Собака Баскервилей из села Кукуево - Елисеев Александр Владимирович - Страница 21

— Пёсик! Фьюить-фью-фью!! — свистел я чуть лучше, чем подтягивался, а как ещё подзывают собак, не знал. Вот котов зовут: «кис-кис-кис», а собак?

— Иди сюда! Пёса! Ну или хоть скажи чего-нибудь!!

Пёс явно веселился. Бешено колотя хвостом, он то подбегал и прыгал вокруг меня, то отбегал на некоторое расстояние, припадая на передние лапы, грациозно поднимал попу и бросался вприпрыжку ко мне. Это его поведение выглядело совершенно не агрессивным, играл шельмец, наверное. Но совсем близко не подходил. И молчал!

Я чувствовал себя в совершенно глупом положении. Ну да, вот он, тот самый стаффорд, не страшный, милый даже, ишь как уши прижимает и подмигивает. Ну а дальше-то что? В атмосфере яркого дневного света, стало очевидно, что говорить он не умеет. Но мне же не показалось! Не могло показаться, два-то раза подряд. И я не спятил — вот вам следы, а вот собака. В задумчивости я присел на корточки. Пёс осмелел вконец и подошел ко мне на расстояние вытянутой руки. Я разглядел на шее чёрный под цвет шерсти нейлоновый ошейник с модным, часто встречаемым на американских изделиях пластмассовым креплением. Так, этот пес оказывается чей-то, потерялся или убежал, но явно не герасимовский, тот по описанию другой масти: жёлтый с чёрным, а жаль. Я резко вскинул руку и почти схватил негодного пса за ошейник, но негодный собак извернулся и драпанул от меня в щель между техническими сооружениями. Ну нет, я тебя так просто не отпущу! Мгновенно вскочив на ноги, я припустил следом. Мы недолго бежали через какие-то постройки и контейнеры, потом мимо электрической подстанции, наконец, пёс юркнул в овраг и пока я осторожно спускался через бурелом и всякий разный технический мусор, совсем потерял его из виду. На дне оврага тёк незамерзающий ручей, вероятно, где-то прохудилась канализация, а может быть, это стоки начинающегося на противоположной стороне оврага пивзавода. Снег по одному откосу оврага стаял ровной полосой, видимо там проходила теплотрасса, в паре десятков метров над головой мостик нависал через овраг, опиравшийся одним своим краем на огромную бетонную трубу. Туда, по нетронутому теплом снежному участку оврага вели собачьи следы.

Внутри трубы было сухо и сумрачно, но, когда я, зажмурившись на пару секунд, открыл глаза, стало вполне возможно оглядеться. В нос шибанул концентрированный запах долго находившихся в одном месте животных, похожий на тот, какой бывает в зоопарках и цирках. Я не поверил своим глазам и с трудом удержался, чтобы не протереть их грязными от лазанья по оврагу руками. Штук пять кошек рядком сидели на каком-то старом деревянно-тряпичном хламе, невесть когда попавшем в трубу. Тут были и чёрная мохнатая, и полосатая короткошерстная, и белая пушистая, и… о-о-о! Кажется, описание этих двух мне знакомо и выглядит так: «Рыжая с белым масть, не густа в шерсти, глаза желтые. Кличка: Клеопатра. Пятнистая, трёхцветной масти, пушиста в шерсти, глаза зелёные. Кличка: Дина». Ага, нашлось старушкино сокровище. Внизу, на земле, покрытой редкой жухлой травой и мелким мусором, дремали, свернувшись калачиком и уткнувшись головами друг в друга, две собаки. Одна из них — большая бело-желтая дворняжка, похожая то ли на овчарку, то ли на лайку, пушистая, шерсть по бокам свернулась колтунами. А вторая… Вторая подняла голову, я вытащил из кармана зажигалку и щелкнув колесиком осветил собаку, чтобы получше рассмотреть. Да, да, всё правильно, это был желтоватый стаффорд с черной мордой и белым пятнышком на носу. Тот самый, чьё исчезновение не укладывалось ни в одну из моих версий, Фред, собака убитого Герасимова.

Десять минут у меня ушло, чтобы выбраться из оврага, добраться до одной из проходных пивзавода и набрать заветный телефон из девяток и нулей. Я попросил Катю срочно прийти на пивзавод в рабочей одежде, с перчатками, большой сумкой, и поводком.

Катя подошла только через час, я успел оттаять на заводской проходной и докурить оставшиеся в пачке сигареты. Ноги теперь по колено были мокрые, в ботинках хлюпало, зато удалось помыть руки и умыться — встречаются среди вахтеров и хорошие люди.

