. Речку отсюда не видно, но рано или поздно он её найдёт, надо только именно искать, а не брести из ниоткуда в никуда, глядя себе под ноги.