Темный Нижний (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 31

— Как тебя зовут-то? — спросил Птицын у мары. До этого как-то в голову не приходило вести с жуткой нежитью светские беседы, а сейчас… что уж, всё равно больше не с кем.

— Нет имени. Было, давно. Смерть забрала.

— Что-то мне говорит, что идти нам долго, — поделился Валерка своими опасениями. — Молчать не хочется. Давай мы тебя как-нибудь назовём? А то как-то неудобно без имени обращаться. Как ты на это смотришь?

Валерка покосился на мару. Та продолжала идти рядом, только смотрела теперь не вперёд, а на Птицына. Пристально смотрела.

— Кхм, ну, не хочешь, не будем тебе имя придумывать.

— Дай. Имя, — наконец, разродилась нежить.

— Вот и отличненько. Я варианты буду предлагать, а ты говори, нравится, или нет.

Мара опять не ответила, а Валерка вдруг сообразил, что идей-то у него и нет. Вот какое имя может подойти существу, которое ненавидит всё живое и не помнит себя? В голову лез только всякий бред вроде каких-нибудь никнеймов из онлайн игр. Ну там, Убивашка, или Нер’зул какой-нибудь. Не Нер’зул — это мужское имя, а мара, вроде бы, женского пола. А Убивашка как-то несолидно.

— Так, ну Леной какой-нибудь тебя называть странно. Слишком просто получается, а ты, уж извини, на обычную девчонку не тянешь. О! Хочешь быть Мартишей? Это в Семейке Аддамс такая была… хотя ты, наверное, не в курсе, кто это такие. Или, может, Эмили? У Тима Бёртона такая была. Хороший персонаж!

— Да.

— Что да? Мартиша? Эмили?

— Да. Да.

Валерка покосился на спутницу. Девушка так и шла, не глядя ни вперёд, ни под ноги. На бесстрастном обычно лице можно было разглядеть заинтересованность. Ну, если у смотрящего хорошая фантазия. Для мары даже такое было очень необычно.

— Всё равно, что ли?

— Да.

— Ну ладно. Пусть тогда будет Эмили? Всё-таки ближе, так сказать, к теме. Мартиша-то живая была. Или нет! Эльвира! Хочешь быть Эльвирой?

— Да. — Ответила нежить, и на лице у неё проступило какое-то нездоровое нетерпение. Мурашки где-то на затылке и ниже прямо подсказывали Птицыну, что лучше не затягивать, не то имя из него начнут выбивать силой. И ему это не понравится.

— Ладно. Будешь Эльвира, в честь Эльвиры повелительницы тьмы. Я сам-то кино не смотрел, старое уже, но имя известное.

Мара остановилась и замерла. Валерка по инерции сделал ещё несколько шагов, выдёргивая ноги, и только потом заметил, что спутница отстала.

— Эй! Ты чего? — спросил парень. Спутница не двигалась, и даже глаза закрыла. Птицын подождал минуту, в надежде, что она сама отомрёт. Не дождался. — Эй, Эльвира! Нам, как бы идти пора.

Мара открыла глаза. Мара посмотрела на Валерку. «Пустоты во взгляде стало меньше, — сообразил парень, — Раньше она и пугала. Там только пустота и ненависть были, а сейчас… Как будто что-то ещё. Блин, и чего я с этим именем полез? Скучно стало, дебил?»

Парень, откровенно говоря, здорово перепугался — мало ли, что там изменилось в мозгах Эльвиры с обретением имени! Вдруг она сейчас того, постарается его прикончить?

Эльвира моргнула, и зашагала вперёд. «Кажется, обошлось», — порадовался Валерка, и решил, что с разговорами надо бы завязывать. Лучше уж поскучать, а то мало ли до чего удастся договориться? Идею с ориентирами Валерка не забросил. Выбирал где-то впереди что-нибудь приметное — хоть клюквенную полянку, если более выдающегося ничего на примете нет. И постепенно ландшафт начал меняться. Это по-прежнему оставалось болото, вот только деревьев стало больше — кривых, не сильно здоровых, но живых, покрытых листьями и мхом. Вместе с тем, стало сложнее выбирать дорогу. Приходилось искать хоть небольшие возвышенности, иногда нужно было скакать с кочки на кочку. Валерка почему-то был уверен, что у Эльвиры-то проблем с передвижением не возникнет, но мара так же вязла в трясине, если куда-то не туда наступит. Правда, в отличие от Птицына, оставалась чистой. Сам-то Валерка уже уделался грязью чуть не по шею.