— Ну и видок у тебя, товарищ комиссар Мегрэ! — хихикнула Катя.

— Чего это вдруг он стал товарищем, он — господин, или, точнее, месье, — я печально оглядывал измявшиеся в погоне по сугробам брюки, набухающие ботинки и пытался приладить на место оторванный углом клок куртки. Хорошо бы хоть не простыть. Нужно было не тут дожидаться, а домой зайти переодеться — не сообразил. Ну да ладно. Я подхватил Катю за руку и увлёк за собой по направлению к бетонной трубе, по пути рассказывая о своих приключениях. Катя выслушала и серьёзно сказала:

— Видишь, я же тебе говорила, что всё должно проясниться. Вот и сумел разобраться в ситуации!

Я с детства был не силен в женской логике, поэтому абсолютно не понял, что именно прояснилось, но решил не уточнять. Наверное, то, что моя собака Баскервилей — самый обычный стаффорд и не умеет говорить. Или просто не желает. Шучу, шучу, не умеет.

В бетонном убежище потерянных животных слегка изменился контингент: появилась кошка серо-белая с короткой гладкой шерстью и маленькая рыжая собачка на коротких лапах, с хвостом-бубликом, которая при виде нас подскочила с лаем и унеслась куда-то вдаль по оврагу. Чёрного стаффа в обозримом пространстве не наблюдалось. Мы погрузили старушкиных кошек в сумку, Катя подманила герасимовского пса куском колбасы, волшебным образом оказавшимся в полиэтиленовом пакетике в кармане её куртки, потом я узнал, что это — заведомо припасенное лакомство для дрессировки тётушкиной Джесси. Соорудив из свободного конца поводка подобие петли вместо ошейника, моя подружка ловко изловила пса и повела за собой. Бело-желтая дворняжка потопала за нами, мы в общем не возражали. Катя уверяла меня, что приятельница ее тёти, живущая в «старом городе», в частном доме, давно искала непритязательную крупную собаку во двор, но сначала надо показать зверюгу ветеринару. Кошки разбежались, пока мы ловили старушкино сокровище, и хоть как-то поучаствовать в их судьбе нам не удалось.

Ветеринар практиковал в «старом городе», на улице, круто спускающейся к берегу Волги, в деревянном одноэтажном домике. Из его двора просматривался замёрзшим белым полем кусочек реки, через который тянулась тропинка на ту сторону, да еще небольшая россыпь черных точек — рыбаков оживляла пейзаж. На противоположном берегу, в белом мареве, виднелись темными бесформенными кучами Жигулевские горы.

Обстановка в ветлечебнице была весьма бедной, можно сказать, нищей, но помещение при этом выглядело чистым и аккуратным. Меня даже не смутил присутствующий здесь специфический запах, после недавно испытанного тяжелого духа обитателей бетонной трубы. Оптом изучив весь наш зверинец, ветеринар — молодой парень с чёрной кудрявой бородкой, недавний выпускник сельскохозяйственного института, уверил нас, что опасных болезней и инфекций у животных не просматривается, но он не исключает возможного наличия ушных клещей, гельминтов и ещё какой-то мелкой гадости, поэтому лучше сдать комплекс анализов, а сделать это можно только в областном центре, на ветеринарной станции. Мы поблагодарили молодого доктора, который растрогался нашими многочисленными зверюшками и всё предлагал испить с ним, то спирту, то чаю с пряниками. Увы, от чая пришлось отказаться, нужно было еще доставить животных хозяевам, а уже начинало смеркаться.

Знакомая Катиной тётки жила через два квартала от ветеринарной клиники и бело-желтого барбоса мы пристроили быстро. Теперь пора было навестить доисторическую любительницу кошек. Аполлинария Захаровна, чей адрес я уточнил по телефону у невозмутимого Зосимыча, проживала недалеко, в одном из нескольких зданий сталинской постройки в историческом центре городка. Нам с проходившим по уголовному делу псом — Фредом пришлось торчать на улице битых полчаса, пока Катя поднимется на второй этаж и передаст находку из рук в руки не слишком торопливой хозяйке. Вырваться к нам Кате удалось не сразу и только под клятвенными обещаниями, что завтра она обязательно навестит Аполлинарию, и подробно расскажет, при каких обстоятельствах совершена находка, а также какими геройскими подвигами сопровождалась. Потом я проводил Катю домой через ставший нестрашным парк и уже в одиночку отправился возвращать хозяевам беглеца Фреда.