Сколько они шли по этому редкому то ли лесу, то ли болоту, парень даже приблизительно сказать не мог. Усталости по-прежнему не было, как не было и смены дня и ночи, отслеживать время стало окончательно невозможно. Избушку он увидел раньше, чем понял, что видит. Заметил где-то впереди покрытую мхом крышу, тёмные от времени морёные брёвна, решил, что это хороший ориентир, и двинулся вперёд. И только через десяток шагов сообразил, что именно он выбрал ориентиром. Жильё! Там кто-то есть! От нетерпения парень перешёл на бег. Добежал до избушки всего за несколько секунд, и остановился. Озадаченно уставился на широкие, как древесные корни лапы, глубоко погрузившиеся в топкую болотную почву.

— Эээ… Это чего, Эльвира, избушка на курьих ножках? Серьёзно, что ли?

Ответа не последовало. Мара ничего странного в избушке не видела. Ну, избушка. Ну, стоит.

— Эээ… это, ну. Избушка-избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом, — продекламировал Птицын, чувствуя себя донельзя глупо. Ну серьёзно, какая избушка на курьих ножках? Ладно, упыри, вурдалаки и русалки. Но избушка? Баба Яга, костяная нога? Да ну бред же бредовый!

Тем временем домик бесшумно приподнялся и развернулся к Птицыну. Медленно приоткрылась дверь, на кожаных петлях.

Мрачную, зловещую тишину развеял весёлый женский голос:

— Так так так! И откудова это к нам такого красивого дяденьку занесло?

Валерка озадаченно моргнул. Фраза показалась странно знакомой, как будто из раннего детства. Штука в том, что с окружением слова совершенно не совпадали. Гораздо логичнее было бы услышать что-нибудь вроде «Чу! Русским духом потянуло!»

— Эээ кхм. Добрый день! — громко поздоровался Валерка. Обитательницу избушки видно не было, за приоткрытой дверью была только непроглядная тьма. Соваться туда было страшновато. — Мы тут случайно заблудились. Не подскажете, как пройти к реке Смородине?

Дверь распахнулась шире, и на крыльцо вышла женщина. Вернее, не вышла. Выползла, ведь ног у неё не было, зато был шикарный змеиный хвост. В остальном дама походила на Солоху из старого фильма по Гоголю. Красивая русоволосая женщина средних лет с глубокими карими глазами. С искоркой лёгкой чертовщинки, не без того — зрачок в глазах оказался вертикальным.

— Эээм. А где костяная нога? — ляпнул Птицын прежде, чем успел подумать.

— Что? — удивилась женщина. — Какая костяная нога? Отвечай!

— Ну, вы ведь, простите, Баба Яга? У нас считается, что у вас нога костяная, потому что вы одной ногой стоите в мире мёртвых, а другой — в мире живых.

Женщина озадаченно моргнула глазами с вертикальным зрачком, а потом захохотала.

— Вот это потомки дают! Костяная нога! Ну надо ж как переврать, а? Ладно, объясню, раз правда интересно, — успокоилась женщина. — Узнал ты меня правильно. Таким именем меня, в своё время, тоже называли. Но костяной ноги у меня нет. Никакой ноги. А придумали мне её, надо полагать потому, что змеи у вас, людишек, всегда со смертью ассоциировались. Змеиная нога — мёртвая нога — костяная нога. Так вот оно и трансформировалось в народной памяти. Это сколько ж там, в Яви, времени прошло, что так всё изменилось?

— Не знаю, — пожал плечами Птицын. — Я не очень представляю, с какого времени отсчитывать. Но, наверно, больше тысячи лет.

— Изрядно, — кивнула Яга. — Но, значит, живы ещё потомки тех, кого мы когда-то учили. Это не может не радовать. Или почти вымерли? Время здесь не течёт, а стоит болотом, но ко мне уже очень давно никто не приходил. И на прежних богатырей ты, парень, не тянешь, уж прости. Да и смерть с собой никто из них прежде не таскал. Зовут-то тебя как? Скажи, раз моё имя знаешь.

— А, да, простите. Меня Валера зовут, а мою спутницу — Эльвира.

— Ну, проходи Валера. И подругу свою бери. Давненько у меня гостей не было, тем более, таких.

Яга заползла в дом, Птицын поднялся по небольшому пандусу, машинально протянул руку Эльвире, чтобы помочь. Внутри, уже даже удивляться не пришлось, места было гораздо больше, чем ожидалось. Пахло древностью и уютом — немного похоже на его собственный дом, доставшийся от колдуна, только без современных элементов. Никакой эклектики, всё очень аутентично и строго.